Resist or Serve Суббота, 2024-12-07, 9:43 AM
Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Тень | RSS
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Дверь в Хумгат
Black_BoxДата: Понедельник, 2013-05-27, 4:23 PM | Сообщение # 1
Стальной тигр
Группа: Суперсолдаты
Сообщений: 2724
Репутация: 33
Статус: Offline
Название: Дверь в Хумгат

Мир кроссовера: Секретные Материалы/миры Макса Фрая

Автор: Autor7

Бета:

Пейринг: Доггетт/Рейс, Малдер/Скалли

Рейтинг: PG-13

Жанр: кроссовер, кейс-файл, драма

Размер: макси (15751 слово)

Саммари: Хумгат. Коридор между мирами… Что ждет по другую сторону Двери?

Предупреждения: смерть персонажа (плюс одно слово из ненормативной лексики, но на фоне первого предупреждения – второе не так страшно)

Дисклеймер: Малдер, Скалли, Доггетт, Рейс – принадлежат Крису Картеру, Фрай – Фраю.

Примечание: фанфик написан для феста «X-over».


Быть нейтральным - не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе ненависть

Геральт из Ривии, ведьмак

 
Black_BoxДата: Понедельник, 2013-05-27, 4:24 PM | Сообщение # 2
Стальной тигр
Группа: Суперсолдаты
Сообщений: 2724
Репутация: 33
Статус: Offline
Пролог


Она была совсем малышкой, когда открыла свою первую дверь в Хумгат…

Коридор между мирами – не место для детей, это черная дыра, пожирающая неопытные души. Он глотает сущность человека, пережевывает её и выплевывает пустую оболочку. Я помню свои ощущения, когда впервые попал в Хумгат. Я был дохлой мухой, застрявшей в холодной липкой паутине. Ни звуков, ни света. Только плотный кокон, затягивающийся вокруг меня. Я чувствовал Его. Того, кто сплел эту паутину и теперь дергал за клейкие нити, проверяя готовность жертвы. Теперь я знаю его имя. Страх…

Она была совсем малышкой... Она провалилась в Хумгат, как Алиса в кроличью нору, и так же долго падала. Но она не испугалась. Она влюбилась. Как может любить ребенок – без причин и следствий, без условий и претензий, но всегда с надеждой на взаимность. И Хумгат полюбил ее в ответ. Он показал ей такие места, о которых другие странники по Коридору между мирами могли только мечтать. Он сочинил для нее сказку. Только ее красочную сказку с феями и серебристыми единорогами. В ее мире с неба падал сладкий зеленый дождь и цвели бирюзовые розы. Туман был живым и теплым, словно бабушкино лоскутное одеяло. На белом небосклоне сияли два солнца, свет которых никогда не обжигал. Да, этот мир любил ее. Он словно старался защитить ее. Спасти.

Когда она поняла, что все происходящее не сон, она решила поделиться своим секретом, поделиться сказкой. Только ей никто не поверил. Расскажи она мне – и я бы не поверил, хотя повидал на своем веку много такого, что другим и в кошмарах не приснится.

Хумгат звал ее, ласкался к ней, как щенок, лизал за пятки и весело подвизгивал, когда она приходила поиграть. Стоило ей представить прохладу темной бездны и открыть любую дверь…

Она часто уходила туда по ночам, когда все в семье уже спали, и всегда возвращалась утром. В Коридоре время течет по-другому, но она знала – когда пора назад.

Она разучилась открывать Дверь, когда пришла боль. Я приложил к этому руку…

Нельзя недооценивать своих врагов, даже если это маленькая испуганная девочка.

Она отомстила. Ей потребовались годы, но она отомстила. Она затащила меня в Хумгат и смотрела, как он пережевывает меня… Единственным звуком, который я слышал, находясь в том липком коконе – был ее смех.

Но я ее не виню. Каждому воздастся по делам его. Я свое получил…

Глава 1


Штаб-квартира ФБР,
Вашингтон, округ Колумбия
май 2007


– Где ты был?

Моника Рейс сидела, положив ноги на стол, рассматривала потолок и задумчиво вертела в руках карандаш. Десяток его собратьев торчали из потолочного покрытия, словно стрелы из мишени. За годы работы в этом кабинете Моника отработала бросок до совершенства. Теперь карандаши, пущенные вверх ее рукой, входили в мягкий пластик на потолке, словно в масло. Традиция, символ удачного дня. Ей почему-то казалось, что, совершая этот глупый ритуал, она воздает дань уважения бывшему хозяину полуподвального офиса. Агент Малдер точно бы оценил меткость и силу удара.

– Где ты был, Джон?

Карандаш полетел вверх и строго вертикально вошел в плитку на потолке. Моника удовлетворенно кивнула, спустила ноги на пол и, наконец, перевела взгляд на мужчину, застывшего в дверях.

– Каждый раз удивляюсь – как ты понимаешь, что это я? По шагам?

– По запаху, агент Доггетт, – Моника улыбнулась, разглядывая силуэт напарника в дверном проеме.

Джон Доггетт вошел в кабинет и поставил на стол два стаканчика кофе. Из кармана его пиджака торчала увесистая газета, которую он вытащил, как только освободились руки, и, бросив ее рядом с дымящимся кофе, устало опустился в кресло за соседним столом.

– Где ты был? – Моника взяла один стаканчик и сделала глоток.

– Керш вызвал. Директор давит на него, Керш давит на нас. Это дело получило слишком большой резонанс. Бюро с трудом сдерживает газетчиков.

Доггетт снял пиджак, ослабил узел галстука и, откинув голову на спинку кресла, закрыл глаза.

– Что он сказал? – Моника вытащила из подставки еще один карандаш и начала тихонько постукивать им по столу. Ей совершенно не хотелось брать в руки газету. Она уже и так знала, что там увидит. Детские трупы…

– Джон? – Моника снова окликнула напарника, поскольку пауза затянулась.

Доггетт открыл глаза, выпрямился в кресле, и Монике показалось, что она услышала, как лязгнули его зубы.

– Открой ее, – Джон кивнул в сторону газеты. – Третья страница. Хорошо, что это всего лишь «Экспресс», а не «Вашингтон Пост». Терпение Керша тоже имеет свои пределы. Ему ясно дали понять, что это дело должно быть раскрыто в ближайшие сроки. Он не поскупился в выражениях, объясняя это мне. Я вновь почувствовал себя новобранцем.

Доггетт резко встал, и протянул газету Монике. Прихватив со стола свой кофе, он начал ходить взад-вперед по кабинету.

Моника развернула смятый утренний выпуск «Экспресс», открыла третью страницу и вздрогнула. Большую часть разворота занимал рисунок женщины с безумным взглядом и дьявольской усмешкой на алых губах. В вытянутой руке она держала огненный шар. На ней был надет черный плащ, как у любого злодея из комикса, а кудрявые длинные волосы были похожи на клубок извивающихся змей.

Моника подняла взгляд на Джона. Он все так же мерил шагами кабинет, иногда проводя по лицу рукой. На щеках уже начинала пробиваться щетина, поэтому звук был довольно резким.

Моника вздохнула и снова посмотрела на газетную заметку. Чуть ниже рисунка были напечатаны фотографии пяти детей.

«Им известно только о пятерых, – она внутренне сжалась, – что бы они написали, узнай, что жертв на самом деле десять?»

***


Он всегда был отличным исполнителем – точным, пунктуальным, всегда держался буквы закона. Белое было белым, а черное… Черного просто не должно было существовать. Черное было необходимо уничтожать. И вопросов задавать не стоило.

Сержант Доггетт был на хорошем счету у армейского начальства. Так же, как и детектив Доггетт в полицейском управлении Нью-Йорка. У агента ФБР Джона Доггетта тоже были все предпосылки стать… Кем? Любимчиком руководства? Возможно новым заместителем директора? Пойти по головам и достичь верхней ступени карьерной лестницы?

Когда заместитель директора Керш назначил Доггетта главным в группу поисков агента Малдера, никто не мог предположить – чем закончится это задание. Никто и не надеялся, что пресловутый опальный агент все же будет найден. Отдел «Секретных материалов» прочно засел в печенках у многих в верхних эшелонах власти. Нет Малдера – нет отдела. Какая прекрасная возможность. Но Доггетт всегда доводил начатое дело до конца.

Кто бы мог подумать, что через шесть лет после того, как Малдер покинул свой полуподвальный офис, отдел «Секретных материалов» все еще существовал…

Они боролись за него вместе. Моника шла с ним плечом к плечу. Они добились официального расследования, вернули почти все пропавшие документы. Через пару лет их оставили в покое. Малдер числился мертвым, и это был факт, так же подтвержденный официально. Имя Скалли в том отчете не было упомянуто. У Джона были кое-какие знакомства наверху, он смог дернуть за некоторые рычаги. По документам Дана Скалли написала заявление об увольнении и сменила адрес, не сообщив никому новый.

Суперсолдаты после исчезновения Малдера и Скалли тоже потеряли к ним всякий интерес. Зато активизировались маньяки с паранормальными способностями. Моника каждый раз терпеливо выслушивала из уст Джона очередное «я в это не верю» и каждый раз побуждала его сделать что-то, выходящее за рамки отрицания данной ситуации. И он делал. Он всегда был отличным солдатом. Не обязательно верить в природу «черного», достаточно знать, что это – черное. И уничтожать.

За последние годы кое-что изменилось. Теперь все чаще Джон вспоминал один из разговоров со Скалли. Она сказала ему, что боялась верить. Пару лет назад он понял, что причина его солдафонской упертости в том же. Иррациональный страх. И тогда он сам сказал себе «отставить».

Однажды он очень удивил Монику, когда при расследовании очередного дела предположил наличие эктоплазмы в офисе одной крупной компании. Он до сих пор помнит, как распахнулись ее и без того большие глаза. Она гордилась им! Наличие эктоплазмы не подтвердилось, но в мировоззрении агента Доггетта что-то сдвинулось.

Этот процесс начала Скалли. Моника прошла с ним весь путь, держа его за руку. Он был благодарен ей.

Последнее дело вывернуло его наизнанку. Это был вызов не только способности Джона воспринимать нечто потустороннее, это был вызов его сердцу. Кто-то убивал детей.

И это точно был «секретный материал».

***


– Ты была у баллистов?

Моника вздрогнула и подняла взгляд от газеты.

– Да, час назад.

– Что?

– Боюсь, тебе это не понравится.

– Мне не нравится в этом деле абсолютно все. Томасу Маллигану было семь лет, Трише Перкинс пять. Адам, Никки, Анабель, Артур, Анджела, Натали, Ана… Алекс. Я помню их всех по именам, Мон. Я не могу спать. Не могу есть. Удиви меня, что еще мне может не понравиться в этом деле?

Доггетт нависал над сидящей Моникой, опершись руками о столешницу.

– Джон, сядь.

Моника накрыла своей ладонью его руку, судорожно сжатую в кулак.

– Сядь, пожалуйста, – повторила она чуть тише.

Джон выдохнул сквозь сжатые зубы, подкатил свой стул и сел напротив стола Моники.

– Говори. Я готов.

«Ты никогда не будешь к этому готов. Но я должна это сделать. Прости».

«Это ты прости меня. Я просто…»

«Я знаю…»

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Безмолвные разговоры давно вошли у них в привычку, иногда они даже не пытались облекать мысли в слова, чтобы понять друг друга.

Моника отвела взгляд, достала папку из верхнего ящика и протянула ее Доггетту.

– Баллисты не сказали ничего нового. Пули тридцать восьмого калибра. Характерных следов нет. Полное отсутствие как первичных, так и вторичных следов канала ствола. Абсолютно чистые пули, словно только что из коробочки.

Доггетт вложил обратно в папку фотографию, на которой пятилетний Алекс Пинто с удивлением смотрел в объектив. Он прижимал к груди красный мячик. На белой футболке мальчика, было еще одно красное пятно. Входное отверстие от пули тридцать восьмого калибра. Пятнышко крови было маленьким и почти незаметным. Но вокруг этого пятнышка, привлекая к нему внимание, расплывалась черная клякса копоти.

– Также я получила результаты аутопсии последнего трупа. Картина в точности, как у других. Пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев их, не тронув внутренние органы, как будто она… будто её…

– Как будто ее засунули напрямую в сердце…

***

Неделей раньше
Седьмой участок полиции
второго округа Вашингтона


– Агенты ФБР Доггетт и Рейс, где нам найти лейтенанта Крейга?

– По коридору третья дверь направо.

– Спасибо, сержант.

– Майерс, Беркович, на выезд! Твою мать, Питер, потом допьешь своё молоко!

– Что происходит?

– Снова эта баба! Мефистофель в юбке! Только что поступил сигнал. Она совсем страх потеряла, в квартале отсюда!

– Отель «Фэйрмон», пересечение М-стрит и Двадцать четвертой.

– Мы с вами, сержант.

– Я не имею права.

– Вам еще раз показать мой значок?

– Окей, поедете со мной и Ригсом, Форд Таурус.

– Живо, парни, живо!

– Сколько ехать?

– Пару минут.

– В двух словах успеете рассказать суть.

– А чего рассказывать? Эта сука опять возникла как из воздуха. Убит мальчишка. Еще один! Но мы ее достанем. Сегодня точно достанем! Ригс, твою мать, ты не слышишь, что тебя вызывают? Дай мне рацию!

«Внимание патрульным. Отель «Фэйрмон». Объект прямо напротив, на другой стороне улицы. Склонилась над ребенком. В руках что-то красное, похоже на маленький мячик. Свидетель утверждает, что видел пистолет, говорит по сотовому, помехи на линии. Машина сорок два, машина сорок два, вы первые, ребята. Грохните эту тварь!»

– Понял вас.

– Сержант, я вижу ее, идет к дверям отеля. У нее оружие!

– Ригс, стреляй! Да пригнитесь вы, федералы, мать вашу!

– Моника, что ты делаешь? Моника, остановись! Не смотри ей в глаза, Мон! Мо-ни-ка!..

***


– У нее не было пистолета…

– Что? – Доггетт замер с открытой папкой в руках.

– У нее не было пистолета. Я видела огненный шар в ее руке, но пистолета не было, – Моника спокойно смотрела на Джона. – Я видела. А она видела меня. Смотрела мне прямо в глаза. Она знала, что я там буду. Она оставляет эти карточки для меня – синие фишки игры «Стратего» с буквой «М» на тыльной стороне. Но это не Мефистофель, Джон. Это не сатанисты.

Доггетт закрыл папку, бросил ее на стол и скрестил руки на груди.

– Хорошо, ты спец в этом вопросе. Тогда какого дьявола ей надо? Скажи мне?

– Я не знаю.

– Черт! – кулак с треском опустился на столешницу. – Мы что-то упускаем! Она убила пятерых шесть лет назад. Сейчас снова пятеро.

– Джон, полиция не смогла связать между собой убийства шестилетней давности и эти, а ты смог.

– И как мне это должно помочь? – Доггетт перешел на крик – Это дети, Моника! Дети!

Моника замолчала. Было слишком тяжело, ведь некоторые раны не заживают никогда.

– Пора домой, уже почти полночь. Завтра начнем все с начала.

Она убрала папку в ящик стола, бросила пустой стаканчик в мусорную корзину, выключила компьютер. Доггетт стоял посреди кабинета, ссутулившись и глядя в пол. Он казался таким потерянным… Моника положила руку ему на плечо и легонько сжала. Он повернулся и тут же обнял ее. Моника обняла его в ответ, медленно поглаживая его напряженную спину.

– Пора домой, Джон.

Глава 2


Солнце. Палящее, удушающее, ослепляющее… Ад наступает, когда поднимается второе. Но сегодня на моем белом небе только один огненный шар…

Я сижу на этом плоском, холодном камне уж очень долгое время. Я давно перестал считать. Минуты здесь не имеют никакой ценности. Время условно, одинаковые мгновения цепляются одно за другое. И ветер…

Мертвая трава под моими ногами. Я слышу ее хруст, когда поднимаюсь, чтобы размяться. Я подставляю ветру свое вечно разгоряченное тело. Он набрасывается на меня, как собака на свежую кость: треплет волосы, пытается сорвать рубашку, кусает меня, жалит. Ничто в этом мире не уменьшает моей боли. Но странность в том, что я привык. Лишь какой-то одинокий нейрон бьется в панике в том участке головного мозга, что отвечает за боль. Я чувствую её горечью на кончике языка. Нужно лишь сглотнуть, и она затихает. До следующего панического приступа. Другие его собратья уже давно ведут себя, как подобает, тихо и мирно. Ждут.

Ветер… Он не дает мне спуститься с холма. Поначалу я пытался, сейчас перестал. Я сижу на своем камне и смотрю на равнину, расстилающуюся внизу. Желтое бескрайнее пространство.

Иногда ко мне приходит Она. Садится рядом, и мы молчим. Это ее мир. Я лишь пленник.

Сегодня Она появляется с другой стороны холма. Оттуда, где волны, – алые, как маковые лепестки – бьются о серый песок. Я вижу, как сгущается воздух и появляется дверь. Обыкновенная дверь, деревянная, с облезлой краской. Когда-то она была темно-синей, цвет еще проступал яркими пятнами по краям. Это всегда происходило именно так – из ниоткуда вырастала дверь, ведущая в никуда. Дверная коробка, вырванная из какого-то дома. Я вижу, как поворачивается ручка, и дверь открывается…

Сегодня она вновь не одна. С ней мальчик лет пяти. Симпатичный кудрявый малыш, испуганный, как и все до него. Она ведет его к остальным. Сколько их здесь? Вчера было девять. Да, девять. Я пересчитывал их несколько раз. Они жмутся друг к другу, как замерзшие котята. Я чувствую их страх. Некоторые из них здесь уже очень давно. Они уже были здесь до меня. Не знаю как долго, я говорил, что давно сбился со счета. Этот десятый…

Однажды я спросил её – зачем? Зачем ей эти дети? Я не спрашивал – как? Откуда-то я и так знал, что она убила их. Я спросил – зачем. Тогда она впервые за долгое время заговорила со мной. Она сказала, что Мир Паука наводнен Вершителями. Сила, заключенная в этих душах настолько велика, что может пошатнуть любой мир, даже Мир Стержня. Она засмеялась, и поднялся ветер. Тогда я впервые увидел две тени за ее спиной, и беспричинная дрожь мелкой рябью прошла по моему позвоночнику…

Прошло немало вязких мгновений этой вечности, пока я осознал причину. В тот день на небосклоне было только одно солнце. Только одно…

Так я понял, что их было двое. И одна из них была очень зла на тот самый Мир Стержня. Чуть позже я осознал, что Вторая не всегда была согласна с Первой. Но какое мне до этого дело?

Я вновь сажусь на свой камень. Ветер затихает. Время уходит. Но и до этого мне дела нет. Я жду, когда сядет солнце…

***


Моника не могла уснуть. Почти не моргая, она наблюдала, как цифры на электронных часах методично сменяли одна другую с еле слышным щелчком.

…Утром у них сломался проектор, и пришлось доставать бумажную карту Вашингтона, завалявшуюся в шкафу. Доггетт методично разложил на карте скрепки в тех местах, где были совершены убийства. Моника слишком давно специализировалась на сатанинских культах, поэтому сразу увидела – какую фигуру образовали кусочки пластика. Перевернутая пентаграмма, сигил Бафомета. (1) Точка на карте, скрепку на которую Доггетт положил последней, была местом расположения отеля «Фэйрмон», левый верхний луч перевернутой звезды. Вроде бы, все кусочки паззла складывались в целую картину: места убийств, карточки с буквой «М», детские имена… Да и пресса хором называла убийцу «Мефистофель в юбке». Но что-то не сходилось.

Эти фишки «Стратего»… На каждой была цифра, от одного до пяти. Один – это Маршал, самая сильная фигура, одна в игре. Пять – это капитан, их четверо, но они слабее. Что означала буква «М»? Это не Мефистофель. Моника чувствовала это кожей.

Щелчок…

Она пыталась сдерживать отчаянную энергию Джона. В их паре скептиком всегда был он, но в этом деле у него это плохо получалось. Он ухватился за идею участия сатанистов, говорил о черной магии, ритуалах, жертвоприношениях, перемещении во времени и пространстве… Он говорил о том, о чем обычно говорила она.

Именно он сопоставил имена жертв. Она не увидела связи. Шесть лет назад были убиты пятеро детей: Артур, Адам, Томас, Анабель, Никки. Каждые двенадцать дней по детскому трупу. Сейчас снова пятеро: Анджела, Триша, Алекс, Натали, Ана… Сценарий в точности повторялся. И в обоих случаях из первых букв имен погибших детей можно было без труда сложить слово «сатана». Не хватало лишь одной буквы. Джон предполагал, что убийцу что-то остановило шесть лет назад. Он боялся, что в этот раз она соберет все шесть букв. Что будет тогда?

Щелчок…

Еще одна оборвавшаяся жизнь. Короткая светлая жизнь. Время, ушедшее навсегда.

Неделю назад погиб маленький Алекс Пинто, и у них оставалось всего пять дней, чтобы вычислить, чтобы понять…

Щелчок…

Моника не могла уснуть…

В спальне было пугающе тихо. Ночь поглотила все звуки. Не было слышно ни проезжающих за окном машин, ни гула людских голосов. Только часы на прикроватной тумбочке щелкали и щелкали, отмеряя минуту за минутой.

Щелчок…

«Время уходит», – мысль опалила мозг яркой вспышкой. Моника вздрогнула и сжалась в комок под одеялом, ощутив, как дрожь пробирается внутрь тела и сворачивается в тугой узел где-то внизу живота. Она так устала быть сильной…

Слеза скатилась по щеке и впиталась в наволочку. В то же мгновение Моника почувствовала, как теплая рука обнимает ее за талию.

– Что с тобой? – голос мужчины был тихим и хриплым ото сна.

– Не могу уснуть, прости, – она зажмурилась и вжалась спиной в горячее тело, словно пыталась закутаться в него вместо одеяла.

Теплое дыхание обожгло мочку уха.

– Тебе надо отдохнуть, завтра тяжелый день.

– Я не могу думать про завтра, я думаю о том, что я что-то упустила вчера. Или позавчера.

Щелчок…

Часы разменяли очередную минуту. «Время уходит», – Моника повернулась на спину и взглянула в глаза лежащего рядом мужчины.

– Поцелуй меня, Джон.

Доггетт приподнялся на локте, медленно убрал с ее лба прядь волос и нежно поцеловал в уголок губ.

– Еще, – Моника обхватила его за шею, притягивая ближе.

Он оставил невесомые поцелуи на ее щеках, на кончике носа, поцеловал сначала один зажмуренный глаз, потом другой.

– Еще, – ее дрожащие руки пробрались под его майку и гладили мускулистую спину.

– Мон, посмотри на меня, – Джон нежно провел рукой по ее щеке, – Что с тобой?

Она распахнула глаза, по щекам покатились слезы.

– Я не знаю… Время уходит, Джон. Поцелуй меня!

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Потом Джон наклонился к ней…

Поцелуй… Глубокий, жадный. Попытка выпить ту боль, что сейчас стекала по ее щекам, сочилась из ее сердца. Она яростно отвечала на поцелуй. Её пальцы впились в плечи Джона, как будто она падала и пыталась удержаться за то единственное, что у нее было. Он перекатился, подмяв ее под себя. Её бедра дрогнули ему навстречу.

– Мон… – он целовал ей шею, а руки ласкали ее грудь под рубашкой.

– Ещё… – она начинала задыхаться, – ещё…

Джон стащил ее рубашку через голову и припал губами к ее груди.

Щелчок…

Моника приподняла ноги и обхватила его за поясницу, скрестив лодыжки у него за спиной.

Щелчок…

Возбуждение. Жар. Потребность… Стон…

– Джон, я забыла… забыла тебе сказать…

– Что?

Щелчок…

– Таблетки… Я перестала принимать их… неделю назад.

– Хорошо, я понял…

Джон потянулся к верхнему ящику прикроватной тумбочки, там всегда лежали презервативы, но Моника поймала его руку своей и крепко сжала.

– Нет… Не надо… Я хочу, чтобы мы…хочу, чтобы у нас…

Щелчок…

Они оба задыхались, Моника прижала его руку к своему животу.

– Ты хочешь…? – в глазах Джона промелькнуло понимание.

Она кивнула и робко улыбнулась, словно спрашивая разрешения. В ту же секунду лицо Джона осветила ликующая улыбка.

– Родная моя, – прошептал он и вновь накрыл ее губы своими.

Щелчок…

***


Жарко… Почему так жарко? Что это за место?

– Привет.

Кто это сказал?

«Мне страшно!»
«Расскажи мне сказку».
«Я хочу к маме…»

Кто здесь?!

– Это Алекс, он новенький, он еще боится.

А ты кто?

– Я это я.

Я сплю?

– Как это?

Я сплю. А ты в моей голове.

– Нет, я у тебя за спиной.

Малыш… Привет, малыш. Как тебя зовут?

– Я… не помню. Но Малыш мне нравится. Можешь звать меня так. А ты кто?

Я Моника. Это мой сон. Почему здесь так жарко?

– Тот дедушка на холме сказал, что это ад. Я его не очень понял.

Мне надо подняться на холм?

– Наверное. Он сказал, чтобы я тебя проводил.

У тебя холодная рука.

– Потому что я летал по небу.

Ты умеешь летать?

– Конечно, все умеют летать.

Я не умею.

– Ты разучилась?

Никогда не умела.

– Ты просто не помнишь. Ты забыла. Я вот забыл – как меня зовут. Но мне нравится «Малыш».

Что еще сказал тот дедушка на холме?

– Сказал, чтобы я дал тебе это.

Красивый мячик, спасибо.

– Ты его береги. Не потеряй. Дедушка сказал, что мой мячик поможет тебе вернуться сюда еще раз. А потом ты мне его верни, хорошо?

Хорошо, Малыш.

Как же здесь жарко…

– Дедушка, мы пришли.

Седой, высокий мужчина с до боли знакомым лицом. Но это же сон, во сне всегда знакомые лица. Что? Протягивает руку, и его губы шевелятся. Только почему я ничего не слышу?

– Ты разучилась?

Я разучилась…

– А меня ты слышишь?

Тебя слышу, Малыш.

– Дедушка сказал, что Она будет у Длинного камня.

Что?

– Я не очень понимаю, извини. Но дедушка так сказал.

Кто – она?

– Дедушка говорит – Та, которую ты ищешь. Она и ее Дверь будут у Длинного камня.

Я не понимаю.

– Ты разучилась?

Да… Здесь жарко… Как же здесь жарко…

– Тебе пора домой. Дедушка сказал, что сама ты не сможешь. Он сказал, чтобы я подтолкнул тебя. Извини, Моника.

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!..

***


– Мон, проснись!

Моника рывком села на кровати, запутавшись в одеяле, как в коконе. Она не сразу ощутила, что всё ее тело покрыто липким холодным потом.

– Что тебе снилось? – Джон вытирал полотенцем лицо, по-видимому, он только что побрился.

– Бред какой-то… Я что – кричала?

– Немного. Я испугался, что ты упала с кровати, – Доггетт улыбнулся, заправив ей за ухо прядь волос.

– Упала… да уж. Который час? У нас же брифинг сегодня!

– Еще только шесть утра. Мы успеем. Прими душ, я пока сварю кофе.

Кровать слегка спружинила под его весом, когда он поднялся и направился на кухню. Моника откинула одеяло и замерла… Ее руки были покрыты свежими ссадинами, словно она катилась по сухой траве. А в правой руке она крепко сжимала маленький красный мячик.

Примечание автора:
1. – Знак Бафомета (Sigil of Baphomet) представляет собой пятиконечную звезду с тремя вершинами, указующими вниз (перевёрнутую пентаграмму) со вписанной в неё головой козла. Знак Бафомета является официальным символом Церкви Сатаны


Быть нейтральным - не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе ненависть

Геральт из Ривии, ведьмак

 
Black_BoxДата: Понедельник, 2013-05-27, 4:30 PM | Сообщение # 3
Стальной тигр
Группа: Суперсолдаты
Сообщений: 2724
Репутация: 33
Статус: Offline
Глава 3


Штаб-квартира ФБР,
Малый конференц-зал


– Господа, вопросы задавать по существу. Прошу не забывать, что некоторая информация нами не разглашается в интересах следствия.

Керш отошел в сторону и встал у окна. Трибуна, за которой он только что стоял, показалась Доггетту гильотиной, местом казни. Он никогда не любил газетчиков. Но это дело вызвало слишком сильный резонанс, репортеры как с цепи сорвались.

Была создана большая следственная команда: полиция, профайлеры, судмедэксперты, психологи. Доггетт и Рейс подключились к ним чуть больше недели назад. Устроенный утром «мозговой штурм» принес некоторые плоды. Керш решил, что военная выправка Доггетта сослужит неплохую службу перед представителями «четвертой власти», и бросил его на амбразуру.

– Роберт Дюк, газета «Вашингтон Пост». Мистер Доггетт, какова вероятность, что действия убийцы направлены на то, чтобы дискредитировать образовательную реформу, начатую нашим новым мэром Эдрианом Фенти?

– Мы не считаем, что дело имеет политическую подоплеку. К тому же, план мэра Фетти был подписан президентом Бушем лишь несколько дней назад. Убийства начались раньше.

– Мишель Брамс, журнал «Новая республика». Как вы относитесь к отмене в марте этого года закона о контроле за огнестрельным оружием?

– Закон противоречил Второй поправке. Требование о регистрации оружия никто не отменял.

– Не послужит ли этот факт катализатором активности так называемых «вольных стрелков»?

– Полиция Вашингтона обладает всеми ресурсами, чтобы этого не допустить.

– Гарри Ньюпорт, журнал «Месячник Вашингтона». Что вам известно о подозреваемой?

– Это женщина, возраст около тридцати пяти – сорока лет. Брюнетка.

– Вы знаете – кто она? Откуда? Можете дать достоверную информацию?

– Без комментариев.

– Лесли Ховардс, газета «Городской листок». Агент Доггетт, вы считаете, что в деле замешаны сатанисты?

– В данный момент мы разрабатываем и эту версию.

– Нам ожидать огненного дождя из разверзшихся хлябей небесных?

– Без комментариев.

– Майкл Портнов, газета «Экспресс», мистер Доггетт, как она убивает? Почему показания очевидцев опровергают друг друга. Вы лично видели огненный шар?

– Этот вопрос не в моей компетенции. Через пару дней будет готов отчет криминалистов.

– Но как вы будете брать ее? Она же закидает вас этими шариками! Может, стоит связаться с Копперфильдом?

– Если вам кажется, что это смешно, выйдите и посмейтесь в коридоре.

– Джеймс Мартин, газета «Вашингтон Таймс». Агент Доггетт, не кажется ли вам, что появление «Мефистофеля в юбке» напрямую связано с тем, что впервые в истории у нас начальник полиции – женщина?

– Не вижу связи. Если вы пытаетесь придать этому дело антифеминистское звучание, то у вас ничего не выйдет. Кэти Ланье опытный полицейский, зарекомендовавшая себя самым лучшим образом.

– Лина Макелрой, газета «Холм». Агент Доггетт, тогда почему госпожа Ланье бездействует?

– Полиция предпринимает все меры, чтобы поймать преступницу. Разработан план операции по ее захвату.

– План операции? А когда вы проведете саму операцию? Почему вы тянете? Сколько еще детей должно погибнуть?!

– Повторяю, план разработан и будет приведен в исполнение.

– У вас есть дети? Есть?! Вы уже эвакуировали их из города?!

– …

Моника вскочила со своего стула, бросила гневный взгляд на Керша, быстрым шагом подошла к тумбе, за которой стоял Доггетт, и, чеканя слова, произнесла в микрофон:

– Брифинг закончен. Спасибо за ваши вопросы.

***

Двумя часами ранее


– Я не понимаю…

Доггетт стоял над картой Вашингтона, как генералиссимус над планом сражения. Он снова и снова перекладывал скрепки. Менял их местами. Чертил невидимые линии от точки к точке, рисуя воображаемую пентаграмму.

– Шесть букв, шесть детей. Пять лучей у пентаграммы. Где она ударит в следующий раз?

Моника сидела за соседним столом и перебирала фотографии погибших детей. Увиденный сон не давал ей покоя. Она помнила детские лица из своего сна. Она видела их, пока шла к холму над выжженной солнцем местностью. Они все стояли там и смотрели на нее. Маленький Алекс Пинто плакал и тянул к ней свои ручки. Он был последней жертвой, именно его фото Моника и держала сейчас на столе. Она очертила указательным пальцем личико мальчика, а потом легко коснулась его щек, словно стирая невидимые слезы.

Потом Моника вспомнила Малыша. Его лицо было ей незнакомо. Милый голубоглазый мальчик не числился среди жертв «Мефистофеля в юбке».

«Мы о нем не знаем. Либо мы его пропустили, либо он еще жив. Тогда он – следующий».

Моника снова начала пересматривать фотографии погибших.

– Мон... Мон, ты здесь?

Голос Джона вывел ее из оцепенения.

– Да, задумалась. Извини. Что ты говорил? – Моника встала и подошла к столу, на котором по-прежнему лежала карта Вашингтона. Джон делал над ней какие-то странные пассы рукой, словно пытался заставить ее говорить.

В этот самый момент, сверху упал карандаш – один из тех, что Моника бросала в потолок каждый день.

Оба агента застыли… Остро наточенный грифель воткнулся прямо в скрепку на отеле «Фэйрмон», сдвинул ее и, покатившись, карандаш улетел на пол, оставив на карте прямую линию.

– Пять лучей у пентаграммы… – Тихий голос Джона заставил Монику вздрогнуть.

– Джон, – Моника провела пальцем по четкой карандашной линии, – где было совершено первое убийство?

– Западный парк Потомака.

Моника резко развернулась, взяла папку со своего стола и отыскала в ней фотографию с отметками полиции… Восьмилетняя Анджела Грей лежала на зеленой траве рядом с Зеркальным прудом в Западном парке Потомака. В спокойной глади пруда было видно отражение части обелиска, монумента Вашингтона.

– Длинный камень…

– Что?

– Она вернется туда, Джон. Вернется в парк. Она захочет завершить круг. Она будет у монумента Вашингтона через пять дней. И я, кажется, знаю, кого она наметила в жертву.

– Кого? – Джон подался вперед, положив руки на плечи Монике и слегка развернув ее.

– Маленького голубоглазого мальчика… Мы должны найти его раньше нее! – голос Моники дрогнул – Мы должны найти его!

Джон притянул ее к себе и нежно обнял, успокаивая.

– Тихо, тихо… Мы найдем его. Найдем. Я тебе обещаю.

***


Он сидит на сухой траве рядом со мной, поджав ноги. Подставляет свое личико ветру и улыбается. Ему не жарко. Он одиннадцатый…

Я не видел, как он появился. Точно знаю, что Она не приводила его. Но он здесь, приходит на мой холм и говорит со мной. Другие дети не могут сюда подняться. Мне иногда кажется, что они даже не видят меня.

Он называет себя Малышом.

Та женщина, Моника, тоже приходила пару раз. Она не слышит меня, но слышит Малыша. Он как-то связывает нас.

Я давно ничему не удивляюсь…

Вчера снова было только одно солнце. Мы сидели рядом. Я на своем камне, Малыш на траве. Моника появилась с другой стороны холма. На этот раз она пришла сама. Малыш бросился навстречу и прижался к ней, зарылся лицом в пижаму на ее животе. Она ласково провела рукой по его волосам. Нежность… Мне это чуждо. Но глядя на этих двоих, я сглотнул ком, появившийся в горле.

Этот ребенок странно влияет на меня. Вчера вместе с ним пришел запах цветущей вишни. Здесь никогда не пахло ничем, кроме боли и страха. Здесь не было места чувствам. Только ожидание чего-то неминуемого…

Я помогу. Покажу, где искать Её. Оказывается, здесь я это умею – странная способность, совершенно ненужная. Картинки всплывают, словно на экране в кинозале. Моника видит их так же, как и я: парк, какая-то закусочная на открытом воздухе, металлическая дверь, бегущий мужчина с пистолетом. Нарисованная бомба с дымящимся фитилем…

Как же хочется закурить…

***

Пять дней спустя.
Западный парк Потомака


– Нет, Мон. Ты туда не пойдешь.

– Какого черта?

– Не пойдешь, – Джон Доггетт одернул бронежилет на груди. – Следи за всем, что происходит вокруг, мне нужны глаза на затылке, а доверяю я только тебе.

– Джон, ей нужна я!

– Этого мы не знаем. И не говори мне, что видела это во сне. Многое я могу принять, но только не откровенные фантазии.

– Это не фантазии. Это реальность.

– Агент Рейс, вы остаетесь в фургоне. Парк оцеплен, по периметру несколько нарядов полиции. Ваша задача – внешнее наблюдение. Это приказ, – Голос Доггетта опустился на октаву ниже. Он принял решение, и возражать было бесполезно.

Моника сжала зубы: «Еще посмотрим». Потом она поправила наушник, отработанным жестом затянула жилет на напарнике и, оглянувшись украдкой, оставила легкий поцелуй на его губах.

План операции был составлен четыре дня назад. Все было отработано до мелочей. Единственное, что смущало Монику Рейс – они так и не нашли мальчика.

В Западном парке Потомака часто проходили занятия младших классов из соседних школ. Два дня потребовалось, чтобы изучить личные дела всех детей, кто мог оказаться в день «икс» в парке. Никаких совпадений, никаких зацепок. Среди сотен фотографий, просмотренных Моникой, не было голубоглазого Малыша.

Сегодня парк был просто нашпигован полицейскими в штатском. В каждой детской группе, наряду с преподавателем, присутствовал агент ФБР. На крышах ближайших зданий сидели снайперы. В уличных кафе, которых в парке было немало в это время года, за столиками пили кофе и курили мужчины и женщины в бронежилетах под одеждой.

Фургон, где Монике предстояло просидеть всю операцию, был замаскирован под кондитерскую на колесах. Молодой агент, рыжеволосая Анна О’Брайен, напоминавшая Монике Дану Скалли, стояла в белом передничке в окошке фургона и продавала детям сахарную вату, мороженое и сладкие пончики. Большую часть бронированного фургона, скрытую от посторонних глаз, занимала видеоаппаратура. Парк был накрыт видео-колпаком. Не было ни одной не просматриваемой точки.

Моника села на стул, прикрепленный к полу, и начала изучать картинки на мониторах. На соседнем стуле сидел агент Хиксон, который долгое время работал в полиции первого округа и знал этот район, как свои пять пальцев. Операцией руководил он, Моника была лишь наблюдателем – «Глазами на затылке» Джона Доггетта.

– Агент Доггетт, доложите обстановку.

В наушнике что-то щелкнуло, потом раздался спокойный голос:

– Пока все тихо. Подозреваемую нигде не видно. Продолжаю наблюдение.

– Принято, агент. Отбой.

Моника поерзала на стуле: «Принято, Джон. Но не жди, что я останусь в стороне». Она видела на мониторе, как Доггетт подошел к одному из кафе и сел за столик. К нему тотчас подлетела официантка, приняла заказ. Вскоре на столике появилась чашка кофе.

Монике вдруг отчаянно захотелось закурить. Пальцы правой руки зудели, требуя сигарету, а ведь она не курила уже пару лет. Внизу живота что-то кольнуло. «Нет. Сигарета меня не спасет», – Моника сжала правую руку в кулак и вновь начала разглядывать изображения на мониторах.

Прошлой ночью она опять видела то место во сне. Теперь она уходила туда осознанно, сжимая в руке под подушкой красный мячик, прежде чем уснуть.

Старик не холме показал ей «кино». Малыш стоял рядом и держал ее за руку. Когда она увидела на фоне неба Джона, сжимающего пистолет, она вздрогнула. Малыш тут же обнял её. Старик хмыкнул что-то, но она по-прежнему не слышала его.

Малыш уткнулся ей носом в бедро и прошептал:

– Дедушка говорит, что Ей нужна ты, а не он.

Моника стряхнула оцепенение, вызванное воспоминаниями. Агент Хиксон что-то писал в блокноте. На мониторах по-прежнему было все спокойно.

Моника нашла картинку, которую давала камера, прикрепленная на лацкан пиджака Джона. По-видимому, он тоже устал ждать – пальцы его правой руки отбивали дробь на белом пластике столика. Рядом с его рукой появилась еще одна чашка кофе.

А потом рядом с чашкой упала синяя карточка игры «Стратего» с нарисованной бомбой. Рука Джона перевернула карточку, и Моника вздрогнула, увидев букву «М» на обороте…

***


– Не дергайтесь, Джон Доггетт, – произнес тихий женский голос.

Джон медленно поднял взгляд. Перед ним стояла девушка лет двадцати. Она выглядела усталой, зеленые глаза горели болезненным возбуждением. Грива каштановых кудрявых волос была забрана в хвост. Правую руку она прятала под передником официантки.

«У нее пистолет», – мысль прошла где-то сбоку сознания. Констатация факта, не больше. Доггетт вглядывался в её лицо. Это была она, та, которую они искали. Вот только лет на пятнадцать моложе, чем утверждали многочисленные свидетели, видевшие ее в деле.

– Вам некуда бежать, скрыться не получится. Район полностью оцеплен, – ответил он так же тихо и спокойно.

Она ухмыльнулась.

– Я рада, что вы вычислили меня. Жаль, что поняли не всё. Но это уже не важно, – она тряхнула головой, рука под передником дернулась. – Вставайте. Идите за мной.

Джон поднялся из-за столика. В уме промелькнуло несколько вариантов возможного развития событий. Он бросил быстрый взгляд на агента в штатском за соседним столиком, тот не подавал признаков волнения.

«Они еще не поняли… Мон, посмотри на монитор. Посмотри», – Доггетт пытался мысленно докричаться до напарницы, сидящей в фургоне.

Девушка приблизилась к нему сзади, он почувствовал, как что-то уперлось ему в спину, чуть ниже ребер. Она вела его в сторону кафе.

Потом все стало нечетким. Джон почувствовал, как женская рука обхватила его сзади за горло, дышать стало трудно. В следующее мгновение он увидел Монику, застывшую с направленным на них пистолетом.

«Почему не стреляют снайперы?» – дышать было все труднее.

Моника что-то кричала, приближаясь медленно и не опуская оружия. Джон не слышал ее, он слышал лишь дыхание, обжигавшее его левое ухо. В следующее мгновение Доггетт осознал, что все вокруг замерло.

Парк затих. Люди за столиками остолбенели. Несколько человек застыли с чашками в руках. Джон увидел ребенка, который, по-видимому, собирался чихнуть. Личико его было сморщенным, рот приоткрыт. Голубь завис над газоном, не успев приземлиться. Девочка выпустила из рук воздушный шарик. Она тянулась за ним, но нитка уже ускользнула из ее рук. Шарик висел в воздухе в паре метров над землей и даже не качался под порывами ветра. Потому что и ветер исчез.

Двигались только они трое. Девушка все так же тянула его в сторону кафе, а Моника все так же медленно приближалась к ним.

Воздух резко ворвался в легкие, Доггетт упал рядом с одним из столиков. Девушка вытащила пистолет из-под передника и направила его на Монику. Они что-то говорили друг другу, но Джон не мог разобрать ни слова. Горло саднило, глаза слезились.

«Какого черта здесь происходит?» – он тряхнул головой и несколько раз моргнул, пытаясь добиться резкости зрения.

А потом он увидел. В руках девушки больше не было пистолета, теперь на кончиках ее пальцев висела маленькая шаровая молния. В одно мгновение Джон понял, куда полетит этот сгусток огня. В ту же секунду он бросился вперед, туда, где по его расчету должен был пролететь огненный шар.

Резкая боль пронзила его грудь. Он вцепился в плечи девушки, которая едва успела опустить руку. Она зарычала, видимо пытаясь ослабить хватку. Вдвоем они ввалились во внутреннее помещение кафе, распахнув металлическую дверь. Последнее, что услышал Доггетт, перед тем, как потерять сознание, был голос Моники, кричавшей его имя.

Глава 4


Февраль 2008 года,
Где-то в Вирджинии


Эта зима обещала быть долгой. Фокс Малдер налил кружку обжигающего чая и вышел на крыльцо.

Снег.

Повсюду был снег. Подъездная дорога к дому и та была белой, машина тут проезжала не так часто. Запахнув куртку на груди, Малдер сел на ступеньку. Кружка приятно согревала руки. Для этого он ее и взял, – горячий чай Малдер не слишком любил.

Эти посиделки за долгие годы самоизоляции вошли у него в привычку. Четко отработанный ритуал – ровно в полдень вскипятить воду, налить чай, выйти на крыльцо, встретить Скалли. Обычно она не опаздывала, – плюс минус пятнадцать минут. Доктор Скалли всегда приезжала домой на обед.

Многое изменилось за те годы, что они были вынуждены скрываться от преследования. Теперь Малдер был завзятым домоседом и отличной домохозяйкой. Он усмехнулся, когда поймал себя на этой мысли. Если бы несколько лет назад кто-то сказал ему, что он сам сможет приготовить полноценный обед из трех блюд с десертом – он бы захохотал собеседнику в лицо, закинул в рот семечко и непременно сказал: «Это настоящий Секретный материал». Но сейчас действительно многое изменилось.

Обед уже был готов: цыпленок на пару, салат, кексы с шоколадом, свежесваренный кофе. В последнее время Малдер чувствовал, что что-то идет не так, что Скалли словно отдаляется от него. На нее многое навалилось, и он хотел ее порадовать. Хотя бы так – кексами и кофе – как она любит.

Глядя на снежное пространство вокруг, Малдер вдруг снова вспомнил события прошлого месяца: замерзшее озеро, люди в куртках с надписью ФБР, лицо под толщей льда. Мутное стекло – так сказал тогда отец Джо. С тех пор Малдера не покидало ощущение, что это мутное стекло кто-то поставил прямо перед его носом. И сдвинуть его ни на сантиметр в сторону пока не получалось.

Теперь они были свободны, могли уехать из этой глуши куда угодно. Но им нравился их дом. Малдер помнил тот ночной разговор в больнице, когда Скалли пыталась достучаться до него: «Мы два обычных человека, которые каждый вечер приходят домой. К нам домой. Я не хочу, чтобы в доме жила тьма».

– Я тоже этого не хочу, Скалли.

Он сказал это вслух? Чашка в руках давно остыла, а машины так и не было видно.

– Где же ты, Скалли? Что с тобой происходит?

Он тогда пообещал ей, что они уедут. Но из этого пока ничего не вышло. Скалли ушла в работу с головой. Её рабочий стол в спальне напоминал свалку бумажной продукции – папки, распечатки, книги по медицине. Это было так не похоже на организованную и спокойную Дану Скалли, которую он знал все эти годы, что это начинало его пугать. Ее стол становился похож…на его кабинет.

– С кем поведешься, Скалли.

Он, наконец, сделал глоток. Чай был ледяным, именно таким, какой предпочитал Малдер. Он поставил пустую кружку на крыльцо и встал, хрустнув позвонками. Решив, что пора сделать телефонный звонок, Малдер зашел в дом.

– Алло, – голос Скалли был спокоен и тих.

– Привет, док. Ты хочешь, чтобы обед покрылся плесенью?

– Малдер, я не приеду. У меня много работы, прости.

– Эй, ты ж не хочешь, чтобы я выбросил это произведение кулинарного искусства в мусорное ведро? Я превзошел сам себя. Ты срочно должна приехать и засвидетельствовать этот факт, как доказательство паранормального явления.

Шутка видимо не удалась. Было слышно лишь дыхание на том конце провода.

– Скалли?

– Прости, Малдер. До вечера.

Гудки.

Что-то явно было не так. Мутное стекло. Малдер положил трубку радиотелефона на базу, пошел на кухню и убрал еду в холодильник. Потом он направился в свой кабинет, прикрыл за собой дверь и взял остро наточенный карандаш – ему нужно было подумать.

Через полчаса, когда горка семечек на его столе превратилась в горку шелухи, а несколько карандашей упала с потолка прямо ему на голову, Малдер снова взял в руки телефон.

– Алло? Больница Матери Скорбящей? Доктора Грейс Ричардс, пожалуйста… Нет, это по личному делу… Да, конечно, я подожду.

Пара ударов баскетбольным мечом об пол.

– Я слушаю, – голос женщины был так же тих, как и голос Скалли.

«Может, что-то со связью?» – мелькнула мысль, которую Малдер тут же отмел.

– Алло, Грейс? Это Фокс Малдер, я…ммм…муж доктора Скалли. Мы встречались с вами на том благотворительном ужине, помните?

– Да, я вас помню, Фокс. Что-то случилось?

– Надеюсь, что нет. Вы не могли бы уделить мне несколько минут. Мне нужно поговорить о Дане, и не по телефону, если можно.

– Я освобождаюсь через час. Можем встретиться в кафе Джонси в городе. Вас это устроит?

– Да, вполне. Спасибо, Грейс.

Малдер судорожно прикидывал, как же он доберется до города через час. Давно надо было купить вторую машину. Точнее, третью. Предыдущая окончила свои дни на дне ущелья. И все потому, что он опять влез, куда лезть не следовало.

Еще пара ударов мячом об пол. Грохот, отгоняющий тьму, так, Малдер? В этот раз ты позволил ей подобраться слишком близко.

– Ну что ж, придется ехать по снегу на велосипеде.

***


«… а мы продолжаем нашу программу для тех, кто не спит. Фиона Доусон из славного городка Шарлоттсвилл передает привет своему мужу Генри и просит поставить для него песню Стиви Уандера. Ну что ж, Генри, Фиона позвонила, просто чтобы сказать, что любит тебя…»

Голос Стиви Уандера выплеснулся из динамиков магнитолы и заполнил тишину, царящую в салоне машины. Дана Скалли сидела, сжав пальцами руль и закрыв глаза. Она давно подъехала к дому, но все еще отчаянно цеплялась за оплетку руля. Скалли знала, что Малдер захочет поговорить. Она была не готова к этому разговору.

«Сегодня не Новый год,
И мы не дарим друг другу шоколад в коробках в форме сердца…»
(2)

Прошел месяц с тех пор, как они узнали, что наконец свободны. Целый месяц, с тех пор, как залатали трещину, которая пролегла меж ними на краткое время.

«Сегодня не первый день весны.
Петь особенно не о чем…»


Малдер больше не рвался участвовать в расследованиях. Она все чаще заставала его за письменным столом не с ножницами, кромсающим очередную газету, а за клавиатурой компьютера.

«Сегодня самый обычный день.
Ни апрельского дождя,
Ни распускающихся цветов…»


Он писал книгу. Прислушался к ее совету.

«Сегодня не день чьей-то свадьбы.
Но сегодня происходит нечто настоящее.
Что выражается тремя словами,
Которые я должен сказать тебе…»


Казалось бы, что все налаживается, но она чувствовала тьму, надвигающуюся не откуда-то извне. Она ощущала, что тьма ползет изнутри. Она закрылась от Малдера. Боялась выплеснуть на него эту тьму как раз тогда, когда он сам, наконец-то, стал двигаться к свету.

«Я позвонил сказать,
Что я люблю тебя…»


Скалли вздрогнула. Быстрым движением руки она выключила магнитолу и оглянулась на темные окна дома. Потом вздохнула и вышла из машины.

Входная дверь скрипнула, впуская хозяйку. В гостиной царили темнота и тишина. Скалли поставила портфель и бросила быстрый взгляд на закрытую дверь кабинета Малдера. Конечно, он уже спал. «Мне нужна горячая ванна», – Скалли потерла виски пальцами.

– Привет, док.

– Господи, Малдер, почему ты сидишь в темноте? – Скалли вздрогнула, как будто ее застали за чем-то постыдным.

– Хотел подумать. Ты поздно сегодня, – Малдер поднялся из кресла в углу гостиной. – Устала? Приготовить тебе ванну?

– Да, было бы неплохо.

Он молча подошел к ней, снял с её плеч пальто и повесил его на вешалку. Потом опустился на корточки и расстегнул молнию на её сапоге. Скалли оперлась рукой ему на плечо, пока он аккуратно снимал обувь с ее правой ноги. В полной тишине то же самое он проделал с левой ногой.

Скалли наблюдала за ним, чувствуя, как сжимается невидимая пружина где-то внизу живота. Малдер подошел сзади и положил руки ей на плечи. Сильные пальцы надавили на затекшие мышцы, и Скалли не смогла сдержать стона. Еще одно нажатие его рук, – и она безвольно откинула голову ему на грудь. В полной тишине Малдер продолжил массаж. Теплые волны побежали по ее позвоночнику. Пружина, в которую сжалось все ее естество несколько минут назад, постепенно расслаблялась. Потом пришли слезы.

Скалли повернулась и прижалась мокрой щекой к его груди. Малдер гладил ее по спине, по волосам. Он положил подбородок на её макушку и просто обнимал ее, не говоря ни слова. Скалли понимала – чего он ждет.

– Прости меня, – тихо прошептала она куда-то ему в подмышку.

В ответ он лишь вновь провел теплой рукой по ее спине, успокаивая, согревая.

Она подняла на него заплаканные глаза. Его пальцы тут же прижались к ее губам:

– Тссс… Не сейчас. Тебе нужна горячая ванна и сон. Пойдем, я помогу.

Скалли вновь прильнула к нему, словно маленькая девочка, всхлипывая и кивая. Сильные руки подняли ее, прижали к себе, как ребенка. Она обхватила Малдера за шею и закрыла глаза. Нежно укачивая, он понес ее через темную гостиную, поднялся по лестнице и тихонько опустил на кровать.

– Разденься, я пока наполню ванну.

Нежно поцеловав ее в лоб, Малдер ушел. Вскоре она услышала звук льющейся воды, и поняла, что напряжение последних дней наконец отпускает Они обязательно поговорят. Завтра.

***

Утро следующего дня


– Вчера умер Кристиан… (3) – Скалли сидела за кухонным столом и крепко сжимала обеими руками кружку с кофе.

Малдер достал из холодильника йогурт, поставил его перед Скалли. Сел за стол напротив и какое-то время смотрел, выжидая, потом тихо сказал:

– Я знаю.

Она в удивлении подняла на него взгляд, хотя секунду назад не могла оторвать взора от темной неподвижной поверхности горячего напитка.

– Я говорил с Грейс. Ты закрылась, я должен был выяснить причину.

Скалли тяжело сглотнула и снова посмотрела на кружку в своих руках.

– Ты расскажешь мне? – Малдер говорил тихо, но в голосе звучала настойчивость.

Она сделала глоток и кивнула.

– Ибару убедил родителей. Они подписали отказ от дальнейших операций. Ребенка перевели в хоспис три недели назад… Я надеялась…я так надеялась…

– Почему ты ничего не говорила мне?

– Думала, что справлюсь сама.

– Скалли…

В тишине раздался сигнал тостера. Малдер поднялся из-за стола, достал готовые тосты Вновь подошел к холодильнику. Джем, масло, сыр… Скалли наблюдала за его спокойными, размеренными действиями. Он вернулся к плите, подцепил лопаткой кусок омлета со сковородки и отправил его на тарелку. На вторую приземлилась порция побольше, с беконом.

«Когда мы умудрились поменяться ролями?» – Скалли задумчиво вертела в руках тост, словно не зная, что с ним делать.

Малдер молча забрал у нее хрустящий кусок хлеба, намазал его маслом и вернул ей. Она наблюдала за ним, подперев голову рукой.

Наконец Малдер занял свое привычное место и сделал глоток из чашки с кофе, словно между делом сказав фразу, от которой у Скалли перехватило дыхание:

– Давай усыновим ребенка.

– Что? – даже это короткое слово далось ей с трудом.

– Я понимаю, что мы это уже обсуждали. Я помню все твои доводы против. Я знаю, что до две тысячи двенадцатого года осталось всего ничего, но подумай об этом еще раз, хорошо? Просто подумай.

Он спокойно смотрел ей в глаза. Скалли знала этот взгляд – ожидание ее поддержки. Тишину, повисшую между ними, разорвал телефонный звонок. Малдер взял трубку.

– Алло. Да, это Фокс Малдер.

Скалли услышала глухой женский голос, льющийся из трубки. Одними губами она спросила Малдера: «Кто это?» и в изумлении распахнула глаза, когда услышала его ответ собеседнице на том конце провода:

– Моника, это ты? Что случилось?

Примечания автора:
2. Сти́ви Уа́ндер (англ. Stevie Wonder; настоящее имя Стивленд Хардэуэй Джадкинс; 13 мая 1950 года, Сагино, Мичиган) — американский слепой соул-певец, композитор, пианист, барабанщик, харпер, музыкальный продюсер и общественный деятель. В фике использованы слова его песни «I Just Called to Say I Love You» в переводе на русский язык.

3. Во втором фильме «Секретные материалы: Я хочу верить» Дана Скалли работает в Больнице Матери Скорбящей, Кристиан – это ее пациент, мальчик с редким заболеванием мозга.


Быть нейтральным - не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе ненависть

Геральт из Ривии, ведьмак

 
Black_BoxДата: Понедельник, 2013-05-27, 4:37 PM | Сообщение # 4
Стальной тигр
Группа: Суперсолдаты
Сообщений: 2724
Репутация: 33
Статус: Offline
5 глава


Из дневника Моники Рейс:


«Джон, я знаю, что ты бы этого не хотел, но я приняла решение».

***


Иногда я жалею, что здесь нет печатной машинки. Мои руки по-прежнему помнят расположение букв, я вполне мог бы печатать, даже будучи слепым. Я написал бы о том, что ветер, налетевший с востока, принес запах польских колбасок. Запах был настолько плотным, что заставил работать воображение. На мгновение мне показалось, что волны кетчупа лижут берег, намазанный горчицей. Не мудрено. Вода в море, которое я могу увидеть с высоты своего холма, всегда красного цвета.

Я написал бы о том, что вечность нельзя измерить мгновениями, но иногда можно измерить шагами. Десять шагов влево от камня, пятнадцать шагов вправо…

Малыш носится туда-сюда и хохочет. Сейчас он часть моей вечности.

Что-то меняется. Вчера приходила Она. Мне кажется, что она не догадывается о существовании в ее мире Малыша. Он не ее пленник, это точно. Я иногда думаю, что он открыл свою дверь в Хумгат, но почему-то не пошел дальше, а застрял здесь, рядом со стариком, сидящем на камне.

Что-то меняется…

Я слышал, как они спорили. Она и та, Вторая. Это я бы тоже мог написать. Диалог в мелодраматичном стиле:

– Ты обещала!

– Ты сама виновата.

– Я хотела только его.

– Мы заключили сделку, мне нужна их сила!

– Зачем тебе тот мир?

– Не твое дело!


Нет, определенно, это не мой стиль.

Они спорили…

Я кое-что понял: это больше не доставляет Ей удовольствия…

***

Национальный аэропорт
имени Рональда Рейгана,
Вашингтон


– Советую достать теплые вещи, сегодня сильный ветер с Потомака.

Скалли вздрогнула и обернулась на голос:

– Моника?

– Ну а ты ничуть не изменилась за шесть лет, – Моника засмеялась и обняла удивленную Скалли. Отстранившись, протянула руку Малдеру. – Агент Малдер, рада тебя видеть.

Малдер хмыкнул, когда Моника сжала его руку.

– Я рад, что ты не назвала меня Фоксом, но «агент» это все же лишнее.

– Ха, мой автопилот опять сослужил мне плохую службу, – Моника хихикнула. – А что вы хотите? В моем-то положении. Я иногда по утрам с удивлением смотрю на зубную щетку, пытаясь придумать ей применение.

– Господи, Моника, почему ты по телефону не сказала? Мы бы сами добрались до места, – Скалли выглядела ошеломленной.

– И лишиться удовольствия увидеть твою реакцию? Да ни за что, – Монику откровенно радовала эта ситуация.

– Когда тебе…?

– Рожать? Через пару недель.

Скалли поймала себя на мысли, что ощущает, как от Моники исходят волны радости. Она светилась. Волосы были коротко острижены и торчали во все стороны, делая её похожей на девочку-подростка. Глаза казались больше, чем помнила Скалли. «Она похудела, но беременность ее красит. Счастливая…» – Скалли сжала губы, понимая, что может разреветься – напряжение последних дней давало о себе знать.

– Поехали, на вас даже смотреть холодно, – Моника поправила толстый вязаный шарф и махнула рукой в сторону стоянки. – Моя машина там.

– Ты сама за рулем? На таком сроке?

– Дана, не надо играть со мной в доктора, – Моника лукаво подмигнула. – Да и кто может мне запретить?

– А куда Джон смотрит?

Скалли бросила быстрый взгляд на Малдера, надеясь заручиться его поддержкой. Малдер пожал плечами:

– А ты бы меня послушала?

– Вряд ли, – Моника вновь хихикнула.

Синяя «Субару» добродушно пискнула, когда Моника нажала на брелок автосигнализации. В машине было тепло и пахло свежей сдобой. Скалли укоризненно посмотрела в зеркало заднего вида, поймав взгляд Моники, когда та, наконец, устроила свой непомерно большой живот. Моника подмигнула и повернула ключ в замке зажигания.

– Сильно не расслабляйтесь, нам не так далеко ехать.

– Ты же сказала, что квартира в Джорджтауне? – Малдер пытался нащупать рычаг, чтобы чуть отодвинуть пассажирское кресло, его колени упирались в спинку сидения.

– Да, но мы заедем кое-куда по пути, – Моника накинула ремень безопасности, быстро повернулась, рассматривая дорогу, и крутанула руль.

Малдер притянул Скалли к себе, обняв за плечи. Она положила руку ему на бедро и легко сжала пальцы.

– Спасибо, – еле слышно прошептала Скалли, подняв голову.

Малдер поднял брови в немом вопросе.

– Мне это было нужно. Уехать на время. Я даже сама не понимала – как сильно мне это было нужно.

Малдер прижал ее к себе еще сильнее и поцеловал в макушку.

– Знаешь, я могу еще кое на что-то сгодиться, только дай знать, если надумаешь.

Скалли хихикнула, как девчонка, бросила быстрый взгляд в зеркало и увидела, что Моника тоже с трудом сдерживает смех. В следующее мгновение они уже хохотали хором.

– Ну и где твой Доггетт? – Малдер первый успокоился от посетившего их приступа смеха.

– Да, где счастливый отец? – Скалли вновь поймала взгляд Моники в зеркале.

– К нему мы и едем. Почти на месте.

Машина плавно остановилась. Моника аккуратно скинула ремень с живота.

– Ну вот. Джон теперь живет здесь. Придется немного пройтись пешком, дальше ехать нельзя.

Скалли повернула голову, с неохотой отстраняясь от прижимавшего ее Малдера. Оглянувшись по сторонам, оба они замолчали. Моника уже вышла из машины и потягивалась, разминая затекшую поясницу. За ее спиной была Мемориал Драйв.

Дорога на Арлингтонское национальное кладбище…

***

Вечер того же дня.
Где-то в Джорджтауне


Моника была похожа на лохматый шарик, перемещаясь по кухне с нереальной для ее весовой категории скоростью:

– Кто что будет? В кофеварке есть кофе, вон в той баночке с полоумным слоником на боку – зеленый чай. Еще у меня есть красное «Мерло» и белое «Шардонэ». Второе не советую, в прошлый раз меня лишь от одного бокала накрыла жуткая изжога.

Она порхала по кухне, успевая посмотреть на гостей, достать с полки тарелки, открыть и закрыть холодильник, включить кофеварку, ополоснуть столовые приборы, вытереть их салфеткой. Казалось, что из нее просто хлещет энергия.

Малдер и Скалли сидели около обеденного стола и переглядывались. Монолог радушной хозяйки длился уже довольно давно, и Скалли решила его прервать:

– Мон, остановись на секунду.

– Дана, не переживай, мне это в радость. У меня давно не было гостей.

– Я не о том. Присядь пожалуйста, давай поговорим.

Моника остановилась посредине кухни и уставилась на Скалли. Потом в ее взгляде промелькнуло понимание.

– Думаешь, что я рехнулась на почве потери? Это не так, могу тебя успокоить.

Она снова улыбнулась:

– Просто я расставила приоритеты. И кое-что знаю, о чем пока не известно вам.

Малдер, сидевший до этого молча, подошел к Монике и забрал у нее из рук очередную тарелку.

– Если тут кто и сумасшедший, то точно не ты, – улыбнулся он. – Но будущим мамочкам не положено скакать, как девочкам-подростам перед свиданием. Так что давай, расслабься, сядь. Я все сделаю.

Моника удивленно перевела взгляд с Малдера на Скалли, но та лишь пожала плечами. Вдвоем они наблюдали, как Малдер элегантно двигался по кухне, накрывая на стол. Перебросив полотенце через правую руку, он изображал официанта, передвигался в полупоклоне и улыбался во все тридцать два зуба. Вытащив из холодильника противень с лазаньей, которую Моника заказала в «Бумажной Луне», он непринужденно закрыл ногой дверцу, одновременно поднимая блюдо в одной руке, а другой – перекидывая полотенце через плечо. Проделав все это в течение нескольких секунд и на одном порыве, он обернулся к наблюдавшим за ним женщинам, застыл, выдерживая паузу, а потом дикторским тоном произнес:

– Прекрасная еда для прекрасных дам.

– Микроволновка слева по курсу, Малдер, – Монике явно нравилось представление, устроенное в ее кухне. Она улыбалась, прижав ладони к животу, и время от времени обменивалась взглядами со Скалли, словно говоря: «А он хорош. Очень хорош».

Скалли лишь махнула рукой. Она слишком давно знала Малдера. Он мог быть и таким – игривым, веселым, заставляющим ее улыбаться. И она улыбалась.

Из задумчивости ее вывел голос Моники, которая склонилась прямо к ее уху и прошептала:

– Теперь я знаю, что не ошиблась, когда приготовила для вас спальню, а не гостевую. В спальне кровать побольше, вам будет, где развернуться.

– Моника! – Скалли возмущенно шикнула в сторону подруги.

Но та уже отвернулась и делала вид, словно ничего не было.

За ужином Моника с особым пристрастием расспрашивала Малдера о его книге, Скалли о новом доме, сама говорила о своей работе в университете Мериленда. Теперь она преподавала: рассказывала студентам о мифах и легендах народов мира на факультете гуманитарных наук.

И никто из них ни разу не обмолвился о Бюро…

***

Из дневника Моники Рейс:


«Иногда я думаю, что ты был прав, и всё это лишь моя больная фантазия. Не было старика на холме, не было Малыша. Но тогда и тебя – нет, а я точно знаю, что это не правда. Я чувствую тебя, могу говорить с тобой. Ты отвечаешь мне, я знаю. Просто я разучилась слышать. Но я научусь…

Я приняла решение. Если мне кто и поверит, то это Малдер.

P.S. Сегодня опять забегал Стиви… Ему очень нравятся польские колбаски, как и тебе. Надо не забыть купить их для него…»

***


Фокс Малдер тихо прикрыл дверь спальни и остановился, глядя на спящую Скалли. Она свернулась калачиком, подложив обе руки под щеку. Длинные волосы разметались по подушке. Одна прядь спадала на лоб и, по-видимому, доставляла Скалли некоторое беспокойство. Она нахмурила лоб, губы были крепко сжаты. Малдер подошел к ней, стараясь не разбудить, и осторожно откинул непослушные волосы с лица. Она что-то хмыкнула сквозь сон и облизнула губы. Малдер смотрел, как расправляется морщинка на её лбу. Потом он наклонился и едва ощутимо коснулся губами ее виска. Скалли улыбнулась.

– Спи, – прошептал Малдер и как можно тише лег со своей стороны кровати. Ему нужно было подумать.

Когда ужин был закончен, Моника проводила их в спальню, сказав, что уборка никуда не уйдет, и с посудой завтра разберется ее посудомоечная машина. Пока Скалли была в душе, Малдер вернулся на кухню, чтобы налить воды. Моника сидела там и вертела в руках маленький красный мячик. Она внимательно посмотрела на Малдера, словно просчитывая – что она может ему сказать. Потом кивнула сама себе и прошептала:

– Мне надо с тобой поговорить. Только дождись, пока она уснет. Я не могу вывалить это на неё, просто не могу. Ей и так досталось.

Малдер кивнул, налил воды и ушел обратно в спальню. Скалли вышла из душа почти сразу же. Когда он закончил принимать душ – она уже спала. Малдер накинул толстовку, надел пижамные штаны и покинул спальню, осторожно притворив за собой дверь.

Они проговорили около часа. Моника наконец рассказала про Джона. Рассказала все, что вспомнила о деле «Мефистофеля в юбке». Рассказала про сны…

Тот холм ей приснился еще лишь раз. Тогда она, наконец, услышала старика. Проснувшись, она позвонила Скиннеру, узнала телефон Малдера и, не задумываясь ни минуты, набрала его номер…

Малдеру нужно было подумать. Он лежал, глядя в потолок, сжимал в руке красный мячик и раз за разом прокручивал в голове слова, сказанные Моникой.

«Я видела его раньше, но не могла вспомнить – где. Что-то мимолетное, но важное. Лишь его фото. Он сказал, что всю жизнь ждал, когда ты сдашься, сломаешься»…

…ждал, когда ты сдашься…

…когда ты сломаешься…

…Ветер налетел неожиданно. Жар опалил лицо. Вдалеке на камне Малдер увидел сидящего мужчину. Медленно он подошел, остановился за его спиной, а потом бросил ему под ноги неизвестно откуда взявшуюся в кармане его пижамных штанов пачку сигарет «Морли».

– Здравствуй, Фокс. Я ждал тебя.

Курильщик встал с камня и взглянул в глаза Малдера.

Глава 6


Из дневника Моники Рейс:


«Стиви вчера сказал мне, что ты сильный и красивый. Я показала ему твою фотографию. Он долго держал её в вытянутых руках. Так держат плюшевого медведя, полученного на Рождество. Смотрел на фото и покусывал нижнюю губу, а потом выдал: «Когда я вырасту, то буду, как твой Доггетт». Мой Доггетт…

Да, чуть не забыла – я позвонила им. Малдер нам поможет. Я думаю, что только он и сможет помочь.

P.S. А еще Стиви любит имбирное печенье. Ты любишь имбирное печенье, Джон?»

***


Малдер сидел за дальним столиком в забегаловке «Острая еда от Бена». Место было поистине легендарным. Более пятидесяти лет острые, приправленный соусом чилли хот-доги, были лучшими в городе. В туристический сезон здесь всегда было очень людно. Но этим утром в зале сидело лишь трое.

Малдер устроился в углу, чтобы со своего места видеть всех, кто входит в кафе. Он пил уже вторую чашку кофе, похрустывал крекерами, но того, кого он ждал, до сих пор не было.

Моника разбудила его рано утром. Вчера они обо всем поговорили. Сегодня ему нужна была информация другого рода. Он позвонил единственному человеку, кто действительно мог помочь. И сейчас этот человек стоял в дверях забегаловки.

Малдер махнул ему рукой. Мужчина подошел и молча опустился на стул, рядом с Малдером.

– Доброе утро, сэр. Спасибо, что согласились встретиться со мной.

– При нашей последней встрече я отдал вам свое пальто, вы хотите мне его вернуть?

Малдер улыбнулся.

– Я бы хотел оставить его на память. Через пару десятилетий я смогу выгодно продать его. Пальто бывшего директора ФБР будет стоить немало.

– Замдиректора, Малдер.

– Да ладно вам, Скиннер. Я в вас верю. Теперь у вас нет камня на шее в виде отдела «Секретных материалов», вы еще продвинетесь по служебной лестнице.

Несколько мгновений они молчали. Потом Скиннер достал из-за пазухи увесистую папку и положил ее на стол.

– У вас есть два дня, Малдер. Потом я должен вернуть ее туда, откуда взял.

– Да, сэр.

Скиннер встал и протянул руку для прощального рукопожатия.

– Я бы передал свои наилучшие пожелания Скалли, но боюсь, что вы не захотите ставить ее в известность о нашей встрече. Насколько я припоминаю, она не была в большом восторге, когда вы в последний раз связались с Бюро.

– Это еще мягко сказано, сэр.

– Позвоните мне, когда закончите. Да, еще, – Скиннер на мгновение замолчал, – передайте Монике Рейс мои соболезнования, я так и не успел принести их лично.

Малдер сдержанно кивнул. Скиннер запахнул пальто, посмотрел на часы, потом втянул носом воздух и добавил:

– Жаль, что мне опять не удастся съесть фирменную сосиску от Бена.

Малдер проследил, как Скиннер, не оглядываясь, перешел через дорогу и сел за руль припаркованного автомобиля. Как только машина тронулась с места, Малдер положил руку на папку с файлами. Посидев так какое-то время, он выдохнул и открыл ее на первом документе. С фотографии на него смотрел агент Джон Доггетт. Штамп «погиб при исполнении» показался Малдеру слишком ярким…

***


Я знал, что ты придешь. Когда на мой холм впервые поднялась Моника Рейс, я знал, что следом придешь ты. Просиживая на этом камне мгновения моей вечности, я кое-что понял про тебя. Ты тоже Вершитель. Странное слово из этого мира. Тот, кто может пройти сквозь сумрак и провести за собой других. Только у тебя свой Хумгат. Равно, как и у меня.

Ты постарел. Но ты все еще прежний… Все еще строишь из себя героя. А я так надеялся, что сломал тебя. Теперь это не имеет значения…

Я помню этот взгляд – непримиримость, недоверие. Все правильно, Фокс, никому нельзя верить. Вот только в этом месте не работают правила из Мира Паука. Здесь нельзя соврать.

Власть, сила, возможность изменить мир… Что важно для меня сейчас? Я устал быть пленником – это то немногое, что я еще чувствую. Раскаянья нет. Я делал то, что должен был делать. Никто не смеет упрекать меня за мои дела. Так же, как я не упрекаю Её.

У Нее были свои причины. Но теперь и у меня есть свои. Я должен Её остановить…

Ты поймешь – как. Ты вычислишь – где. Ты всегда был слишком умен. И слишком глуп.

Я не вполне уверен, что должен сделать именно это. Но вчера ветер принес запах молока и печенья… Вчера Малыш зачем-то забрался ко мне на колени. Вчера я понял, что с восходом второго солнца наступит «завтра».

***


Дана Скалли проснулась от знакомой мелодии. Голос Стиви Уандера вновь пел о любви. Мелодия лилась из-за приоткрытой двери в гостиную. Скалли потянулась и с улыбкой повернулась на спину, ее рука скользнула по покрывалу и нащупала холодную ткань. Вторая половина кровати была пуста.

– Малдер?

Ответом ей был лишь голос Уандера, все настойчивее говорящий о любви. Потом из гостиной раздался тихий смех. Скалли улыбнулась, поймав себя на мысли, что так спокойно она не чувствовала себя уже давно. Она встала, накинула на плечи халат и тихо подошла к двери, не решаясь нарушить царившее там веселье. Через узкую щель она увидела Монику, сидящую на диване. Та улыбалась и хлопала в ладоши. Напротив нее, в центре гостиной танцевал мальчик лет пяти. Он притопывал правой ножкой и подпевал, слегка фальшивя: «Я позвонил сказать, что люблю тебя». Моника смеялась, и ребенок старался еще больше. Он картинно закатывал глаза, складывал руки на груди и всячески изображал безумную любовь. Песня закончилась, и Моника раскинула руки в стороны в приглашающем жесте. Мальчишка тут же бросился ей в объятия и уткнулся личиком ей в живот. Она начала щекотать его. Ребенок извивался и смеялся так заразительно, что Скалли не выдержала и сделала шаг вперед.

Дверь приоткрылась с легким скрипом. Моника тут же застыла, словно была удивлена, что в квартире еще кто-то есть. Мальчишка отстранился от нее и с интересом стал разглядывать Скалли.

Дана не могла сдержать улыбку. Малыш был само очарование. «Лопоухий ангел» – подумала Скалли, сделав еще один шаг. Волосы ребенка торчали в разные стороны, потому что он то и дело проводил по ним своей ладошкой в процессе танца. Одна прядь особенно выделялась на фоне непослушной каштановой гривы. Седая прядь с правой стороны, над бровью. Она то и дело падала ему на глаза, и он мотал головой, отправляя ее на место.

– Привет, – ребенок подошел к Скалли поближе и смотрел ей в глаза.

– Здравствуй, маленький, – улыбнулась Скалли. «Какая яркая у него радужка, – промелькнула мысль, – небесно-голубая».

Скалли присела, оказавшись на одном уровне с ребенком, и протянула ему руку:

– Меня зовут Дана.

Малыш повернулся к Монике, словно спрашивая у нее разрешения ответить. Скалли удивленно перевела взгляд на подругу и застыла. Моника выглядела, как рыба, выброшенная на берег. Она переводила взгляд с ребенка на Дану и обратно. Скалли заметила, что Моника вцепилась в обивку дивана, словно боялась упасть.

– Что? – Скалли в одно мгновение подлетела к подруге, твердо беря ее запястье и нащупывая пульс одной рукой, а второй касаясь ее лба. – Тебе нехорошо?

Моника сглотнула, снова посмотрела на ребенка, а потом подняла глаза на Скалли.

– Прости, все в порядке, просто голова закружилась, – она глубоко вдохнула. – Не бойся, малыш, со мной все хорошо. Познакомься с Даной.

Мальчишка как будто ждал этой фразы. Он бросился к Скалли, обнял ее и затараторил:

– Меня зовут Стиви. Стиви Уандер, как певца. Моника зовет меня Чудышко. (4) Ты тоже можешь меня так называть. А тебе нравится Стиви Уандер? Тебе нравится, как он поет? Хочешь послушать мою любимую песню? Моника, можно я еще раз включу? Ну пожалуйста, Моника, можно?

Наконец Моника рассмеялась вновь:

– Чудышко и есть. Включай свою песню. Нам она тоже нравится, да, Дана?

Ребенок тут же сорвался с места, подбежал к журнальному столику, где стояла магнитола, нажал на кнопку и, дождавшись начала музыки, стал танцевать. Он кружился по гостиной, то и дело топал ножкой, раскидывал руки в стороны, изображая птицу. Скалли захлопала маленькому артисту и, не сводя с него глаз, спросила:

– Мон, откуда это чудо?

– Это… ребенок соседки. Он… иногда приходит ко мне.

Скалли заметила секундную задержку в ответе, вновь посмотрела на Монику, но та уже хлопала в ладоши, поощряя ребенка.

– Он так похож на Доггетта… – Скалли осеклась на половине фразы. – Извини, я не подумала.

Моника отреагировала на удивление спокойно:

– Тебе не за что извиняться. Он и вправду очень похож … на Джона. Я привыкала пару дней, когда впервые увидела его.

Скалли кивнула. И вновь перевела взгляд на танцующего ребенка.

– Я просто позвони-и-ил, чтобы сказ-а-ать: я люблю тебя-я.

Малыш кружился вокруг них, пока песня не кончилась. В конце представления последовал поклон и звонкий смех. Скалли показалось, что она физически ощутила, как серый плотный сгусток беспокойства, сжимавший ее сердце в последние пару месяцев, растаял при виде чистой детской радости, оставляя на душе лишь тень былой тоски. И тогда она сделала то же, что и Моника – она открыла ребенку объятия. Стиви стремглав бросился к ней и прижался так крепко, что Скалли тихо пискнула. Укачивая ребенка и не переставая смеяться, она повернулась к Монике:

– Мон, а куда с утра пораньше ушел Малдер?

***


Из дневника Моники Рейс:


«Я приняла решение. Ты не вправе осуждать меня, ведь тебя рядом нет. Я сделаю то, что считаю нужным. Так будет лучше. Завтра я встречаюсь с юристом и оформлю все бумаги.

Это так странно… Столько лет я думала, что моя сила в способности мыслить широко. Теперь я понимаю, что слабость моя – в этом же. Потому что я пронзительно ясно понимаю, что может произойти. Мне страшно, Джон…»

***


Малдер расположился за столиком в самом дальнем углу кафе. Он то и дело заказывал очередную порцию кофе и щелкал семечки. Весь стол был завален документами из папки, которую принес Скиннер. Фотографии с мест преступления Малдер просмотрел первыми и сразу убрал их обратно, чтобы какой-нибудь случайный посетитель не растерял остатки утреннего аппетита.

Отчеты патологоанатомов и баллистов, профили, составленные психологами газетные вырезки, несколько рисунков с изображением подозреваемой…

Лицо женщины притягивало Малдера. Нет, он не знал ее, но что-то в этом лице было на удивление знакомым.

«На этом рисунке женщине уже за тридцать. А здесь она же, но чуть моложе двадцати». – Глоток кофе обжег горло. Малдер закашлялся и сделал знак парню за стойкой.

– Бутылку воды без газа, пожалуйста. И еще один пакетик семечек.

Малдер вновь взглянул на карандашный рисунок: «Кто же ты такая? Тебе нужен я, это я понял. Понять бы еще – зачем?»

– Эй, друг… Итан, кажется? – Малдер вновь окликнул парня за стойкой. – Итан, да. У тебя есть карандаш или ручка? Что угодно, лишь бы я смог написать пару слов на салфетке.

– Без проблем, – парень подошел к кассе, наклонился за стойкой и вытащил огрызок карандаша. – Пойдет?

– То, что надо. Спасибо, друг.

Малдер взял салфетку и написал в ряд первые буквы имен погибших детей:
А Т А Н А.

«Шесть лет назад тебе не хватило буквы «C», сейчас всё повторяется. Но ты же не этого хочешь? Моника права – сатанизм тут ни при чем. Тогда что?»

Малдер листал документы. Перед мысленным взором всплыла карта Вашингтона, и мозг тут же расставил на ней флажки.

«Отель «Фэйрмон», пересечение М-стрит и Двадцать четвертой. Синагога в Чайнатауне. Театр на Родайленд Авеню. «Зеркальный пруд» в Западном парке Потомака. Кофейня «Старбакс» на пересечении Пенсильвания Авеню и Седьмой. В квартале от Бюро…»

Мозг пронзила яркая вспышка. Картинка за картинкой всплывали перед глазами, словно незримый оператор неистово крутил ручку проектора перед мысленным взором. Малдер обхватил голову руками и застонал. Нечто похожее уже происходило с ним, когда он пытался изгнать своих демонов и согласился на нетрадиционные методы лечения, просверлив череп.

Вспышка…

– Посмотри на меня, я – фея! Фея едет в Вашингтон и будет жить в отеле для фей.

– В отеле «Фэйрмон», дорогая, а не в отеле для фей.

Девочка кружится в розовом платье, сжимая в руке «волшебную палочку» со звездочкой на конце…

Вспышка…

– Ма-ам, а почему у этой звезды шесть лучиков?

– Потому что это звезда Давида. Это старейшая синагога города, дорогая.

Вспышка…

– Ты видел? Видел? Питер Пен умеет летать. Если я разбегусь, как следует, я тоже смогу.

– Это был спектакль, а Питер – актер. Он был привязан веревками.

– Ну и пусть, ну и пусть! Они были для страховки, чтобы он не упал. Потому что если бы он разбежался, как следует, он бы полетел.

Вспышка…

– Как красиво. Длинный камень.

– Папа говорит, что это обелиск.

– Смотри, на облис... обилес… на камне звездочка!

Девочка зажмуривает один глаз, вытягивает руку и закрывает своей волшебной палочкой обелиск, высящийся вдалеке.

– А хочешь, я сделаю его еще длиннее?

– Да, да!

Девочка хлопает в ладоши, мальчик берет в руки ее палочку, переворачивает её вниз, присаживается рядом с сестрой на корточки и закрывает звездочкой самый кончик обелиска. Сама палочка торчит над камнем, делая его в два раза выше.

Вспышка…

– Нет, мама! Я хочу мороженого! Пойдем в «Старбакс» к звездочкам. (5)

– Ты глупая, «Старбакс» так назвали не из-за звездочек, а из-за одного старого моряка.

– Ты мне врешь. Мама, Фокс меня обманывает!

Девочка бежит к матери вдоль Пенсильвания Авеню. Ветер треплет ее волнистые волосы…

Вспышка…

Малдер очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо.

– Эй, друг, ты в порядке?

Малдер открыл глаза. Перед ним стоял бармен. Судя по озабоченному выражению его лица, он не каждый день сталкивался с припадками клиентов.

– Да. Все в порядке. Жарко тут у вас, – Малдер взял бутылку с водой и сделал глоток.

Итан хмыкнул, но не стал навязывать помощь.

Малдер глубоко вздохнул, потряс головой, прогоняя остатки видений, и замер, потянувшись к чашке кофе – его левая рука была сжата в кулак с такой силой, что пальцы побелели… На ладони лежала синяя карточка игры «Стратего» с буквой «М», написанной чье-то рукой.

Словно под гипнозом Малдер положил карточку на салфетку с написанными буквами:
С А Т А Н А
М…
С-А-М…
С-А-М-А-Н-Т-А …

Примечания автора:
4. Здесь игра слов. Wonder – в переводе с английского «чудо».
5. И вновь игра слов. Ребенок считает, что в названии кофейни «Старбакс» (Starbucks) есть слово «звезда» - star. На самом деле это не так. Сеть кофеен названа «Старбакс» в честь первого помощника капитана Ахава – Старбека - из романа Мелвилла «Моби Дик».


Быть нейтральным - не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе ненависть

Геральт из Ривии, ведьмак

 
Black_BoxДата: Понедельник, 2013-05-27, 4:40 PM | Сообщение # 5
Стальной тигр
Группа: Суперсолдаты
Сообщений: 2724
Репутация: 33
Статус: Offline
Глава 7


Я сказал ему правду. Я всегда говорил ему правду. Я выдавал ее порциями, приправленную ложью и сфабрикованными артефактами. Я защищал его. Чаще – от самого себя. Мне нравилось наблюдать, как он блуждает, словно слепой котенок в поисках своей Истины. Я блефовал, подсылал к нему своих людей, забирал самое дорогое. Кто я после этого? Я тот, кто сделал его тем, кто он есть. Я сделал его Вершителем.

– Тогда почему он злится на тебя?

Он не на меня злится, Малыш, он злится на себя. Но он поймет когда-нибудь.

– Это он принес тебе эту коробочку? А что в ней?

Сигареты, здесь они называются курительные палочки. Приятно перекатывать их между пальцами…

– Мне он понравился. Он ведь хороший человек? Как ты. Да, дедушка?

Этот хороший человек не принес мне зажигалку…

– Он сказал, что в детстве тоже умел летать по небу.

Как же хочется курить…

***


– Стиви, ты будешь молоко с печеньем?

Скалли стояла у открытого холодильника и пыталась перекричать музыку, которая вновь звучала из гостиной. Раздался быстрый топот детских ног. В следующее мгновение маленькие ручки обняли ее чуть выше колена.

– Да, да, да! Я люблю печенье.

Стиви забрался на табурет и выжидающе смотрел на Скалли. Она согласно кивнула, достала молоко и налила его в пузатую кружку с нарисованным смайликом, которую обнаружила на столе. Печенье нашлось там же.

– Мое любимое, – Стиви улыбался и протянул руки к печенью.

Скалли села рядом и подперла голову рукой. Этот ребенок удивительно действовал на нее. С ним было тепло и спокойно.

– Ты смотришь на мои волосы? – спросил малыш, прожевав очередной кусочек печенья.

– Да, они у тебя очень красивые.

– Видишь, какая прядка? Белая-пребелая. Моника говорит, что когда я летал по небу с ангелами, то столкнулся с белым облачком. Поэтому волосы покрасились. Немножко, не целиком. Видишь? – Стиви приподнял растопыренной пятерней волосы у корней, показывая седую прядь.

– Да, так и было. Моника знает, что говорит, – Скалли улыбнулась и потрепала ребенка по голове.

– А у тебя есть дети?

Скалли вздрогнула. Стиви тут же замолчал, словно понял, что сказал что-то не то. Он уставился на Скалли своими синими глазами и даже перестал жевать.

– Да. У меня есть сын. Но… – Скалли вздохнула, – мне пришлось отдать его другим маме и папе.

– Почему?

– Потому что… Потому что у них его не было.

Стиви согласно кивнул, взял еще одно печенье и сосредоточенно начал макать его в молоко. Через какое-то время он вновь посмотрел на Скалли, взгляд его был серьезным, словно он вдруг понял что-то важное.

– Тебе нужно взять себе другого мальчика.

Скалли затаила дыхание.

– Почему? – тихо выдохнула она.

– Потому что у тебя его нет.

Скалли поняла, что сейчас расплачется. Она резко встала и отвернулась от ребенка, делая вид, что ищет что-то в холодильнике. Стиви взял еще одно печенье и вновь макнул его в молоко:

– Это же просто, ты разве сама не догадалась? Я почти сразу догадался.

Скалли ощутила прохладу на щеке, в том месте, где скатилась слеза. Она вытерла ее быстрым движением и достала бутылку с молоком.

– Налить тебе еще?

– Нет, спасибо, мне скоро пора идти.

– Ты живешь в соседней квартире?

– Я живу…

Раздался стук в дверь. Скалли вздрогнула от неожиданности, поставила ненужную уже бутылку на стол, ласково погладила ребенка по голове и направилась в гостиную. Посмотрев в глазок, она сняла цепочку с двери и повернула замок.

– Малдер, где ты был? Моника сказала, что попросила тебя кое-что сделать. Она уехала к своему юристу, сказала, что переночует у подруги и вернется завтра утром.

Малдер скинул ботинки и плюхнулся на диван. Он выглядел усталым.

– Что произошло? – Скалли присела рядом и внимательно смотрела на него.

Он выдохнул, потом вдруг взял ее руку и поцеловал.

– Что? – Скалли нежно сжала его пальцы.

– Все в порядке, – Малдер улыбнулся. – Проходил мимо Бюро…

– Ясно. Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.

Скалли встала с дивана и потянула Малдера за собой.

– Стиви, познакомься, это… Куда он делся?

На кухне никого не было. На столе стояла пустая кружка, на тарелке осталось несколько печений. Скалли оглянулась на входную дверь.

– Ушел.

– Кто? – Малдер притянул ее к себе.

Скалли обвила его руками за талию и прижалась к нему всем телом.

– Малыш, друг Моники. Его зовут Стиви, Моника зовет его Чудышко, потому что он настоящее чудо. Он удивительно похож на Доггетта… Так похож. У него седая прядка, вот здесь.

Скалли подняла руку и прикоснулась к волосам Малдера как раз в том месте, где у Стиви были седые волосы.

– Потому что он столкнулся с облаком, когда летал… – Малдер прошептал эти слова, словно сам не верил в то, что говорил.

– Откуда ты знаешь? – Скалли нежно улыбалась ему, продолжая перебирать пальцами его волосы.

Малдер пожал плечами.

– Он сказал мне одну важную вещь… – ее руки нежно гладили его затылок, спускаясь на плечи.

– Какую вещь? – он наклонился чуть ниже, чувствуя легкое нажатие ладони на его шее.

Вместо ответа она притянула его еще ближе и легким поцелуем коснулась уголка губ. Малдер медленно провел ладонями по ее спине. Она оставила еще один поцелуй на его губах.

– Скалли, ты заигрываешь со мной?

– Ммм… Кажется, да.

– Определенно – да.

– Ну ты же за этим увез меня так далеко от дома.

– И я был прав.

Он посмотрел на нее сверху вниз и нежно погладил по щеке.

– Пойдем в спальню, – прошептала Скалли, не сводя с него взгляда, и скользнула ладонями под его джемпер.

– Я уж думал, что ты никогда не предложишь, – шепотом в унисон ответил Малдер и подхватил ее на руки.

Скалли поцеловала его в мочку уха:

– Эй, мистер, я могу привыкнуть к этому. Вам придется и дальше носить меня на руках.

– К вашим услугам, моя госпожа.

Дверь в спальню закрылась с тихим скрипом…

***

Из дневника Моники Рейс.


«Завтра полное лунное затмение. Двадцатого февраля, около пяти вечера. Об этом который день твердят во всех новостях. Мы сможем полюбоваться на него здесь, в Вашингтоне.

Помнишь, однажды я сказала тебе, что ты собачник? Завтра, когда я увижу полную луну, я наверняка почувствую себя собакой. Твоей собакой. Потому что мне захочется выть…

Я соскучилась, Джон. Я больше не боюсь…»

Глава 8

20 февраля 2008 года
Кафе «Старбакс»
Вашингтон, Седьмая улица, 325
10:00 А.M.


Это было то самое место. Малдер сидел здесь уже около часа, потягивая эспрессо из фирменного стаканчика и поглядывая на дверь. Он был уверен, что прав…

Утро выдалось прохладным и солнечным. Они проснулись от лучиков света, бьющих в глаза из-за приоткрытых портьер. Скалли спала, положив голову ему на грудь, и Малдер удовлетворенно вздохнул, когда это обнаружил. Он поцеловал ее в макушку, и она что-то промурлыкала, проведя носом по волоскам на его груди.

Моника позвонила через час, – они как раз заканчивали завтрак. Сказала, что почти доделала свои дела, что ей осталось подписать еще пару каких-то очень важных бумаг. Потом она пробежится по магазинам и будет ждать их к ужину.

Скалли понравилась идея шопинга. Она чмокнула Малдера у парадной и уехала в сторону универмага «Мэйси», посетить сезонную распродажу.

– Куплю тебе новый галстук, желтый в зеленый горошек, – помахала она ему из такси.

Малдер пил кофе и смотрел на входную дверь. В какой-то момент ему показалось, что он ошибся, что странный сон был всего лишь сном. Что он потерял чутье и выдал желаемое за действительное. Потом он вспомнил рассказ Моники. Вспомнил, что на Доггетте в тот день был бронежилет, но это не спасло его от пули в сердце. Вспомнил фотографии погибших детей…

Он сделал последний глоток, скомкал пустой стаканчик и встал, чтобы купить еще один. Около кассы его вдруг кто-то дернул за рукав и тоненький голос произнес:

– А ты можешь мне купить мороженое?

Малдер вздрогнул и обернулся…

Саманта…

Восьмилетняя девочка, пропавшая в ноябре семьдесят третьего.

На ней было платье, которое подарили родители на последний день рожденья. Волосы были так же, как раньше, заплетены в две косички. Она смотрела на него снизу вверх так серьезно:

– Мне шоколадное, Фокс. С вишенкой.

Малдеру показалось, что пол в кафе наклонился. Дышать стало трудно. Он вцепился в столешницу около кассы и смотрел, как Саманта идет к столику, из-за которого он встал пару минут назад. Она села у окна и расправила платье на коленях.

– Сэр? – голос пробрался сквозь вату, которой заполнилось сознание. – Что вы будете брать?

– Двойной эспрессо, – голос Малдера сорвался, – и шоколадное мороженое… С вишенкой.

Он не помнил, как получил заказ, как вернулся за столик. Девочка напротив посмотрела на него восторженным взглядом, когда он поставил перед ней мороженое. Взяв ложку в правую руку, а вишенку в левую, она прошептала:

– Боже… я столько лет мечтала о шоколадном…

Малдер смотрел на нее, пока она опустошала стаканчик с мороженым. Через несколько минут томительного молчания девочка посмотрела на него и тихо сказала:

– Это правда я, Фокс. Я вижу, что ты думаешь о клонах, – Саманта наклонила голову, словно спрашивая сама себя, не ошиблась ли она, – да, о клонах. Я не клон, Фокс. Клоны не могут есть шоколадное мороженое с вишенкой.

Она грустно улыбнулась и отодвинула пустой стаканчик.

Малдер залпом выпил остывший эспрессо и хрипло выдохнул:

– Саманта…

***


Я помню, Фокс. Мне восемь лет, мы играем в «Стратего», и вдруг яркий свет, пустота. Потом мне десять, я лежу на столе, опутанная проводами. Мне двенадцать… и я наконец снова могу открыть Дверь.

Вряд ли ты помнишь, как я рассказывала тебе о своем секрете. Мне было тогда лет пять или около того. Ты сказал, что я маленькая фантазерка и все выдумала, что фей не существует. В то лето мы ездили сюда, в Вашингтон…

Ты заметил, что на эмблеме «Старбакс» наконец появились звездочки? Давно пора было…

Я знаю, что ты видел мой мир. Я очень хотела, чтобы ты его увидел. Жаль только, что сейчас он не такой, каким был в мои пять лет. Да и я сама уже не та, какой была когда-то. Я давно не выгляжу, как восьмилетка, я выросла, но такой ты узнал меня сразу Так проще…

Прости, я так сбивчиво рассказываю...

Мне было двенадцать, когда я смогла убежать из того ужасного места, куда Он меня определил. Ты видел его? Да, я отмстила…

Я опять сбилась. Надо по порядку…

Она нашла меня в Ехо. Есть такой город в Мире Стержня. Чудесный город с мозаичными мостовыми. Там течет Хурон и царит магия. У нее был свой Орден в старые времена, но силы оставили её и Она прицепилась к моей тени. Так бывает…

Сначала я была рада, что у меня появился друг. Она была старше, а я была напугана… Она не могла путешествовать между мирами. Я сама провела ее через Хумгат.

У нас был Договор – я помогаю ей вернуть силу, она помогает мне вернуться в мой мир. В настоящий мир, сюда, к тебе, Фокс. Я подписала пергамент, который нельзя уничтожить. Он написан Истинными словами…

Те дети были Вершителями, – все, как один. Ты видел их на равнине? Они по-прежнему напуганы, а я не могу помочь, как бы ни хотела.

Я была ослеплена, безжалостна, но ты меня спас. Ты не помнишь? Конечно, не помнишь, ведь тогда это был не ты…

Апрель две тысячи первого, военно-морской госпиталь в Аннаполисе…

Я с трудом нашла тебя. Ты был в палате сто пятнадцать, а она сидела рядом с тобой и плакала. Я пришла убить ее, твою Скалли… Мне нужна была буква «С»… Глупый и жестокий Договор. Но я не смогла… Она ждала малыша. Я слышала, как он радуется, что ты нашелся. Я не смогла направить на нее свой огненный шар.

Но Вторая… Она управляет мной, Фокс. Я помню, что рука поднялась помимо моей воли. Маленькая шаровая молния уже висела на пальцах. Нас никто не мог остановить, никто. Но я не смогла… Рука дрогнула и шар полетел в тебя. Я видела, как он вошел в твою грудь. Я помню, как по моим щекам катились слезы, а Она хохотала. А потом произошло что-то… непонятное. Шар появился вновь. Он прошел сквозь тебя и вернулся ко мне. К Ней. Нам пришлось уйти…

Много позже я поняла, что произошло. Ты был мертв, Фокс. Смерть не может убить того, кто уже умирал.

Шесть долгих лет мы обе восстанавливали силы.

Я так привыкла, что не одна. Моя Вторая всегда со мной. Я не могу сопротивляться ей и в этот раз доведу начатое до конца.

Та женщина – Моника, – мне так жаль, но мне уже не остановиться. Это произойдет. Мне нужны недостающие буквы, чтобы стать, наконец, свободной.

Нет, ты не прав, я боролась. Я пыталась уйти и даже пыталась умереть… Моя Вторая не допускает этого. Она очень сильна теперь.

Я так хотела, чтобы в этот раз ты меня нашел, так старалась подсказать тебе…

Я чувствую Её зов, мне придется сейчас уйти. Я знаю, что ты попытаешься помешать мне, только ничего не выйдет.

Но ты попытаешься… снова…

Я так скучаю по тебе, Фокс…

Прости меня.

***


Малдер вздрогнул от порыва холодного ветра. Кто-то оставил дверь в кафе открытой, и сейчас девушка, до этого стоявшая на кассе, пыталась ее закрыть.

– Пол! Пойди сюда, Пол! Доводчик опять заклинило.

Из-за двери, ведущей в подсобку, выбежал молодой парень.

– Эх, Кларисса. Вот была бы Стар-р-линг, знала бы, как справиться с доводчиком в «Стар-р-бакс» – парень подошел к девушке и игриво толкнул ее локтем в бок.

– Очень смешно. Работай давай, тут люди мерзнут.

Девушка увернулась от второй попытки пихнуть ее локтем и скрылась за кассой.

Малдер смотрел на пустой стул напротив. Потом его взгляд скользнул по столу: пустой стаканчик из-под мороженого, ложка с налипшими на ней шоколадными крошками, хвостик от вишни…

Он тряхнул головой и полез в карман куртки за сотовым.

– Скалли, это я. Нам нужно найти Монику, она…

– Малдер! – Скалли не дала ему договорить. – Где ты был? Телефон вне зоны доступа, я дозваниваюсь тебе уже час!

Малдер с удивлением посмотрел на часы: «Три часа дня? Как такое возможно?»

– Что происходит? Где ты?

– Я еду в Чайнатаун. Моника позвонила, у нее что-то с машиной. Малдер, там есть Синагога…

– Я знаю, где это, Скалли. Жди меня там.

Малдер разорвал соединение. Его взгляд на мгновение снова замер на пустом стаканчике из-под мороженого. Потом он схватил свою куртку с соседнего стула и выбежал из кафе.

***

20 февраля 2008 года
Историческая Синагога
Вашингтон, Ай-стрит, 600
3:20 p.m.


Скалли в очередной раз набрала номер Моники – безрезультатно. Механический голос снова и снова отвечал, что абонент находится вне зоны доступа.

– Да чтоб тебя… – она нажала кнопку отмены и убрала телефон в карман.

Они только что повернули на Шестую улицу, купола Синагоги уже виделись вдали. Скалли сидела, вцепившись в спинку водительского кресла, и разглядывала стоящие вдоль дороги автомобили. Что-то было не так, Скалли ощущала это глубоко внутри: знакомое чувство сжавшейся пружины.

– Остановитесь! – она сама не ожидала, что ее голос сорвется. Они только что проехали перекресток с Ай-Стрит, и Скалли увидела синюю «Субару» Моники.

Водитель, по-видимому, тоже не ожидал, что его хрупкая пассажирка может так командовать. Такси взвизгнуло тормозами и остановилось. Скалли сунула в руку водителю двадцатку и выскочила из машины.

Она бежала по Ай-Стрит, не обращая внимания, что улица подозрительно пуста для этого времени суток…

Моника лежала на заднем сиденье, обхватив живот руками.

– Моника! Что? Тебе плохо? – Скалли распахнула дверцу, на ходу снимая пальто и закатывая рукава джемпера.

– Воды отошли… – голос Моники был тих, но тверд.

– Тебе надо в больницу! Я звоню 911, – Скалли вновь схватила пальто, доставая из кармана телефон.

– Она тебе не позволит… – прошептала Моника.

– Что?

– Она тебе не позволит,– чуть громче повторила она.

Скалли непонимающе взглянула на экран телефона, на котором вдруг появился грустный смайлик. «Что за шутки?» – она стукнула по экрану, но картинка на нем не изменилась.

Моника повернулась на сидении и попыталась сесть.

– Дана… – она сжала зубы и резко выдохнула. – Странная штука жизнь, ты не находишь?

Скалли сосредоточенно ощупывала ей живот.

– Ребенок лежит головкой вниз, все нормально, не беспокойся. Сейчас приедет Малдер и отвезет нас в госпиталь.

Моника вдруг дернулась и схватила Скалли за запястье. «Останутся синяки», – промелькнула мысль где-то на краю сознания.

– Дана, слушай… – Моника притянула Скалли за руку, – в багажнике машины сумка со всем необходимым. Там пеленки, аптечка… Тебе придется сделать это здесь.

Скалли посмотрела в карие глаза Моники Рейс и вдруг ясно осознала, что так и будет. Моника родит своего ребенка здесь, в машине, прямо посреди пустой Ай-стрит в центре Вашингтона. А она, Скалли, ей поможет. Она вернет ей долг.

– Да, вот именно, – Моника чуть улыбнулась, словно прочитав мысли Скалли, – дежавю…

Скалли высвободила свое запястье из железной хватки Моники и побежала к багажнику. Схватила саквояж, стоявший там, и, открывая его на ходу, бросилась к переднему сиденью. «Так… Пеленки, полотенца, анестетики, скальпель », – руки перебирали содержимое аптечки, вынимая то, что могло пригодиться в первую очередь.

– Мон, ты как там? Говори со мной.

– Я в порядке. Еще рано… Еще не время… – Моника шептала еле слышно.

– Конечно, рано. Сейчас приедет Малдер и отвезет нас в госпиталь, а пока давай устроимся поудобней. Можешь встать? Я разложу сидения. – Скалли помогла Монике выбраться из машины.

Придерживая живот одной рукой, а второй судорожно вцепившись в дверцу, Моника смотрела, как Скалли быстрыми четкими движениями откидывает назад переднее сидение автомобиля, устраивая спальное место.

– Устраивайся здесь, – Скалли поддерживала Монику под руку, пока та вновь ложилась на сидение в салоне машины.

Потом Скалли вытащила перчатки из аптечки и привычным жестом натянула их.

– Мон, я хочу посмотреть раскрытие матки.

Постанывая, Моника кивнула в ответ. Скалли склонилась над ней, опустила голову и не сдержала удивленного вскрика:

– Головка, Мон! Я вижу головку! Малыш уже идет.

«Где же ты, Малдер?» – Скалли схватила пеленку, подкладывая ее под ягодицы Моники.

– Дыши, слышишь?

Услышав ритмичные вдохи и выдохи, Скалли выпрямилась рядом с машиной и огляделась. Что-то было не так. Что-то по-прежнему было не так.

Скалли взяла пальто и нашарила в кармане сотовый. Нет сигнала.

И вдруг она поняла… Тишина. Гнетущая, вязкая, словно в кошмарном сне. Ни звуков машин, ни гула голосов. Даже ветра нет. «Малдер…Ты нам нужен…», – Скалли бросила бесполезный телефон на водительское сиденье и снова склонилась над Моникой.

– Тужься! Ребенок уже идет!

Моника вскрикнула и головка малыша показалась чуть больше.

– Умница… Дыши… Еще…

Моника вцепилась в обивку сидения и глухо застонала.

– Тужься! – Скалли скользнула ладонью под головку ребенка, нащупывая плечики, и мягко потянула их на себя, помогая второй рукой.

Слышно было, как лязгнули зубы, Моника пыталась отдышаться между схватками. Вдруг она замолчала… Скалли подняла голову, взглянув в расширенные от ужаса глаза Моники, и обернулась. На другой стороне улицы стояла женщина в черном плаще. Она подбрасывала и вновь ловила маленький комочек огня.

Моника закричала. Следом закричал ребенок…

***

20 февраля 2008 года
Историческая Синагога
Вашингтон, Ай-стрит, 600
4:30 p.m.


Малдер стоял на пустой улице и не мог сдвинуться с места. Он смотрел на синюю «Субару»: Скалли открыла багажник и что-то достала из него. Малдер видел, как она взяла сотовый.

Свой телефон Малдер бросил в карман пару минут назад, когда понял, что пользы от него не будет. Он раз за разом осматривал улицу, пытаясь засечь хоть какое-то движение. Никого.

«Надо двигаться, я им нужен», – мысль не привела ни к чему, ноги словно вросли в асфальт.

– Скалли!

Крик Малдера прорезал плотный кокон тишины, окутавший улицу. Эхом крик отозвался в его ушах. Но Скалли не обернулась, она склонилась над пассажирским сидением машины.

Потом Малдер увидел Монику, голова которой на мгновенье будто вынырнула из-за капота, показалась за стеклом и вновь скрылась.

– Она рожает…

Малдер дернулся еще раз в попытке сдвинуться с места. Шагнуть. И тогда он закричал:

– Саманта! Не смей! Борись с ней!

Истеричный женский хохот пронесся над улицей, подобно порыву ледяного ветра. Но Малдер сумел сделать шаг, один маленький шаг. Он сжал зубы и шагнул еще раз…

***

20 февраля 2008 года
Историческая Синагога
Вашингтон, Ай-стрит, 600
4:40 p.m.


– Это мальчик, Мон. Мальчик… – Скалли держала новорожденного ребенка.

– Дай мне его, дай! – Моника тянула руки к малышу.

Скалли быстро оглянулась на женщину, стоявшую на другой стороне улицы. Та все еще поигрывала странным огненным шаром, подбрасывая его на ладони. Одной рукой Скалли держала ребенка, а другой пыталась вытянуть салфетку с переднего сиденья.

– Я оботру его, подожди.

– Дай! – Моника вскрикнула, а потом добавила чуть тише. – Пожалуйста, мне нужно его подержать.

Скалли завернула ребенка в пеленку и протянула Монике.

– Привет, Стиви, – Моника ласково прижала малыша к груди, – привет, Чудышко. Теперь все будет хорошо…

Скалли в недоумении взглянула на Монику: «Бредит». Она дотронулась до её лба, привычным жестом легко сжала запястье, проверяя пульс, потом взгляд ее упал на головку ребенка. С правой стороны на темных волосиках мальчика отчетливо проступала седая прядь…

***

20 февраля 2008 года
Историческая Синагога
Вашингтон, Ай-стрит, 600
4:50 p.m.


– Саманта!

– Надо же, сильный какой! Выбрался, смог.

Скрипучий голос заползал в уши и гудел в голове. Малдер поморщился, сделав еще один мучительный шаг. Из его уха вытекла тоненькая струйка крови…

***

20 февраля 2008 года
Историческая Синагога
Вашингтон, Ай-стрит, 600
5:00 p.m.


– Он идет. Он успел… – Моника шептала, прижимая ребенка к груди.

– Кто, Мон? – Скалли спросила, с трудом формулируя слова.

– Малдер. Он успел. Отдай ему сына.

– Моника, что происходит?

– Пусть Малдер возьмет Стиви! Дана, сделай, как я сказала!

Скалли вздрогнула, когда на ее плечо опустилась знакомая рука.

– Привет, как вы тут? – Малдер оглянулся на женщину в черном. – Дай мне ребенка, Скалли.

– Какого черта тут происходит? – Скалли вскрикнула, прижимая к себе малыша. Ребенок посмотрел на нее, и Скалли затаила дыхание.

– Мон, у него голубые глаза… он так похож на Джона…

Женщины переглянулись.

– Да, я привыкала пару дней, когда его увидела… – Моника грустно улыбнулась. – Отдай его Малдеру. Пожалуйста.

Малдер осторожно забрал ребенка, а Моника тут же потянула Скалли за рукав:

– Теперь послушай меня. В сумке документы, подписанные моим юристом. Ты назначена опекуном Стиви, тебе нужно только поставить свою подпись.

– Мон, о чем ты говоришь? – Скалли отрицательно качала головой, в глазах ее застыл ужас.

– Я знала это с самого начала, я только не могла поверить, что ты тоже видишь его. Он хороший мальчик, Дана. Он… – Моника вздрогнула и закричала – Малдер, берегись!

В то же мгновения маленькая шаровая молния рассекла воздух и вошла в спину Малдера, закрывшего собой ребенка.

***

20 февраля 2008 года
Историческая Синагога
Вашингтон, Ай-стрит, 600
5:10 p.m.


– Я же говорила тебе – не лезь! – скрежещущий голос пронзил тишину.

Женщина в черном медленно приближалась в Малдеру, упавшему на колени, но все еще прикрывавшему собой малыша.

Потом Скалли увидела, как за спиной женщины появилась дверь. Обычная деревянная дверь выросла в центре улицы. Всё произошло в считанные секунды: дверь открылась, из проема появилась мужская фигура и набросилась сзади на женщину в черном. Скалли не видела лица нападавшего, свет, льющийся из двери, ослеплял ее.

Мужчина схватил женщину за горло и потянул за собой.

Темное марево окутало обе фигуры. Оно ширилось, росло. Скалли показалось, что воздух вокруг них стал вспыхивать маленькими электрическими разрядами. Мужчина тряс женщину из стороны в сторону.

«Он сломает ей шею», – отстраненно подумала Скалли, не в силах двинуться с места.

Потом черное марево распалось, как будто треснуло пополам. В руках у мужчины осталась плотная тень, по форме напоминавшая человеческое тело. Женщина в черном плаще упала на асфальт.

Тень визжала и дергалась в руках незнакомца. В одно мгновенье два огненных шара зависли над улицей, Скалли наблюдала за их медленным движением, как сквозь толщу воды. Один шар, пунцово-красного цвета, вырвался откуда-то из плотного сгустка тьмы, извивающейся и рокочущей в руках мужчины, и полетел к машине. Другой шар появился из спины Малдера и поплыл в сторону двери, стоявшей в центре улицы.

Яркая вспышка озарила дерущиеся фигуры, и Скалли вскрикнула, зажав рот рукой.

– Джон…

– Ты видела его? Видела? – Моника стиснула руку Скалли. – Это был он? Скажи, что мне не показалось?

Скалли лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Вокруг них творилось нечто, не поддающееся объяснению и пониманию.

Женщина в черном медленно поднялась с асфальта, поймала свой огненный шар и, подойдя вплотную к той, что долгие годы была ее второй половиной, вонзила сгусток огня прямо в центр тьмы.

Дикий визг пронесся над улицей.

Дверь за их спинами открылась нараспашку и увлекла за собой всех троих.

Настала тишина.

Скалли бросилась к Малдеру, он поднимался на ноги, бережно прижимая ребенка к груди. Малыш не плакал и смотрел на все спокойным взглядом.

– Мон, все закончилось, – Скалли обернулась к машине и замерла…

Моника Рейс лежала на заднем сиденье автомобиля, широко распахнув глаза. На губах ее застыла улыбка, в руке был зажат маленький красный мячик.

Она была мертва.

Эпилог


Два месяца спустя
Где-то в Вирджинии.


– Тише, ты его разбудишь.

– Он уже взрослый парень, пусть видит, что его родители любят друг друга.

– Малдер, перестань.

– Ммм?

Женщина склонилась над детской кроваткой. Она поправила одеяло и положила рядом с подушкой ребенка маленький красный мячик. Мужчина стоял позади и нежно обнимал ее.

– Сладких снов, Стиви. Мама и папа любят тебя.

***


Ветер пришел с востока. Он принес детский смех.

За ним пришел дождь…

Здесь никогда не было дождя.

Я встаю со своего камня и смотрю вниз, на равнину. Что-то изменилось…

Дети. Они больше не жмутся друг к другу, они стоят, взявшись за руки, и смотрят за горизонт.

Она подходит к ним и встает рядом. Самый младший берет ее за руку…

Внизу, рядом с моим холмом появляется Дверь. Оттуда выходят трое.

Малыш? Привет, Малыш. Ты пришел попрощаться? Я сжимаю его маленькую ручку и впервые понимаю, что к кому-то привязался.

– Я приду к тебе в гости, дедушка. Но не сразу. Мне теперь нужно будет вырасти и научиться открывать мою Дверь.

Киваю, улыбаясь, провожу рукой по его волосам, чуть задержавшись на седой прядке, прямо над правой бровью.

– Это мои первые мама и папа, – Малыш показывает ручкой вниз, к подножию холма. – Пойдем, я вас познакомлю. Мама сказала, что моих вторых маму и папу ты и так знаешь.

Он берет меня за руку и делает шаг…

… Волны лижут мои ноги, песок больше не обжигает, ветер с моря несет прохладу, роняя капли на мое лицо. Я поднимаю голову и ловлю эти капли, наслаждаясь их вкусом, их тяжестью...

А потом понимаю, что плачу. И я шепчу куда-то в небеса:

– Ну что, Фокс, теперь мы квиты. Теперь у тебя есть то, чего никогда не было у меня. Семья.

Конец.




Быть нейтральным - не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе ненависть

Геральт из Ривии, ведьмак

 
tigryonok_uДата: Вторник, 2013-05-28, 7:17 AM | Сообщение # 6
Смилодон
Группа: Стражи
Сообщений: 492
Репутация: 3
Статус: Offline
Для начала хочу поблагодарить автора за такую большую работу. Признаться, прочла на одном дыхании. Очень интересный и необычный сюжет. Своя, особенная трактовка пост-ЯХВ, а главное, показали не только Малдера и Скалли. Автор не забыл и о Джоне с Моникой. Они-то никуда не делись. Работают себе над "Секретными материалами". Чтобы не раскрывать никакого авторского замысла, скажу только, что увидеть под маской НМП и НЖП ТАКИХ персонажей я не ожидала. Главное, читаешь и в сущности веришь. Вроде как в последнее время не нравятся мне все эти шипперские сопли, но здесь - всё дозировано частями. За что и отдельное огромное спасибо.
Вот интересно, вернется ли на тот холм Малдер еще хотя бы раз? Ведь он знает, как там можно оказаться... И встретит ли он там друзей. И вообще - расскажет ли обо всём Скалли. И станут ли они разыскивать Уильяма в конце концов или им будет достаточно того, что они получили в дар от судьбы?
Интересный язык, красивая лексика, очень живые кадры, будто просматриваешь кино. Местами попадаются блохи, кое-где  - лишние сцены, эпизоды, но всё это  почти наверняка из спешки. Не пожалела, что прочла. Надо сказать, хороших кейсов по Пост-ЯХВ критически мало)


Не изменяя основам, я просто меняю природу основ...

Сообщение отредактировал tigryonok_u - Вторник, 2013-05-28, 7:18 AM
 
Dana_MoroДата: Вторник, 2013-05-28, 8:08 PM | Сообщение # 7
Разведчик
Группа: Агенты
Сообщений: 5
Репутация: 0
Статус: Offline
Очень, очень, очень красивый рассказ! Нет, даже не рассказ, а целая повесть. Или сказка? Красивая и печальная сказка. Здесь есть всё - расследование, дети, неизвестные миры, страх, нежность и любовь, а самое главное дух любимого сериала. Мне безумно понравилось всё - от первого слова до последнего!
 
iskatelДата: Среда, 2013-05-29, 4:34 PM | Сообщение # 8
Разведчик
Группа: Агенты
Сообщений: 9
Репутация: 0
Статус: Offline
Читатель улыбался, грустил, радовался и даже чуток всплакнул. Столько всего здесь переплетено! Малыш обрел дом и семью. Спасибо большое, дорогой Автор!
 
Black_BoxДата: Среда, 2013-05-29, 10:01 PM | Сообщение # 9
Стальной тигр
Группа: Суперсолдаты
Сообщений: 2724
Репутация: 33
Статус: Offline
Цитата (tigryonok_u)
Надо сказать, хороших кейсов по Пост-ЯХВ критически мало)

И этот - приятное исключение. Очень интересно читать. А в конце - сюрприз! smile Мне даже в голову не приходило кем окажутся оригинальные персонажи.
Из недостатков: кое-где обоснуй подвывает.


Быть нейтральным - не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе ненависть

Геральт из Ривии, ведьмак

 
AlenaSДата: Среда, 2013-05-29, 11:23 PM | Сообщение # 10
Разведчик
Группа: Агенты
Сообщений: 9
Репутация: 0
Статус: Offline
Вот знаете, белый текст на темном фоне для моих глаз почти катастрофа, но заглянула и не смогла оторваться, пока не дочитала. Просто восхитительная работа. Войдет в список любимых - безусловно. Спасибо автору.
 
Autor7Дата: Четверг, 2013-05-30, 8:11 AM | Сообщение # 11
Разведчик
Группа: Агенты
Сообщений: 4
Репутация: 0
Статус: Offline
tigryonok_uDana_MoroiskatelBlack_BoxAlenaS, спасибо, что прочли. Текст все же немаленький. Автор рад smile
tigryonok_u
Цитата
показали не только Малдера и Скалли. Автор не забыл и о Джоне с Моникой. Они-то никуда не делись.
А как без них? На самом деле, я очень люблю этих персонажей. Без них моя картина мира была бы неполной.

Цитата (tigryonok_u)
Вроде как в последнее время не нравятся мне все эти шипперские сопли, но здесь - всё дозировано частями.
Да уж, сопли -такое дело...их надо по чуть-чуть  lol
Цитата (tigryonok_u)
Вот интересно, вернется ли на тот холм Малдер еще хотя бы раз? Ведь он знает, как там можно оказаться... И встретит ли он там друзей. И вообще - расскажет ли обо всём Скалли. И станут ли они разыскивать Уильяма в конце концов или им будет достаточно того, что они получили в дар от судьбы?

Конечно. Да, да и да. Да, вернется, да, встретит, да, расскажет (получит свою порцию скептицизма в ответ, маленькую, правда wink ), да, станут разыскивать. Мало того - найдут. И поможет им Стиви. Он же тоже не просто так мальчик. Он вполне себе расчудесный мальчик.

Цитата (tigryonok_u)
Интересный язык, красивая лексика, очень живые кадры, будто просматриваешь кино.

Спасибо  love

Цитата (tigryonok_u)
Местами попадаются блохи, кое-где  - лишние сцены, эпизоды, но всё это  почти наверняка из спешки.

Да, признаю свою вину sad Моя героическая бета сделала все что могла сделать с текстом практически за день. Она мне намекнула, что там кое-где атата, да еще какой атата, но...Править времени уже не было. Работа будет дорабатываться, безусловно.  Как-только автор отойдет от нее на достаточное расстояние. Недели на две хотя бы.

Dana_Moro
Цитата (Dana_Moro)
Здесь есть всё - расследование, дети, неизвестные миры, страх, нежность и любовь, а самое главное дух любимого сериала.


Спасибо flower

iskatel
Цитата (iskatel)
Читатель улыбался, грустил, радовался и даже чуток всплакнул.

Ой, и вы тоже? Я сама в паре мест почти всплакнула. Это приятно, что зацепило. yes

Black_Box

Цитата (Black_Box)
Мне даже в голову не приходило кем окажутся оригинальные персонажи.


Ух ты!!! Вот. Оно. То, что доктор... smile Потому как я переживала, а не сдала ли я их раньше срока  shy

Цитата (Black_Box)
Из недостатков: кое-где обоснуй подвывает.

Да.  facepalm У моего обоснуя большие и красные ушки sad Автор видит по-крайней мере пять незакрытых хвостов weep  Их них два-три важных. Обычно я так не делаю, но тут действительно был дедлайн  sad

AlenaS
Цитата (AlenaS)
не смогла оторваться, пока не дочитала. Просто восхитительная работа. Войдет в список любимых - безусловно.


Мамма...Приятно слышать это от заслуженного фикридера  shades
Спасибо большое! Правда, дико приятно.
 
HappyChenaДата: Четверг, 2013-05-30, 12:37 PM | Сообщение # 12
Разведчик
Группа: Агенты
Сообщений: 12
Репутация: 0
Статус: Offline
Вот я и добралась до макси-фика. Спасибо вам, Автор! 

Увидев в шапке "Миры Макса Фрая" я, как большой поклонник этих самых Миров, раскатала губу, что сейчас появится сэр Шурф, или леди Меламори, а лучше Мелифаро в ярко-синем лоохи. Думаю, как же автор это сплетет? Вроде "юмор" в шапке не стоит. Начала читать и забыла, что ждала любимых персонажей.  biggrin Ловко вы...ммм...увернулись  v

История получилась интересная. Мне нравится, что Джон и Моника поучаствовали. Спасибо за них. 
Цитата (Autor7)
Автор видит по-крайней мере пять незакрытых хвостов

Ну раз вы сами об этом... Я увидела один здоровый, как вы выразились, хвост. Стратего. А что еще?

Еще раз спасибо за фик  flower
 
Autor7Дата: Четверг, 2013-05-30, 3:03 PM | Сообщение # 13
Разведчик
Группа: Агенты
Сообщений: 4
Репутация: 0
Статус: Offline
HappyChena
Цитата (HappyChena)
Ловко вы...ммм...увернулись
 
Так получилось. smok

(Малдер и Мелифаро???? Конец света наступит бодро lol )

Цитата (HappyChena)
Ну раз вы сами об этом... Я увидела один здоровый, как вы выразились, хвост. Стратего. А что еще?

Ой, нет. Не хочу об этом говорить. Меня еще мама учила не выносить сор из избы. "Стратего" - да. Обещаю, что попробую довести до ума.

Цитата (HappyChena)
Еще раз спасибо за фик
 
Пожалуйста  flower
 
MrsSpookyДата: Четверг, 2013-06-06, 9:12 PM | Сообщение # 14
Охотник
Группа: Орден Фикрайтеров
Сообщений: 876
Репутация: 20
Статус: Offline
Спасибо автору за фик - из того, что я уже успела прочитать, понравился больше всего, хотя, если честно, я мало что поняла biggrin Видимо, дело в том, что я вообще не представляю второй Вселенной, с которой тут пересекается СМ - попробую перечитать, возможно, многое станет яснее)
 
Yule4k@Дата: Вторник, 2013-06-25, 9:24 AM | Сообщение # 15
Разведчик
Группа: Агенты
Сообщений: 13
Репутация: 0
Статус: Offline
Вот, и я, наконец, дочитала. (Большой подвиг для меня, кстати - ну не люблю я читать большие рассказы. Я лучше 20 мини прочту smile ) Но тут, начала - и не бросила. А потому что зацепило! Рассказ очень впечатлил! Как же жалко Джона и Мон ((( Когда Моника привезла М и С на кладбище - аж слезы навернулись. 
Очень понравилась манера изложения, всё как у Криса. Как говорит Тигра: ружья развешены, а выстреливают они лишь в конце. Причем - залпом. Отличный ход!
Приятно удивил дедушка на холме smok
И вообще, я сначала подумала, что Малыш - это Уилл, особенно в момент, когда Мон удивленно смотрела на них. И только в конце понимаешь, почему она так смотрела.
Цитата (Autor7)
Конечно. Да, да и да. Да, вернется, да, встретит, да, расскажет (получит свою порцию скептицизма в ответ, маленькую, правда ), да, станут разыскивать. Мало того - найдут. И поможет им Стиви. Он же тоже не просто так мальчик. Он вполне себе расчудесный мальчик.
Автор, то есть вы обещаете, что будет продолжение?  yes

И несмотря на то, что кое-где есть ошибочки мелкие, ну и несколько запятых потерялись, в остальном - фик чудесен!  ok Не зря прочитала!
 
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024