Правовая оговорка: Как любил говаривать старина Эрик Картман: «Да иди ты, я ухожу!» Ах, Эрик, ты всегда говоришь, но никогда не делаешь. Так и я, голосом Картера ГОВОРЮ: «Да идите!» И не только говорю, но и думаю!

От автора: У меня был ужасный день. Я ненавидела свою жизнь, приближение старости, неумение и нежелание сделать карьеру, кроме карьеры матери, и отсутствие заботливого мужчины. Звучит не слишком феминистично, но мне плевать. Сидеть дома с детишками, вот это по мне. И вот, мне подумалось, а почему бы и Скалли не пережить паршивый денек? И чтобы кто-нибудь помог ей почувствовать себя лучше... И нет. Джулия, как бы я тебе не любила, это не одно и то же...

Перевод: Spike (spike_81_2009@mail.ru)
Огромное спасибо моим редакторам Soul, Anade, Yulya.

Если бы Дана Скалли составляла список черных дней, сегодняшний смело мог бы его возглавить. Конечно, у нее и прежде бывали паршивые деньки. Полные больших треволнений, страхов, растерянности и даже ущерба. Но сегодня все просто слилось воедино!
Начнем с того, что она проспала.
И была суббота, а она все равно работала!
В последнюю минуту ее вызвали в Квантико, читать лекции, и она была совершенно не готова!
Факс при копировании зажевал две копии, а потом сожрал и оригинал.
У туфли сломался каблук, а она не побеспокоилась положить запасную пару в сумку, которую возила с собой в багажнике.
Пообедать она не успела. А кофе не было. Нигде.
Она трижды роняла скальпель и вытерла лоб рукой в грязной перчатке.
Радио в машине сломалось.
Она поругалась с мамой по телефону.
На улице шел дождь, а она забыла зонт.
Когда до нее дошло, что за продуктами она не выбиралась неделями, пришлось вновь тащиться на улицу и идти в магазин. И, какая неожиданность, она снова забыла этот чертов зонт.
Раскроила ножом палец, пытаясь отрезать кусочек дыни.
Отправилась зашивать его.
Вернувшись домой, сожгла свой ужин.
А уронив горячую сковородку на пол, добавила к текущим проблемам еще и уборку.
За которой и застал ее стук в дверь. Выругавшись громче, чем хотелось бы, она поднялась с заляпанного томатной пастой пола...
― Кто там?
― Я.
Она вздохнула и открыла дверь.
― Чего тебе, Малдер?
Он склонил набок голову и насмешливо взглянул на нее.
― Скалли, ты знаешь какой сегодня день?
― Суббота.
― Да. Шестое марта.
― И что с того? – озадаченно и слегка раздраженно спросила она.
― Сегодня – наша годовщина. Мы повстречались шестого марта тысяча девятьсот девяносто второго года. Это означает, что мы знакомы уже семь лет. Мне казалось, ты помнишь.
Слезы затуманили ее взор, и она отвернулась. Не хватало еще расплакаться перед Малдером. Поистине достойное окончание этого замечательного дня!
― Скалли, - нежно сказал он, входя в квартиру и закрывая за собой дверь.
― Что случилось?
Она тряхнула головой и закрыла лицо руками, спрятав мокрые от слез щеки. Поколебавшись, он обнял ее. Она с готовностью к нему прижалась. Малдер так часто был ее тихой гаванью во время штормов, по сравнению с которыми сегодняшний день казался лишь небольшим волнением, что она сразу же почувствовала себя лучше в уютном кольце его рук.
Одна его рука легла ей на поясницу, другой он зарылся ей в волосы.
Она просто плакала некоторое время, затем отстранилась и посмотрела на него.
― Скалли, что с тобой?
― Неудачный день.
― Что же случилось?
― Все. Все пошло не так. И не то, чтобы это было что-то важное, но все-таки... Прям, не знаю...
― Я могу чем-нибудь помочь?
Она слегка улыбнулась, скорчив забавную гримаску, и постучала пальцем по своему лбу. Он усмехнулся и закатил глаза, а потом наклонился и поцеловал в указанное место.
― Полегчало?
― Словно заново родилась.
Он улыбнулся и, подтолкнув к дивану, усадил ее подле себя.
― А теперь, дыши глубже и поведай своему лучшему другу обо всех свалившихся на тебя напастях.
― Не хотелось бы заново это переживать.
― Да брось, Скалли, - сказал он, исподволь массируя ее плечи, ― выговорись, и ты успокоишься.
― Прикалываешься надо мной?
― Немножко. Ну, давай же, сбрось камень с души.
Она кратко описала ему свои злоключения, закончив монолог фразой:
― И к тому же я тебя целый день не видела, представляешь?
―Да, я тоже тебя не видел.
― Вот именно!