Боги, боги мои! Как грустна вечерняя Земля!
Как таинственны туманы над Болотами.
Кто блуждал в Этих туманах,
кто много страдал перед смертью,
кто летел над этой землей,
неся непосильный груз,
тот это знает. Это знает уставший.
И он без сожаления покидает туманы земли,
ее болотца и реки, он отдается
с легким сердцем в руки смерти, зная,
что только она одна успокоит его.
М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита».

***
Поздний вечер. За стенами маленького двухэтажного домика воет ветер и шумят деревья. Сегодня опять будет дождь ночью, она это знает. Почему последние три- четыре дня такое странное, такое незнакомое чувство неуверенности не покидает, ходит хвостиком, толкает под руку, мешает работать?
Что тянет к шкафчику, к этому шкафчику, такому белому, маленькому шкафчику, с маленьким аккуратным замочком, с ключиком, который висит рядом на стене, на тонкой цепочке? В этом шкафу аптечка... Почему по телу то и дело пробегает дрожь, как будто морозит, так бывает, когда заболеваешь, но она не болеет, нет, она же никогда не болела... Она обещала племянникам, что в выходные приедет, поведет их в парк, но почему- то не хочется в парк, хочется лечь, уснуть, не проснуться... нет, что это она, какие глупости, право, я же так люблю жизнь, людей, свою страну и саму себя...
Сейчас набрать горячую ванну, с пеной, обязательно с пеной, лечь, отдохнуть, успокоиться, потом позвонит Джеймс, он обязательно позвонит, он ведь обещал...
Она идет в ванную, передвигаясь медленно, как в тумане, кажется, немного кружится голова... Дом пуст, он совершенно пуст, подруга, гостившая неделю, уехала вчера, Элис такая милая, она меня всегда понимала... Почему понимала? Понимает, черт возьми! Она трясет головой, словно вытряхивает лишние мысли. Над головой, над крышей, над миром гремит гром, сверкают молнии. Начинается гроза... Она идет в ванную, прислоняется к стене, стоит, пытаясь отдышаться, закрыв глаза, горло сдавливает спазм, но это проходит. Она открывает воду, добавляет пену, приносит большое белое махровое полотенце, белое, пушистое, белое, как саван... Черт возьми, да что это она сегодня? Она идет в кухню, достает из холодильника два апельсина, берет нож - очень острый, хороший нож, она других дома не держит, сталь должна быть острая, так отец всегда говорил, а этот ей подарили - совсем недавно - красивый, старинный нож... Она чистит апельсины - медленно, по спирали снимая толстую золотистую шкурку, раскладывает дольки на блюде. Берет стакан, наливает содовой - доверху... Берет флакон с таблетками, достает две таблетки снотворного, думая, что примет ванную, ляжет спать, выпьет их, утром проснется и все будет хорошо, гроза кончится и она пойдет на работу... Она поднимается в ванную, на подносе - блюдо с апельсинами, нож, две таблетки и стакан содовой... Поставить возле ванны, раздеться, опуститься в благодатное тепло...

Какой странный этот новый знакомый - познакомились-то всего недели две назад, она ухаживала за ним в больнице, он сломал запястье, смешной такой, пожилой, а глаза пронзительные, как у ястреба, он говорил, что она не заслуживает такой жизни... Почему? Она же достаточно молода, здорова, почему же ей так тоскливо сегодня вечером? ...Плывет перед глазами свет, становится тепло, совсем тепло, тело расслаблено, одной рукой взять стакан, другой таблетки, выпить их, стакан - обратно... Мышцы расслабляются, хорошо... Она понимает вдруг, что это - так просто. Прямо сейчас... И сразу - другие миры, другие времена, а нож такой острый, и ванная, вода теплая, ты этого даже не заметишь, говорит чей- то голос, ты просто уснешь... Ты уже спишь... Влажная от воды женская рука тянется к ножу и четким, бесстрастным движением, именно там, где надо, надрезает кожу и вены... Кровь медленно течет и смешивается с белой пеной.

***

Двое суток спустя пожилой человек с глазами ястреба разворачивает утреннюю газету. Читает некролог. Кэтрин Доулти. Медсестра. 32 года. Покончила жизнь самоубийством. Он улыбается и поднимает телефонную трубку.
- Что на вскрытии? Обнаружили рак яичника? В ранней стадии? Бедная девочка... Почему спрашиваю? Ну, Берт, ты же знаешь, она меня лечила, меняла повязки, такая милая девушка... Какая жалость...

Иногда больше всего с утра хочется кофе. Иногда приедаются даже ежедневные йогурты, и если это совпадает с неважным настроением и с невыспавшимся состоянием, кофе - это как раз то, что необходимо деловой женщине для того, чтобы прийти в норму.
Интересно, куда Малдер на этот раз припрятал свои запасы? Господи, вот уж чего действительно никогда не понять - как он в этом бедламе что-то находит... Ага, примерно так и надо было предполагать - банка в нижнем ящике письменного стола, по соседству с пачкой белой бумаги, степлером, тремя дискетами, примерно пятью десятками сломанных карандашей, снимками, пленками (две отснятых и одна пустая), кучей папок с материалами, над которыми, надо полагать, Призрак работает, довольно большим комом смятой исписанной бумаги (как будто нет мусорной корзины!), и видеокассетой ....
О- о! М-да. Ладно, мы этого не видели. Мы искали только кофе.
Через несколько минут зашумела кофеварка, и аромат наполнил кабинет.
Еще через несколько минут специальный агент ФБР Дана Скалли сидела в кресле и наслаждалась заслуженным долгими поисками напитком. А кофе хорош.

Скрипнула дверь.
Вот и он, Призрак.
Начинается новый день...
- Привет, Скалли. Опять взялась за мой кофе?
- Доброе утро... Тебе же для меня не жалко... Там, между прочим, и тебе осталось.
- Спасибо на добром слове.
Малдер налил себе чашку и устроился напротив.
- Скиннер уже успел выловить меня в коридоре. И уже успел вручить новое дело. Уверен, тебе понравится.
- Когда ты говоришь таким тоном, Малдер, меня это пугает, - Скалли улыбнулась и поднесла чашку к губам.
- Штат Северная Каролина. Очень маленький городок ............ . Ничем не примечательный был бы городок, если бы не одно. За последний месяц в городишке с населением в три тысячи жителей произошло двадцать шесть самоубийств. Ты помнишь соотношение количества суицидальных попыток к совершенным суицидам? И я помню. Так вот. Попыток - тридцать. Двадцать шесть из них попытками больше не считаются. Нетипично, правда?
- Этому, конечно, есть объяснение. И нас попросили его найти?
- Совершенно верно.
- Ладно, - Скалли отставила пустую чашку. - Подробности. Может, это какое- то массовое самоубийство?
- О, нет. Люди, отправившие сами себя в иной мир, на первый взгляд, ничем между собой не связаны. Шесть школьников старших классов - пять парнишек, одна девочка. Школы разные (их там всего две, довольно небольшие), классы тоже. Пять молодых людей разного рода занятий - доставщик пиццы, почтальон, официант в баре, студент, приехавший на уик-энд, журналистка из местной газетенки. Трое пенсионеров - бывший полицейский, пожилой учитель, старенький ветеринарный врач. Последний практиковал почти до самого конца... Из оставшихся двенадцати людей в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет связи тоже никакой не выжмешь. Фотограф с довольно удачной практикой, парковый сторож, владелец бензозаправки, учительница одной из школ, продавец мороженого, грузчик из магазина, страховой агент (!), коридорный местного мотеля, художник, шофер школьного автобуса, медсестра.
- А последний?
- Как это не смешно, последний - начальник местной полиции. Пятьдесят лет было ему на той неделе....
- Совсем не смешно...
- Скалли, ты не заметила ничего необычного в том списке, который я тебе зачитал?
- Заметила кое-что. Не знаю, это ли ты имеешь в виду, но в твоем списке из двадцати шести так сказать жертв - только четыре женского пола. Одна девочка, одна молодая женщина и две средних лет. Соотношение один к шести.
- Я в тебе никогда не сомневался... Как видишь, ненормальностей - более чем достаточно. Частота в двадцать раз превышает среднюю по стране - две суицидальных попытки на 1000 населения в течение года. Завершенный составляет 87 % вместо десяти. Нетипично неровное соотношение мужчин и женщин - хотя в целом направление правильное.
- Не совсем, - Скалли встала, подошла к столу, взяла из рук Малдера папку. - Женщины в числе всех попыток суицидов составляют большее количество, но среди людей, действительно покончивших с жизнью, мужчин больше. А кто совершил еще четыре попытки?
- Девочка-подросток, молоденькая официантка, школьник и еще один молодой человек без определенных занятий. Но я тебе соврал, когда сказал, что эти двадцать шесть жертв ничего не объединяет. Вернее, дал неверную информацию. Записок не оставил никто.
.

12.46.
Салон самолета, 30 тысяч футов
над уровнем моря.

Призрак, как обычно, в самолете дремлет, и даже, похоже, видит сны. Счастливчик...
Дана завистливо вздохнула. Не то, чтобы она боялась летать, и все же в салоне самолета ей всегда было немного не по себе до тех пор, пока шасси не останавливались на взлетно-посадочной полосе в пункте назначения.
Она снова уткнулась в бумаги. В деле, которое было им предложено, ее особенно заинтересовало заключение медэксперта. Все двадцать шесть трупов вскрывал он. Вот уж действительно, работа у него была последнее время - не продохнешь...
Все, как обычно. Ни за что взгляд не цеплялся. Анализы, фотографии, справки, заключения специалистов... Хотя... Странное какое-то ощущение. Что есть что-то еще в этих отчетах. Схожее... Дана углубилась в чтение настолько, что не заметила, как время полета подошло к концу. Мило улыбающаяся стюардесса попросила пристегнуть ремни.
Малдер, приоткрыв глаза, поинтересовался:
- Ну как, ты нашла что-нибудь?
Скалли отрицательно помотала головой.
- Пока нет.

Встретил их сам шериф того самого "ничем не примечательного городка", радостно сообщив, что довезет их сам. На своей собственной машине. Куда незамедлительно и препроводил обоих агентов. Малдер, собиравшийся купить карту дорог штата, сделать этого не успел, а его робкие попытки намекнуть, что обычно они берут машину напрокат, пропали втуне.
Шериф был довольно молод, ему было не больше тридцати. Он трудился в новой должности всего неделю и был страшно озабочен вопросом, все ли он делает правильно. Машину он вел до педантичности идеально, ботинки его были начищены до блеска, форма с иголочки, тщательно выбрит и подстрижен, все документы проверил и свои предъявил еще до слова «здравствуйте»... "Он и пистолет наверняка каждые полчаса чистит", подумал Малдер. Он подобным не страдал, а самое большое, что мог переносить - это правильность и педантичность своей напарницы в некоторых аспектах.
К Скалли он привык.
Шериф говорил, почти не умолкая, но Скалли, сидящая на заднем сиденье, поняв, что представитель властей просто треплется, большую часть словесного потока пропускала мимо ушей. Малдеру повезло меньше, он сидел рядом с разговорчивым Робертом Кохом и был вынужден реагировать на задаваемые вопросы.
- У нас всегда был очень спокойный городок... А вы давно работаете в ФБР? ... про вас говорят, что... А вы сами НЛО видели?... Недавно была эпидемия менингита среди школьников... В прошлом году на лес напали какие-то странные гусеницы... А в позапрошлом выпал град величиной с куриное яйцо - двум прохожим проломило головы... С полгода назад кто-то пытался обокрасть местный музей - тот зал, где старинное оружие... Пообедать можно у нас в участке... В морг я вас отвезу сам... Самый лучший мотель - у Френсиса Хейма... Интересный человек - собирает коллекцию кинжалов... А мисс хорошо стреляет?...
Попытки ответить на некоторые вопросы Малдер оставил довольно скоро, так как во время такого трепа шериф в ответах не нуждался.

14 ч. 35 мин.
Полицейское управление

Пока дежурный полицейский готовил кофе для всей компании, шериф притащил откуда- то груду документов и вывалил все на стол. На столе у него уже и так были свалены в кучу какие-то папки, документы, фотографии, блокноты, карты, схемы, чистая бумага, карандаши, печати... Стояло две пустых чашки из-под кофе и заваленная окурками пепельница. Скалли при виде такого бардака усмехнулась – с образом «идеального полицейского» это совсем не вязалось. Такого вызывающего беспорядка на рабочем месте она не любила, и бумажный Эверест на столе Малдера - это было единственное, что она могла пережить спокойно.
К Малдеру она уже привыкла.
Шериф устроился за столом и залихватски забросил на него ноги - почти так же, как недавно сделал это Малдер в своем кабинете. Почти не глядя, сунул руку в кучу бумажного хлама и вытянул из самой глубины прозрачный пластиковый мешочек, внутри которого находился самый обычный блокнот, довольно больших размеров, в твердой пластмассовой обложке.
- Записная книжка нашего шерифа, Джеймса Хоули. Советую взглянуть. Все, что можно, мы с ней уже проделали, так что смотрите спокойно.
Пока Малдер перелистывал страницы, был подан кофе. Скалли пригубила напиток, очень аккуратно поставила чашку на стол и постаралась незаметно задвинуть ее за телефонную книгу.
- Не любите кофе? - с улыбкой спросил шериф.
Ах ты язва в форме...
Кофе был отвратительный. Оно.
- Люблю, - чистосердечно призналась Скалли. И соврала:- Слишком горячий...
- Берти кофе готовить не умеет, но больше в участке никого нет. Не хотите закурить?
- Спасибо, я не курю...
Малдер протянул блокнот напарнице и вопросительно взглянул ей в глаза, поводя глазами на свою чашку с кофе. Прочтя в ее глазах: «Не пей, друг» сделал вид, что чашку не видит.
Дана листала блокнот, на мгновение отвлекшись от разговоров шерифа.
Записи были очень короткими, в "телеграфном стиле", да еще местами и стенографией.
.

Дана закрыла блокнот. Многого отсюда не выжмешь. Не мог писать по-человечески. Никаких ответов, одни вопросы.
- Я так понимаю, что отчета он написать не успел? - полувопросительно-полуутвердительно произнес Малдер, заметив, что Скалли закончила чтение.
- Да... Утром он явился на работу, после совещания закрылся в кабинете. Через два часа мы услышали выстрел, выломали дверь. Но поскольку выстрелил он себе в рот, ни мы, ни кто-то другой ничего сделать уже не смогли бы. Не смотрите так на меня, агент Малдер. Я ведь тоже не дурак. И записи читал. Из них следует, что шериф кого- то подозревал и даже говорил с подозреваемым, уж не знаю, почему он это сделал, но прямых улик не было. Напрашивается предположение, что этот кто- то понял, что жареным уже не просто пахнет, а нестерпимо воняет. Мы проверяли версию об убийстве. Не получается, даже если тянуть за уши. Шериф сидел в кресле, рядом на полу его пистолет, из пистолета только что стреляно, отпечатки только его, пули совпадают. Окно заперто изнутри. Из двери за эти два часа никто не выходил и туда никто не входил. Выстрел произведен в упор, в небо.
Скалли поморщилась. Можно представить себе, как экс-шериф после этого выглядел...
Малдер, приняв у нее блокнот, быстро заносил записи в свой собственный.
- Парочку вопросиков можно?
- Хоть три парочки. Я, честно говоря, так и не понял, почему он вас вызвал, - новоиспеченный шериф достал пачку сигарет. - Не возражаете, мэм?
Ну надо же... Какой... вежливый. Хочется человеку показать, что он и без нас прекрасно со всем справится.
- Он вообще не имел привычки слишком много болтать, этим делом занимался он сам и подключил племянника- студента, - продолжал шериф, глубоко затянувшись. - Говорил, что это ему вроде практики. Обычно остальных подключал тогда, когда уже требовались непосредственные действия, и к этому моменту писал отчет. Обычно это происходило тогда, когда ему самому все становилось ясно.
- Так... Кто такие Карренс, Дарнетс, Риммон, Гэррис, Паттон и Джонсоны?
-

15 ч. 40 мин.
Мотель Френка Хейма.

- Да, конечно... Два номера, девятый и десятый... Ключи, пожалуйста... Вам помочь, мэм?
Скалли вежливо отказалась от помощи владельца мотеля. Малдер подхватил ее и свою сумки и понес. Скалли, уходя по коридору, обернулась. Владелец приветливо улыбнулся и слегка наклонил голову, как бы раскланиваясь.
Владелец мотеля был пухлым маленьким человеком с совершенно потрясающей лысиной, блестящей от пота, и таким же потрясающим животом, который он нес далеко впереди себя. В небольшом холле на полу лежал коричнево-бежевый ковер, стояли низкие глубокие кресла, а на стене была развешана коллекция кинжалов. В углу притулилась кадка с каким-то растением, отдаленно напоминающем пальму. Пальма (или что там еще росло) стояла, печально свесив листья, и все говорило о том, что за ней ухаживают хуже, чем за кинжалами, которые были тщательно отполированы. Видимо, пыль с них стиралась ежедневно.
Владелец мотеля, выдав агентам ФБР ключи от номеров, проследил, как они вышли из его домика, направились к крылу с номерами и отыскали свои двери. Мужчина помог женщине занести сумку и некоторое время они не показывались. Потом мужчина появился из своего номера, постучал к напарнице и заел в ее номер.

Хейм быстро накинул пальто, нацепил шляпу и быстро выбежал из своего дома. Тщательно заперев дверь, поспешил к гаражу, вывел машину и уехал, расплескав чуть ли не до неба большую лужу, оставленную коротким весенним дождем возле въезда на дорогу.
- Что-то нашему хозяину определенно не понравилось, - усмехнулся Малдер, глядя в окно. – Улепетнул, как заяц.
- Чего? - Скалли вышла из ванной комнаты.
- Смылся, говорю. Только не сообщай мне, что у меня паранойя. Он бежал к машине, как на пожар. Что-то он никуда не торопился, пока с нами болтал у себя в холле. Хотя то, что он нервничает, было заметно. Пот со своей блистающей макушки он вытирал каждые полминуты.
- Жуткий запах у его одеколона, - Скалли с некоторой брезгливостью вспомнила громадный клетчатый платок, больше смахивающий на небольших размеров скатерть.
- А я еще стены разглядывал, на разговор его вызывал, - продолжал Малдер. - И он не сказал "Сэр, я тороплюсь, давайте в другой раз"...
Скалли, не обращая внимания на прилипшего к окошку Малдера, разбирала свою сумку.
Малдер вздохнул.

Психоаналитика дома не оказалось. Дверь открыла девочка лет тринадцати на вид. Очень встревоженная.
- Мы агенты ФБР, Малдер и Скалли, - сказал Малдер, показывая удостоверение. - Мы можем увидеть мистера Дарнетса?
- Его нет дома, - ответила девочка, не снимая с двери цепочки. - С ним что-то случилось?
- Нет, мы просто хотели поговорить с ним. Мы приехали в ваш город....
- Из-за самоубийств, правда? - девочка заправила за ухо длинную прядь темно- каштановых волос.
- Можно войти? - поинтересовалась Скалли.
Девочка помедлила и отбросила цепочку. Отступила на шаг назад, в темный холл. Распахнула дверь, и агенты ФБР вошли.
Из холла девочка уходить не стала, и агентам пришлось расположиться в небольших креслах возле стены.
- Как тебя зовут? - спросила Скалли, обращаясь к девочке.
- Шерри Ли Дарнетс, - ответила та. - Папу попросил приехать шериф... он еще вчера звонил, но папа смог только сегодня.
- У твоего отца много работы теперь? - спросил Малдер.
- Да, - Шерри стояла, прислонившись к стенке. Смотрела себе под ноги.
- Папа мне не верит, - внезапно она вскинула глаза на агентов, - я говорю, что Мэдди не могла покончить с собой! Мэдди - это моя подруга, Мадлен Хэтти Каррел. Она отравилась. Наглоталась фенобарбитала...
- А где она его достала? - поинтересовалась Скалли.
- Она была больна, у нее была эпилепсия, она пила его постоянно. Но она очень хорошо контролировала ее, у нее уже восемь лет не было приступов. Она собиралась поступать в колледж после школы, у нее было хобби, у нее даже был парень. Ну не с чего ей было себя убивать!
- Ты думаешь, что это было не самоубийство, а убийство? - Скалли приподняла
правую бровь.
- Нет... - девочка опустила глаза. - Она оставалась ночевать одна в доме, родители уехали. Это доказано... Но я же не про это говорю. С тем, что она сама таблетки выпила, я и не спорю.
- Так что же? - Скалли уже вспомнила этот отчет, о четырнадцатилетней школьнице, отравившейся гигантской дозой снотворного.
- Я не знаю, честное слово... Но я знаю одно: умирать она не хотела.
- Ты думаешь, что кто-то заставил ее выпить таблетки? Или довел до самоубийства?
- Я...Я не знаю, правда! Но я знаю - она очень хотела жить.
Девочка замолчала и отошла к окну.
Скалли наклонилась к Малдеру.
- Послушай, - зашептала она. - В отчете о вскрытии тела этой девочки действительно указано, что она страдала эпилепсией. Данные взяты из ее медкарты. Указано, что причина смерти - отравление фенобарбиталом. Но когда я читала отчет, мне это не казалось притянутым за уши.
- Знаешь... - Малдер замялся. - Было бы неплохо узнать, что сделал тот мальчик. Парень этой девочки. У меня предчувствие.
- Шерри,- Скалли повысила голос, - А как звали парня твоей подруги?
- Будто не знаете, - буркнула девочка. - Джефри Доннер. Он повесился в тот же день, как Мэдди умерла.

Малдер уехал, оставив Скалли одну перед невысоким серым зданием, вокруг которого росли чахлые деревья. Дана, со вздохом бросив взгляд вслед укатившей машине, постучала в дверь, потом еще раз. Никто не отвечал. Дана постучала погромче, про себя выругалась - вот здорово окажется, если никого нет и морг закрыт - ей тогда до полицейского управления пешком шлепать два квартала или Малдера возвращать по телефону. И чего они заранее не позвонили? Она сердито задергала ручку двери, и та неожиданно легко распахнулась в темноту. Дана отпрянула в сторону и затаила дыхание, а руки уже сами собой выхватили оружие.
Тишину ничто не нарушало. Подул легкий ветерок, и дверь качнулась под этим дуновением, негромко скрипнув. Дана осторожно, сделала шаг к двери, распахнула ее настежь. Свет из дверного проема достиг небольшого темного предмета, в котором Скалли в следующее мгновение узнала человеческую ногу, обутую в ботинок.
Ботинок не двигался.
***
При включенном свете Дана могла оценить представшую перед ней картину.
Посередине маленького чистенького холла лежал на спине мертвый патологоанатом. В том, что это именно он, сомнений не было - на лацкане новенького пиджака висел бейджик с фотографией. На его шее был намотан явно лишний в костюме предмет - толстая веревка синтетического волокна, скользящей петлей затянутая на шее, ее конец был оборван, а вторая часть, также с оборванным концом, была привязана к трубе на потолке. Рядом валялась опрокинутая табуретка.
В данном случае решения требовал главный вопрос: сам или не сам? Очень уж вовремя местный судмедэксперт, исполняющий роль патологоанатома и в тех случаях, когда судмедэксперт как таковой не требовался, решил повеситься. Не раньше и не позже...
Скалли достала сотовый, набрала номер.
- Да? Малдер, - жизнерадостно отозвалась трубка.
- Малдер, это я. Тебе до шерифа еще далеко?
- Через три минуты буду там. А что, ты что-то выяснила?
- Да как сказать... В общем, приезжайте в морг. Тут еще один труп.