| Anade | Дата: Воскресенье, 2013-01-13, 9:16 PM | Сообщение # 1 |
 Смилодон
Группа: Орден Фикрайтеров
Сообщений: 552
Статус: Offline
| От переводчика:
Рассказ был опубликован в первом выпуске журнала "Маскарад" Итонского университета в июне 1933 года. Журнал просуществовал недолго и вскоре рассказ затерялся. Лишь спустя почти полвека история была обнаружена и напечатана заново в 1984 году.
Злой умысел вещей неодушевлённых - вот та тема, на которую так любил пространно рассуждать один мой старый друг и стоит заметить, не без причины. В жизни каждого из нас, короткой или длинной, бывали такие дни, когда с угрюмым смирением нам приходилось признать, что мир обратился против нас. Я не имею в виду мир людей - мир друзей и отношений: на этой ниве трудится едва ли не всякий современный писатель-прозаик. В книгах мир этот называют "Жизнью" и как ни странно, в описании его пока не появилось ничего нового. Нет, я говорю о мире того, что не разговаривает, не работает и не устраивает конгрессов, и совещаний. Обитают там такие сущности как запонка для воротничка, чернильница, огонь, бритва и по мере того как мы стареем - ступенька на лестнице, появления или исчезновения которой мы не ожидаем. Ими и им подобными (ибо я означил лишь малую их толику) разносится весть и назначается роковой день. Помните ли вы историю о том, как петух и курица отправились в гости к сквайру Корбсу*? Как по дороге они встречали и брали с собой новых спутников, вдохновляя их следующими словами:
"К сквайру Корбсу мы спешим,
Назначена нам встреча с ним"
Так они собрали компанию из иглы, яйца, утки ещё, вроде бы, кошки – тут память может меня подвести - и, наконец, жернова; когда выяснилось, что сквайра нет дома, они заняли каждый своё место у Корбса и стали дожидаться его возвращения. Вернулся сквайр Корбс, вне всяких сомнений, ужасно вымотанный тяжёлым трудом на своих обширных владениях. Сперва нервы его растревожил резкий петушиный крик. Бросившись в кресло, сквайр пострадал от укола иглы. Отправившись к раковине, освежиться, он оказался облит уткой с головы до пят. В попытке вытереться полотенцем, разбил головой яйцо.
Сквайр Корбс пострадал и от других издевательств, учинённых курицей и её подельниками, коих я уже не припомню. В конце концов, когда, обезумев от боли и страха, он выбежал через чёрный ход, жернов, что устроился в самом удобном для этого месте, размозжил ему голову.
Судя по концу истории, можно предположить, что этот сквайр Корбс был либо человеком скверным, либо крайне невезучим. Я склонен согласиться со вторым предположением. В начале истории ничто не указывает на нечистую совесть сквайра, или на то, что ему мстили за ранее причинённую обиду. Признаю, что далеко не все посетители сквайра Корбса были, строго говоря, неживыми. Но уверены ли мы, что исполнители того самого умысла, о котором я обмолвился ранее, действительно лишены души? Существуют истории, которые заставляют нас в этом сомневаться.
Двое уже взрослых мужчин сидели после завтрака в красивом саду. Один читал ежедневную газету, другой сидел, сложив руки ну груди и погрузившись в раздумья - на свежевыбритом лице виднелся пластырь. Его компаньон опустил газету.
- Что, - спросил он, - с вами такое? Солнечное утро, птицы поют. Ни аэропланов, ни мотоциклов не слышно.
- Да, - ответил мистер Бёртон**, - я с вами согласен, сегодня довольно мило. Просто с утра день не задался. Во время бритья я порезался и рассыпал зубной порошок.
- Ах, - заметил на это мистер Маннерс, - некоторым перепадает вся удача, - и с сочувственным выражением вернулся к газете.
- Подумать только, - воскликнул он спустя мгновение, - умер Джордж Уилкинс! Можно с уверенностью заявить, что больше он вас не побеспокоит.
- Джордж Уилкинс? – произнёс мистер Бёртон чуть более чем слегка взволнованно. - Надо же, я и не знал, что он был болен.
- Бедняга не был болен. Похоже, он устал бороться и наложил на себя руки. Да, - продолжил мистер Маннерс, - это произошло несколько дней назад: тут заключение. Говорят, он казался подавленным и встревоженным. Любопытно, из-за чего. Не из-за того ли, из-за чего вы с ним поругались?
- Поругались? – зло переспросил Бёртон. - Мы не ругались, ему бы на это духа не хватило. Он так и не смог предоставить ни единого доказательства. Нет, причиной могло стать с полдюжины различных вещей. Но, Бог мой, я и не думал, что он мог принять что-то так близко к сердцу!
- Ну не знаю, - заметил Маннерс, - мне он казался именно таким человеком: вечно терзался. Что ж, мне его жаль, хотя мы не были близки. Должно быть, он немало выстрадал, раз решился перерезать себе горло. Если задуматься об этом, я бы ни за что не избрал подобной участи. Фу! Какое счастье, что у него не осталось родных. Послушайте, что вы скажете, если до ленча мы прогуляемся? У меня есть одно дело в деревне.
Согласился мистер Бёртон весьма неохотно. Быть может, ему не хотелось давать шанса местным неодушевлённым предметам добраться до него. Если так, то он был прав. Ему едва удалось избежать неприятной встречи с железной скобой, под бахромой ковра наверху лестницы, а колючая ветка сбила с него шляпу и оцарапала пальцы. И пока они с Маннерсом поднимались по травянистому склону, Бёртон вдруг подлетел с криком в воздух и рухнул лицом в траву.
- Что стряслось? - спросил подошедший к нему друг. – До чего длинная нитка! Что она вообще тут делает? А, понятно – это нить от воздушного змея (который лежал чуть поодаль в траве). Если отыщу того мелкого бесёнка, что бросил его тут, то верну ему змея – или лучше не стану, он больше не увидит свою игрушку. Однако же змей удачно сработан.
Когда оба джентльмена подошли ближе, порыв ветра поднял змея так, словно тот сел и теперь смотрел на них своими нарисованными красной краской большими круглыми глазами, под которыми были напечатаны две большие красные буквы: «Я», «И.»
Мистера Маннерса находка заинтересовала, и он осторожно разглядывал змея.
- Изобретательно, - произнёс он, - да это же кусок плаката! Я понял: фраза была «Полная информация».
Мистер Бёртон был далёк от веселья и пронзил змея своей тростью. Мистер Маннерс был склонен огорчиться поступку друга.
- Смею заметить, так ему и надо, - произнёс мистер Маннерс, - но он немало потрудился.
- Кто? – резко спросил мистер Бёртон. – А, понял, вы имеете в виду мальчишку.
- Ну да, кого же ещё? Но давайте уже спускаться, я хочу оставить сообщение до ленча.
Когда они свернули на главную улицу, раздался чей-то приглушённый хриплый голос: «Берегись! Я иду».
Оба замерли как подстреленные.
- Кто это был? – спросил Маннерс. – А-а, будь я проклят, если не знаю, - затем, чуть ли не с радостным воплем он указал тростью. В открытом окне через дорогу висела клетка с серым попугаем. – Джордж меня напугал, да и вы слегка вздрогнули.
Бёртон остался молчалив.
– Что ж, я на минуту вас покину, а вы пока можете сходить и подружиться с птичкой.
Но когда мистер Маннерс вернулся, несчастный мистер Бёртон, похоже, был не в настроении разговаривать ни с людьми, ни с птицами; он ушёл вперёд и явно торопился.
Маннерс на миг остановился перед окном с клеткой, а затем, расхохотавшись, поспешил за Бёртоном.
- Ну как, поболтали с Полли? – спросил он, догнав своего товарища.
- Разумеется, нет, – раздражённо ответил Бёртон, - мне не было дела до чёртовой твари.
- Ну, вы бы вряд ли много услышали, даже если бы попытались, – сказал Маннерс. – Позже я вспомнил, что эта штуковина висит у них в окне годами - это чучело.
Бёртон, казалось, хотел сделать какое-то замечание, но сдержался.
День у мистера Бёртона явно не задался. Он подавился во время ленча, сломал трубку, запнулся о ковёр, а в саду уронил в пруд книгу. Позже мистер Бёртон не то получил, не то лишь выдумал звонок, которым его вызывали обратно в город на следующий день, таким образом урезая предполагаемый недельный отдых. И был он весь вечер так хмур, что Маннерс не слишком печалился из-за потери своего обычно весёлого компаньона.
Мистер Бёртон не стал распространяться за завтраком о том, как прошла ночь, но дал понять, что подумывает о посещении врача.
- У меня так дрожат руки, – признался он, - что я не осмелился побриться.
- О, сожалею, - сказал мистер Маннерс, - мой слуга мог бы вас побрить, но теперь уж на то нет времени.
Они распрощались друг с другом. По неким неизвестным причинам, мистер Бёртон заполучил в своё распоряжение целое купе (поезд был не коридорного типа). Однако против злого мертвеца эти меры предосторожности не слишком помогли.
Я не стану расставлять точки над «i», ибо страшно их не люблю, скажу только, что очевидно, кто-то попытался побрить мистера Бёртона в поезде и не слишком в этом преуспел. Однако этот кто-то явно удовлетворился результатами своего труда, если судить по тому, что на когда-то белой салфетке, расстеленной на груди мистера Бёртона, появились красные буквы: «ДЖ. У. FECI.»***
Разве факты эти, если позволено назвать их таковыми, не подтверждают моё предположение о том, что за умыслом вещей неодушевлённых, скрывается нечто весьма одушевлённое? И разве в дальнейшем они не указывают на то, что едва умысел этот становится очевидным, нам с особым тщанием стоит изучить и по возможности исправить недавние наши проступки? И, наконец, разве факты эти не заставляют прийти нас к заключению, что, как и сквайр Корбс, мистер Бёртон был либо человеком скверным, либо крайне невезучим?
Прим. пер:
* - Упоминаемая автором сказка была написана братьями Гримм и в России известна под названием "Господин Корбс".
** - Имя Бёртона, а также отдельные моменты повествования наводят на мысль, что источником вдохновения для написания этой истории стал знаменитый спор между Ричардом Фрэнсисом Бёртоном и Джоном Хеннингом Спиком об истоках реки Нил.
*** - FECI. - предположительно, сокращение от латинского выражения: "feci, quod potui, faciant meliora potentes" - "я сделал все, что мог; пусть, кто может, сделает лучше".
Deine Handschrift
Schrieb mir wichtiges ins Herz
Und was in meinem Buch des Lebens stand
Wird unbeschrieben neu erzählt
Nur weil ich dich fand
|
| |
| |
