***

Мадлен открыла глаза... Ощущение безграничного счастья, истомы, радости, тепла и света... Это было ни с чем не сравнимо. Ни с первой любовью, ни с первым поцелуем, ни с осознанием слияния с другим человеком. Весь мир растворился, исчезли все страхи, все горести. Она чувствовала себя так, как будто за спиной выросли крылья, она летела... Не зная направления, ни что не могло ее остановить. Она хотела только одного. Парить и чувствовать невесомость... Это было удивительно и приятно... В своем волшебном состоянии девушка не видела и не замечала темную фигуру человека. Он стоял рядом с ней, держал кисть и краски... Медленно наносил на холст ровные, уверенные штрихи, загадочно чему-то улыбаясь. Спустя минуту он опустил кисточку, подошел к Мадлен, проверил хорошо ли затянуты веревки на ее конечностях. Девушка издала стон блаженства... Художник провел по ее лицу рукой и снова вернулся на свое место. Еще пару штрихов и на сегодня этап превращения будет закончен.

***

- Что будем делать дальше? - спросил Джон Монику в кафетерии. Обедать после часа, проведенного в морге, не самое приятное занятие, но за годы работы можно и к нему привыкнуть. Дана решила поговорить с местным судмедэкспертом, поэтому Моника и Джон пошли в кафе вдвоем.
- Знаешь, Джон, первый раз в жизни я чувствую какой-то ступор относительно своих действий.
- Мон, ты уверена, что ты хорошо себя чувствуешь?
- Я знаю, что ты не веришь в предчувствия, но меня что-то постоянно гложет.
- Насчет девочки?
- Не знаю, быть может и нет.
Моника прикрыла глаза, но в следующий момент снова широко их распахнула. По ее спине прокатилась снова непонятная волна. В ушах зашумело, лоб покрылся испариной... Через пару секунд она снова могла нормально видеть и слышать, но ощущение, что у нее за спиной находится кто-то или что-то, вызвавшее это состояние, так никуда и не исчезло. Она обернулась. Возле барной стойки стоял мужчина. Весьма заурядная внешность, черная куртка, джинсы... Рост приблизительно 1,80... Но что-то в нем было и такое, что не позволяло просто так отвести в сторону глаза.
- Моника, куда ты смотришь? - голос Джона прозвучал слишком тихо, в ушах снова зазвенело.
Моника пыталась отвести глаза от загадочного незнакомца, но у нее не получалось. Мужчина повернулся, она заглянула в его глаза. Стальные, холодные, бездонные... Они не излучали ни лучика тепла.
- Моника! - Джон дернул напарницу за рукав.
Оцепенение спало, стоило Рейс только отвести взгляд от фигуры незнакомца. Когда она снова повернулась, его уже не было.
- Нам нужно узнать, что это за человек...
- Кто?
- Мужчина, который только что стоял за моей спиной у барной стойки. Не спрашивай, почему. Просто нужно и все...

**

Незнакомец оказался Адрианом Барри, местным талантом. Он был художником и пользовался в городе определенным успехом. Как сказал шериф "в его мазне никто ничего не понимал, но это не мешало домохозяйкам восхищаться талантом сих произведений... Чем меньше мы понимаем в искусстве, тем сильнее нам кажется, что произведения гениальны". Джон решил запомнить на будущее эту фразу, тем более, что изначально был весьма не высокого мнения о способностях самого шерифа.
Никаких нареканий Адриан Барри у жителей городка не вызывал. Пару раз организовывал свои выставки в местной школе, жил один, ни с кем не встречался, более того, ни разу не был уличен даже в дружеских связях с женщинами. "И с мужчинами тоже..." - счел нужным вставить Джон, когда Моника пересказывала Дане сведения о мистере Барри. Скалли не стала уточнять у Моники, почему ее так заинтересовал данный субъект, решив полностью довериться интуиции Моники, которая никогда их не подводила.
- А теперь я самолично хочу поговорить с мистером Барри, - подытожила Моника.
- Ты в этом уверена?
- Да, его выставки проходили в школе, возможно кое-кто из школьниц мог заинтересоваться его творчеством.
- Моника, мне кажется, что мы идем по ложному пути, - попытался переубедить Рейс Доггетт.
- А мне нет... Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Агент Скалли, тебе еще что-нибудь удалось выяснить?
- Вообщем-то нет. У меня все нормально с рассудком, судмедэксперт подтвердил завышенный уровень эндорфина у жертвы.
- Ладно, с медициной мы все выяснили, теперь нужно двигаться дальше, - подытожила Моника и уверенно зашагала к выходу.
Джон и Дана обменялись недоумевающими взглядами. Наконец Джон пожал плечами и пошел вслед за Моникой.

Приехав в отель, Моника не раз прокручивала в памяти сцену из кафетерия. Она слишком сильно была поглощена мистером Барри, но теперь Рейс точно знала, что дело не в нем... Моника пыталась абстрагироваться от художника и вспомнить других посетителей кафе, но это оказалось почти не посильной задачей... Наконец, она сама не заметила, как сон ее сморил... Но спать спокойно агенту ФБР в эту ночь не дали...
Она проснулась от стука в дверь. Это был Джон.
- Моника, собирайся, мы нашли Мадлен.
- С ней все хорошо?
- Она мертва...
.. Спустя несколько часов Моника и Джон внимательно слушали заключение Скалли.
- Мадлен умерла не от истощения, как предыдущая девушка. У нее не выдержало сердце, как мы с вами и предполагали. Порок дал о себе знать... Я сейчас еду на вскрытие, но уже могу сказать, что следы от веревок схожи с теми, что были на теле Эрин. И у Мадлен такое же счастливое выражение лица, словно она не чувствовала ни боли, ни веревок, ничего вообще... Ее нашли недалеко от школы, мужчина выгуливал собаку и обнаружил тело...
Видно было, что Скалли не по себе от этих слов. Джон вспомнил дело о Донни Пфастере, коллекционере женских волос и ногтей. Он читал об этом случае в архиве Секретных материалов и знал, что маньяк похитил Скалли, которой пришлось провести в плену некоторое время. Так что Джон интуитивно чувствовал, что Дане неприятны дела о похищениях... Впрочем, как и ему самому…
А пока агенты разговаривали о погибшей девушке, художник в своем доме сходил с ума. Картина не была нарисована даже наполовину. Его бабочка умерла раньше срока, он не успел зарисовать ее перерождение. Он не сумел что-то изменить. Она просто угасла и все. Девушка не переродилась, ведь прошло всего лишь пару дней.
Он в гневе перекинул мольберт, растоптал все наброски... Зря он решил превращать в бабочек молоденьких девушек. Их превращения не столь интересны... Вот если взять зрелую женщину, сформировавшуюся. Как будет прекрасно ее превращение... Перерождение... Взрослая, темноволосая... Такая, как та прекрасная незнакомка, которую он сегодня видел в кафе...

*продолжение следует*

- Джон, давай еще раз…
Доггетт сидел на стуле в полицейском участке, массировал виски и учащенно дышал. Часы на столе показывали 6:30 утра. Дана стояла рядом с Джоном и пыталась разобраться в том, что он ей сбивчиво рассказал пару минут назад. Она практически не сомкнула глаз сегодня ночью. Только к часам пяти наконец-то начала дремать и тут же подхватилась от криков Джона, доносившихся с улицы. И вот теперь они оба сидели в участке и дожидались шерифа.
- Агент Скалли, чего ты от меня хочешь? – Джон встал со стула. – Я уже все тебе рассказал. Последнее, что я видел в окне, это Моника и незнакомец, берущий ее за руку. Когда я буквально через минуту оказался на улице, ни Моники, ни незнакомца уже не было. Я звал ее… Мне никто не ответил. А освещение не способствовало плодотворным поисками…
- Агент Доггетт, - голос Даны понизился до шепота, - ты очень устал, ты болен… Тебе нужно успокоится и отдохнуть… Если ты будешь в полуживом состоянии, то это никак не поможет нам в поисках Моники.
Джон снова опустился на стул. Черт, как все сложно… И как болит голова! Дана помолчала минуту…
- Мы обязательно найдем ее, Джон. Даже не сомневайся!
- Я и не сомневаюсь. Прости, я действительно немного не в себе. Скажи мне лучше, что показали анализы последней жертвы.
- Все то же самое… Даже повторяться не хочется. Версий у меня нет, предположений тоже. Кто это может делать и чем объяснить повышенный эндорфин… Знаешь, чувствую себя как студентка на экзамене.
Джон улыбнулся.
- А я никогда не был прилежным учеником по биологии. Это был единственный предмет, который мне не поддавался, - улыбка исчезла с его лица. – Я так ненавижу дела о похищениях, хоть сам какое-то время работал в одноименном отделе.
- Наверное, нет такого человека, который любил бы их… Всегда тяжело вести расследования и не знать, жив ли тот человек, которого ты ищешь или нет, - Дана тяжело вздохнула. - Когда Малдер исчез, я не находила себе места. Я не могла допустить мысли, что он мертв, но в кошмарах мне часто снилось то, что мы потом с тобой увидели наяву. Лес, полицейские и его тело под покрывалом…
Джон опустил голову. Лес, полицейские… Ему тоже все это было знакомо, и каждое слово Даны с болью отзывалось в груди. Она увидела под покрывалом того, кого любила, он увидел того, ради кого жил… Дана заметила, как лицо Джона перекосилось от боли…
- Прости, я не подумала… - начала она.
- Ничего, все нормально. То, о чем ты говорила… Это мой самый ужасный кошмар на протяжении последних лет… И чтобы это не повторилось снова, мы обязательно должны найти Монику…
Джон усиленно пытался отогнать наступившие образы. Он снова, как наяву, увидел тело Люка, такого маленького и беспомощного, скорчившегося от боли… Затем Люк начал медленно трансформироваться в Монику… Она лежала на той же лужайке, широко раскинув руки… За ее спиной виднелись крылья бабочки…
Джон от неожиданности увиденного резко встал, опрокинув стул позади себя.
- Что такое, агент Доггетт? – Дана итак всерьез волновалась за него и очень перепугалась, когда Джон неожиданно дернулся и застыл с гримасой боли на лице.
- Ничего, это все последствия недосыпания. Давай будем работать…

Моника приоткрыла глаза. Вокруг был кромешный мрак. Она попыталась пошевелить руками и ногами, не получилось… Очень сильно болела голова, во рту пересохло… Моника сразу поняла, где и у кого в плену она находится, только никак не могла вспомнить, как она сюда попала и при каких обстоятельствах. Последнее, что она помнила, была мыльная драма по ТВ, которую она смотрела по возвращению в отель.
Моника помотала головой из стороны в сторону. Что-то было явно не так в ее нынешнем состоянии. Припомнилась фраза Скалли о том, что жертвы были подвешены. Ей было сложно определить расположение собственного тела в пространстве, потому что сознание было словно затуманено, голова кружилось и ее била нервная дрожь.
- Есть здесь кто? – она хотела произнести эту фразу громко, но получилось очень тихо и неуверенно.
- Да, моя бабочка.
Моника явно не рассчитывала на ответ и от неожиданности вздрогнула.
- Не бойся, скоро все будет хорошо. Ты будешь самой прекрасной…
- Я агент ФБР. Развяжите меня!
- Они все вначале были несовершенны, но я увековечил их через свои картины…
- Вы слышите меня? Я Моника Рейс, агент ФБР. Похищение агента – федеральное преступление…
- Молчи, моя бабочка, лишние слова портят красоту.
Очередная фраза Моники так и не прозвучала. Она безвольно опустила голову, отчаянно пытаясь бороться с наступившей слабостью. Но у нее ничего не получалось. В голове появился непонятный шепот, затем по телу разлилась волна наслаждения и блаженства. «Нет, Моника, не смей поддаваться, - твердила она сама себе. – Он не сможет тебя побороть, ты сильнее… Думай о чем-нибудь. Думай о Джоне, о Скалли, о родителях… Представляй их… Джон!» Она пыталась представить образ напарника, но не могла… Шепот становился все громче. Перед тем, как окончательно отключиться, Моника наконец-то вспомнила человека, который сидел рядом с Адрианом Барри. Тогда она подумала, что Барри тот, кто им нужен, и совсем не обратила внимание на мрачного сутулого человека, который не спеша пил свой кофе. Как же она могла так ошибиться… Ее сознание померкло, но этим все не кончилось…
…Моника долго падала в непроглядную темноту, ей было страшно и неприятно. Ощущение невесомости пугало и раздражало. Падение казалось таким медленным и таким вечным… Наконец ей показалось, что оно завершилось, и Рейс приоткрыла глаза… И ахнула. Она стояла посредине удивительно красивой лужайки. Кругом были цветы и зелень. Небо над головой было ярко-синим без единого облачка. Моника была поражена. Она прекрасно понимала, что не могла попасть сюда в реальности и что это скорее всего плод фантазии… Или красивый сон. Но почему она не чувствует, что спит? Почему ей кажется, что все происходит на самом деле? Моника ущипнула себя за запястье, ничего не изменилось. «Боже мой, неужели я снова попала в придуманный мир, который существует в чьей-то голове? Но как мог убийца придумать такое удивительное место? Могла ли искаженная больная психика создать это? Или это плод моего воображения?» Ход ее мыслей прервали разноцветные бабочки, которые появились неизвестно откуда. Сначала их было около сотни, затем сотня превратилась в тысячу… Наконец бабочек стало столько, что лужайку перестало быть видно. Они кружили, вокруг Моники, а она стояла, замерев от удивления и восхищения… Маленькие насекомые были такими красивыми и легкими, что Рейс уже не думала о том, что с ней происходит и куда она попала. Сейчас ее мысли были заняты только одним: как прекрасны эти маленькие существа в полете и как бы ей самой хотелось иметь такие же крылья…

Только вот фразу "постоянно мельтешащие люди перед глазами,..." стоит перевенруть "постоянно мельтешащие перед глазами люди, ..."
И вычитай текст еще, так есть таракашки.

Я всегда понимала эту фразу буквально Раньше мне попадались в литературе и фильмах только писатели, которые убивали ради сюжета книг. А тут пришла идея с художником. Полный портрет его личности будет раскрыт в финале фика...

Провокационный вопрос... Завершить все лучше хеппи-эндом или не стоит? :)

Джона раздражало всё вокруг. Он чувствовал себя львом в клетке, который может перегрызть всех противников, но железные прутья не дают ему это сделать… Больше всего его бесило лицо несчастного Стена, помощника шерифа. Джон всегда был рационалистом и старался, как можно меньше слушать чувства и эмоции. Но в этой ситуации, очевидно, его разум решил взять отпуск и не оповестил об этом самого Джона. Потому что последнее время Доггетта буквально душили эмоции по делу и без. Причем, настолько сильные, что Джону было сложно их контролировать.
Прошло уже более суток с исчезновения Моники. И результатом этих суток было следующее: Джон разругался с шерифом, опросил всех немногочисленных постояльцев отеля, выкинул бесполезный аспирин в мусорку, зачем-то сам перечитал все медицинские заключения, ничего не понимая в них, пересмотрел полицейские отчеты… А еще он не сомкнул глаза ни на минуту. Правда, спать уже не хотелось. То ли от сильной усталости, при которой не получается уснуть, то ли он кофе, которое Джон пил каждые два-три часа последние сутки.
Больше всего в расследованиях Джон ненавидел бездействие. И хоть каждую минуту последних 24 часов он старался нащупать какие-то ниточки к распутыванию дела, однако совесть никак не позволяла классифицировать их как полезные.
В кабинет шерифа, где обосновался в последний час Джон с очередными бумагами, зашла Скалли. Пожалуй, она была единственным человеком, который его не раздражал. Однако,
увы, и попытки Даны найти преступника и Монику были безуспешными… Скалли тоже выглядела уставшей и измученной.
- Джон, мне кажется, тебе надо поспать…
- Не сейчас… Слушай, я тут зацепился глазами за одну интересную подробность в отчетах. Помнишь нашего подозреваемого, Адриана Барри? Моника решила, что он не наш маньяк. Но на теле Эрин были найдены небольшие мазки красной краски, почти что стершиеся.
Дана забрала из рук Джона отчет… И как она могла такое пропустить? Ведь пересматривала сама не один раз.
- Да, действительно. Думаешь мы зря так легко списали его со счетов?
- Возможно… Но что если есть еще в городе кто-то, кто работает с красками. Маляр, работник какой-нибудь мастерской, а вдруг еще один художник?
Двери в кабинет снова открылись, на этот раз пропуская шерифа и Стена. Джон, едва заметив вошедших, набросился на них со своими расспросами. Шериф только хмурил брови и отчаянно пытался изобразить мыслительный процесс. Баркс молча отошел к стене и затих. В кабинете повисло томящее ожидание. Неожиданно тишину разрезал радостный вопль Стена.
- Стоп-стоп! Пол, ты помнишь те разговоры полгода назад, что где-то недалеко от города поселился сумасшедший художник? Какой-то непризнанный талант, который отличается весьма своеобразным воображением? Адриан Барри рассказывал, что как-то видел этого художника в нашем городе, тот покупал краски и холсты. Он пытался познакомиться, но мужчина ни в какую не захотел идти на контакт и сказал, что вовсе не художник. Адриан потом в силу своей импульсивности долго и шумно возмущался, какие нелюдимые типы встречаются порой.
Лицо шерифа снова исказила гримаса, отражающая муки мыслительного процесса. Пока он размышлял, Джон, не теряя времени, сорвался с места и выбежал из кабинета… А чего ждать? Нужно немедленно поговорить с Адрианом Барри…
- Агент Доггетт! – Дана знала, что это его не остановит, но попробовать все же стоило… Поскольку окрик не подействовал, она быстро извинилась и побежала за бывшим напарником. Появилась первая более или менее стоящая зацепка, а это точно не может не радовать…