К приезду Малдера и злого, как собака шерифа, Скалли путем беглого осмотра удостоверилась в том, что документы за последний месяц исчезли. Это делало версию самоубийства крайне сомнительной. Кроме того, все тот же беглый осмотр показал, что судмедэксперт испустил дух примерно час назад. Самое большее - полтора... Это наводило на нехорошие мысли. На мысли совсем отвратительные наводило то, что характер странгуляционной борозды на шее покойного свидетельствовал, что его сначала удушили, а потом уже подвесили. А на затылке имелся прижизненный кровоподтек, явственно намекавший, что эксперта сначала лишили возможности сопротивляться.
- Глупо как- то, - сказала Скалли Малдеру, который стоял, заложив руки в карманы плаща, и молча наблюдал за действиями полицейских. - Не понимаю, зачем его попытались подвесить. Понятно же, что такая слабая попытка сымитировать самоубийство не вызовет восторга веры в наших душах.
- Может и понятно, - буркнул Малдер. - А у убийцы другие мотивы. Скалли, ты понимаешь, что это значит? Запахло жареным. И кто-то принялся уничтожать тех, кто слишком много знал. Факт убийства эксперта говорит о том, по меньшей мере, что эти самоубийства были очень непростыми.
- Господи, ну чего такого мог знать судмедэксперт? Дела-то и заключения все равно в Вашингтоне уже. Слишком много неизвестных в этом уравнении. Каким жареным тут может пахнуть?
- А мы приехали, Скалли. Этого достаточно... – Малдер усмехнулся. Усмешка вышла какой-то полубезумной.
- Тебе нехорошо?
- Мне замечательно. Пошли отсюда. Шериф зовет.
***
Лицо шерифа было прямо- таки зеленое. Он так яростно тискал свой мобильник, что рисковал раздавить его в пыль.
- Черт знает что такое!!! Только что дорожный патруль сообщил, что найдена машина шерифова племянника. В кювете на крутом повороте, лбом в дерево, вся всмятку, одни задние колеса остались. Чертов племянник был в ней. Теперь он рассказывает свои домыслы апостолу Петру.
Малдер и Скалли, пришибленные этой новостью, подавленно молчали. Дело приняло скверный оборот.

***
Полутьма, сумерки, серый свет, двое склонились над глубоким кованым сундуком. На полу свеча, тающая желтым воском. Звон и запах нагретого металла. Шелест бумаги и скрип... гусиного пера? Нерасписанной авторучки?
- Я же говорил тебе, что этим кончится... Зря ты все это затеял. Никто тебя не поблагодарит. Слишком много подряд... Одни неприятности... Старый шериф оружие засек, и эти засекут... Ты увлекся.
- С чего ты взял? Старый шериф молчит... Его племянник молчит... А этот Кох - недотепа, он даже приказа не выполнил, а ты говоришь - засекут. Пойми, я людям пользу приношу. Они здесь этого не понимали, а там- то поймут. А оружие - холодное- оно мысли хорошо концентрирует. Откуда этим двоим понять меня? Смерть - есть жизнь, мы уйдем из этого мира и придем в другой, светлее и чище, мы сами решим свою судьбу и не позволим душе страдать в бренном теле... Умирать надо быстро и по возможности красиво... это возвышает... только ты это вряд ли поймешь... У тебя душа не та... Не всякий проникается...
- А сколько проникается?
- Тебе в процентах, что ли? Ну, процентов семьдесят... Вполне достаточно, чтобы я получил благодать… И они тоже ее получили... И ты, может, заработаешь...
- Но двоих-то ты сам...
- А кто дознается? Только если ты сболтнешь... Смотри у меня... С тобой-то я кочевряжиться не буду - слова не скажешь.
- С ума сошел? Мне как раз жить очень даже нравится...
- Живи пока... У тебя век долгий, я же вижу. И умрешь хорошо...
- ...Послушай. А как? Ты знаешь?
Пауза. Шелестит бумага, звякает металл. Капает где-то вода, шумит ветер на улице. Прыгает пламя свечи на сквозняке, отбрасывая на стену неверные уродливые тени.
- Нет, не знаю, - подавленный смешок. - Но - хорошо...
Вздох облегчения. Свеча гаснет.

За окном снова накрапывал мелкий дождик. Скалли ежилась: от сквозняков, наполнявших это заведение, ее то и дело пробирал озноб. И даже новый дорогой плащ не спасал.
Шериф угрюмо молчал, стоял столбом у окна, и мерно барабанил пальцами по стеклу. Зазвонил телефон. Скалли вздрогнула.
Шериф молниеносно схватил трубку, чуть не свернув ни в чем не виноватый телефон на пол, молча выслушал то, что ему передали.
- И никакой мистики, - сказал он, положив трубку. – Одна реальность… Наши спецы сказали, что в машине подпортили систему тормозов и управление... Парню колонка руля пропорола грудную клетку ...
Тут шериф совершенно неожиданно, не смущаясь присутствием дамы, выругался и изо всей силы пнул корзину с мусором, тоже совершенно ни в чем не виноватую, которая отлетела к дальней стене.
- Ну, господа агенты, что вы на это скажете?
- Кто-то заметает следы, шериф. Все совершенно ясно, как мне кажется...
- А кто, агент Малдер? Этот судмедэксперт был спокойным, флегматичным и довольным жизнью человеком. Разве что подустал слегка за последние два-три месяца, ну так тут уж так получилось...
- И кто-то решил организовать ему вечный покой, - хмыкнул Малдер. - Был спокойным, стал покойным.
- Вы полагаете, это очень остроумно?
Скалли внезапно подняла голову.
- Малдер, - она быстро поднялась с кресла, - мне пришла в голову одна мысль. Мне нужен компьютер и телефон. И та папка, где лежат медицинские заключения по самоубийцам.
- Ты о чем-то догадалась? Что случилось?
- Нужно проверить.
- Сейчас, - сказал шериф. - Только Берти позову, у него ключи от той комнаты. Кстати, я ведь послал человека снимать эти дурацкие интерьеры и двадцать минут назад он принес снимки. Хотите взглянуть?
- Давайте, - сказал Малдер, - пока вы разбираетесь с компьютером, я посмотрю.
Шериф протянул ему большой бумажный пакет.
- Там в отдельных подписанных папках снимки каждого дома, - сказал он. - Разберетесь? И кое-какие данные. На обороте снимков все записано.
- Угу, - буркнул Малдер и запустил руку в пакет, извлек первую пачку фотографий, облюбовал себе в углу кресло и Занялся Делом.
Шериф принял позу роденовского мыслителя и глубоко задумался.
***

Малдер лежал под одеялом и не мог заснуть. В качестве снотворного он попытался снова рассматривать фотографии интерьеров, на которых было запечатлено оружие. Но сон, как всегда, не шел, и в голову лезли разные мысли. Он переворачивал снимки, вычисляя одному ему понятные моменты. На фотографии сзади тонким черным фломастером было написано, когда данное оружие оказалось в доме. Эти записи тоже были сделаны по его просьбе.
Малдер взял свою записную книжку и принялся сопоставлять даты самоубийств и время появления оружия. Уже через полчаса он понял, что оружие все-таки «причем» - как правило, новый экземпляр появлялся в доме в диапазоне от двух до четырех недель, предшествующих самоубийству. По почте приходил.
Что бы вы сказали, господин Шерлок Холмс?
Малдер спихнул снимки на пол, откинулся на подушку и закрыл глаза.
Что мы, черт побери, знаем о смерти? Ничего. Трактаты, постулаты, монографии, целые институты занимаются ею, а никто толком ничего до сих пор не знает. Не о самом физиологическом процессе прекращения существования белкового тела - о другом...
У животных, наверное, должна быть более здоровая психика, чем у человека. Сознают ли они, что смертны? С одной стороны не должны. А с другой... ведь видят же они, что умирают их сородичи? А кошки, собаки, лошади, погибавшие от тоски вслед за своими умершими хозяевами? Черт подери, быть может, лучше совсем не знать, что ты умрешь, даже если придется пожертвовать ради этого разумом, как таковым.
Не хочу жить вечно. И не знаю, хочу ли жить долго...
Но совершенно точно уверен, что не хочу знать, как и когда умру. Считать каждый день, оставшийся тебе, дрожащей рукою отрывать листки календаря - один за одним, один за одним... И видеть, как каждый прожитый час приближает тебя к роковой минуте.
Однажды он уже почти побывал там. Но так и не понял, что будет ждать там тогда, когда он уйдешь туда окончательно... Всякая теория стоит одна другой... Есть среди них и такая, согласно которой каждому воздастся по его вере.

***
Он не верил в Бога. Может быть, если бы он верил, ему было бы чуть легче.

***

Прежде чем уснуть, Малдер сделал в своей записной книжке пометку - позвонить утром в Бюро.

***

Скалли спала, забывшись беспокойным, неглубоким сном.
«Отпусти меня, мама...».
Господи, сколько ты еще будешь мучить меня? Господи, скажи, что же я такого сделала, чем же таким нагрешила, что ты столько отпустил на мою долю? Чем провинилась я перед тобой, Господи? Тем, что я требую доказательств? Что я недостаточно верю? Тем, что пытаюсь я уместить в своей мятежной душе одновременно приверженность к доказательной науке и Веру? Во что? В высшую справедливость? В высший разум? В чудеса? Каждый верит в то, что ему ближе... кто- то вешает на стену постер с летающей тарелкой и надписью, известной на все Бюро... А я не хочу верить в то, Господи, что это все мне - за мои заслуги. Я хочу понять - кто же это так оценил мою жизнь и решил за меня все одним движением пальца... Или сигареты? Тоже мне, ипостась Сатаны... Я не верю, Господи, что это ТЫ мог быть столь несправедлив... Что ты это позволил. Или, быть может, тебе все равно?
Господи, если уж ты и вправду есть, сделай чудо. Ты сам знаешь, какое. Я не прошу в этом тебя доказать мне твое существование, я без этого обойдусь. Я просто - прошу... Больше ведь некому. Некого больше просить. Больше это никому не под силу...
Однажды мне сказали, что я буду жить очень долго. А зачем мне, Господи, жить долго, если я увижу при этом уход всех, кого люблю? Кого любила... Трое уже ушли. Отец, сестра, дочь. Сестра ушла вместо меня, и я живу на свете за ее счет. Мне никогда не искупить этой вины перед ней. Ее жизнь стала намного короче из-за того, что я делаю то, что делаю... Стоит ли оно того, Господи? Почему ты молчишь? Если не ты, то кто же еще мне ответит?
Я знаю, что ты ответишь.
Я знаю, что отвечу я.
Если быть честной со своей совестью и долгом, то выход один – делай, что должен, и будь, что будет.
Она верила в Бога... А если бы не верила, ей, может быть, было бы чуть легче.

***

Пожилой человек с глазами ястреба сидел в маленькой комнате перед камином в глубоком черном кресле, укутав ноги пушистым клетчатым пледом. Была глубокая ночь, но он не спал, а смотрел на огонь из- под полуопущенных тонких век.
Огонь - шальная птица с рыжими блестящими перьями - прыгал под его тяжелым взглядом, метался обреченно в мраморной тесноте камина, и кроваво- красные горячие отблески падали на прекрасную коллекцию старинного оружия, развешанную на стене. На маленькой чугунной подставке перед самым камином лежал красивый небольшой кинжал без ножен, и нагретая сталь его, казалось, жила своей собственной жизнью...
Человек перевел взгляд с огня на металл, зрачки его сузились, он медленно вытянул вперед свои длинные худые руки с проступающими веревками вен и узловатыми желтыми пальцами, сощурил глаза и зашептал какие- то слова. Пальцы его рук дрожали, на безымянном пальце левой руки рубиновым пламенем ярко вспыхнуло золотое кольцо; вдруг кинжал начал дрожать тоже, тонко звеня и беспрестанно мерцая золотыми бликами. Огонь яростью вспыхнул в своей каменной темнице.
Они прекрасно понимали друг друга.
Кольцо. Огонь. Оружие.
Человек.
Всегда.
.
День второй.
8 ч. 45 мин.
Мотель

Утром Малдер, едва проснувшись, позвонил в Бюро. Попросил проверить личность Карренса, смотрителя музея, а заодно судмедэксперта и психиатра. Позвонил Коху и дал ему несколько указаний, которые посетили голову в процессе чистки зубов. Выслушал то, что в ответ сообщил ему шериф. Почесал затылок. Принял к сведению.
Закончив разговор, он выглянул в окно. На голубом, совершенно безоблачном, небе сияло отлично надраенное солнце. Под ним сверкали, высыхая, лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя. Где-то надрывались птицы.
День обещал быть удачным.
Быстро одевшись, Малдер сверился с картой местности, прикинул, где можно позавтракать и направился за напарницей.

***

Скалли проснулась в дурном настроении и совершенно не чувствовала себя отдохнувшей. Ей всю ночь снились какие- то мрачные, тяжелые сны, от которых даже не осталось воспоминаний, но Скалли отлично знала, о чем были эти сны. Все о том же. Не было еще на Земле человека, забывшего бы, как умирает на его руках собственный ребенок... Скалли посмотрела на часы. На дату. Горько улыбнулась. Отправилась в ванную комнату.
Требовалось взять себя в руки и нормально работать. Еще не хватало, чтобы ее потом кто-то (не будем показывать пальцем!) упрекал в несобранности...
Когда Малдер постучал в ее дверь, она уже была полностью готова, все было безукоризненно - лицо, прическа, готовность к работе. И даже желание позавтракать.

***

Завтракать им пришлось в одном из многочисленных придорожных кафе - их в этом крошечном городке было много. Пока Скалли уничтожала йогурт, Малдер, допив кофе, узнал у очень полной дамы за стойкой, как проехать к школе, и, соответственно, к музею. Как выглядит мистер Карренс и где можно его найти. С полученной от нее информацией он бодро вернулся за столик.
- Он живет в доме, пристроенном к школе. Она сказала, что мы найдем его там, вроде он практически всегда на месте.
- Замечательно... Когда мы получим информацию по нему и остальным?
- Они обещали переслать по факсу в полицейское управление. К вечеру информация будет, а то и раньше.
- Что ты запросил? - поинтересовалась Скалли у напарника, приканчивая последний пластиковый стаканчик.
- Все, - лаконично ответил Малдер. Оглянулся на необъятную миссис за стойкой. - Ты знаешь, Скалли, что она мне заявила? Что Карренс - чудик, и лично ее мнение, что у господина учителя слегка в пути крыша.
Скалли, допивая минеральную воду, негромко заметила:
- Это она с нами близко не знакома. Поехали.
Малдер, окинув взглядом два пустых стаканчика из-под йогурта, вздохнул:
- И как тебе этого хватает?
Скалли не ответила.
Всю дорогу она молчала.

Школа оказалась новеньким двухэтажным зданием бежевого цвета, с большими окнами. Возле нее крутились мелкие дети - видимо, наступила перемена. Осторожно обойдя галдящую мелкоту (боясь, чтобы не снесли с ног), Малдер, поинтересовавшись у кого-то, как найти учителя истории, прошел мимо школьного здания. Малыши зачарованно смотрели ему вслед.
Скалли, не отставая ни на шаг, следовала за ним.
Они нашли учителя истории, мистера Карренса, в домике, пристроенном к школьному зданию.
Дверь агентам открыл пожилой мужчина невысокого роста, темноволосый, с выбеленными временем висками, обширными залысинами на лбу, немного крючковатым носом и острыми глазами. Скалли почему-то сразу обратила внимание на его руки - длинные, худые, с проступившими темно-синими венами. На безымянном пальце левой руки золотое кольцо с тусклым рубином.
- Чем могу быть полезен? - мягким, каким-то необычным голосом осведомился учитель.
- Мы специальные агенты ФБР, Фокс Малдер и Дана Скалли, - сказал Малдер, автоматически показывая удостоверение. Учитель несколько минут придирчиво разглядывал его, стоя в дверях, прежде чем разрешил агентам войти.
Дверь открывалась непосредственно в гостиную. На ровном каменном полу лежал толстый белый ковер, перед большим камином светло- серого мрамора стояли большие черные кожаные кресла. По одной стене были застекленные книжные полки под потолок, возле которых стояли еще два кресла, на другой было развешано старинное оружие. Впрочем, это агентов ничуть не удивило - они прекрасно помнили слова шерифа о музее при школе. То, что висело здесь, было, очевидно, личной собственностью мистера Карренса.
- Я догадываюсь, что привело вас в наш город, агент Малдер, - сказал он после того, как агенты сели. - Массовые самоубийства, не так ли? Наш прежний шериф расследовал это дело. Вот только не понимаю, чем я могу вам помочь. Я паранормальными явлениями не увлекаюсь.
- Почему вы заговорили о паранормальных явлениях, сэр? - поинтересовался Малдер. Он с интересом разглядывал обстановку гостиной мистера Карренса.
- Я слышал о вас кое-что, - улыбнулся тот.
- Вы слышали обо мне? Откуда? - удивился Малдер.
- Ну... Вы бы назвали это утечкой информации, агент Малдер. Просто у меня был раньше один знакомый, который работал в ФБР, о вас он мне рассказал. Случайно. Я запомнил только потому, что у вас необычное имя.
Малдер слегка скривился. Его имя доставляло ему весьма неоднозначные эмоции.
- И что же стало с этим вашим ... знакомым, сэр, если не секрет?
- Отчего же... Погиб при исполнении служебных обязанностей. Давно. И все же, вернемся к теме разговора. Итак, чем могу быть полезен?
- Для начала, сэр, я ... то есть, мы, - поправился Малдер и бросил взгляд на напарницу. Скалли сидела с несколько безучастным и, как показалось Малдеру, слегка угнетенным видом. Возможно, на нее давило то, что в комнате было довольно темно. - Мы хотели бы узнать ваше мнение, что могло послужить причиной такого количества самоубийств в вашем городе.
- Сэр, ну откуда же мне это знать? Это же вы закончили психологический факультет.
«Многовато он обо мне знает», - подумал Малдер, но виду решил не подавать. Он не очень верил в безвременно ушедшего из жизни приятеля-фэбээровца.
- И все-таки, какое-то мнение у вас есть?
- Нет, вы, безусловно, правы. Я думал над этим. В нашем городке очень своеобразная, спокойная атмосфера, и такого никогда не было. Я склонен предполагать, что этот всеобщий психоз чем-то спровоцирован. Если говорить об отравлениях, а именно они мне пришли в голову первыми, то я подумал, может, им что-то подмешивали в пищу? Или воду? Не то чтобы специально, нет, но вдруг, например, в водопровод кто-то подсыпал что-то вроде ЛСД? Случайно?
И так двадцать шесть раз, что ли?
- Все погибшие жили по всему городу, сэр, а не в отдельно взятом районе, и признаков психоза не было ни у них, ни у родственников, безусловно, употреблявших ту же воду...
Малдеру показалось, что объяснение нарочито притянуто за уши.
- Я понимаю, агент Малдер, что вы во всем этом разбираетесь лучше меня. И все же... Возможно, это колебания каких-нибудь электромагнитных полей, у нас тут за последнее время бывали необычно сильные грозы, особенно для этого времени года. Может быть, орудует какая-либо секта, которая подбивает своих послушников на самоубийства, такое было неоднократно и не только в нашей стране. Но ничего подобного я сам не слышал. Некоторые горожане утверждают, что видели тут НЛО, причем такое я слышу тоже уже неоднократно, но если честно, сэр, я в это не верю. Я предпочитаю более реальные объяснения. Ведь сначала надо исчерпать все реальные объяснения, не так ли?
.