Элейн сделала реверанс и уже собиралась уходить, когда тишину неожиданно нарушил мужской голос с заметным северным акцентом. – Позвольте дать вам совет, мидели.

Кэтрин подняла взгляд на своего барда, ожидая продолжения. Он начал свою речь мягким тоном, но с прямотой старого друга, - Вы измотаны, поэтому вам необходим покой. Ради всех нас, ради ваших детей и ради себя самой, пожалуйста, постарайтесь отдохнуть. Я просижу с ним эту ночь, напевая его любимые песни и рассказывая его любимые истории.

- Я не могу оставить его, Мэл, - прошептала Кэтрин, дотрагиваясь до груди мужа. – Особенно этой ночью. Как я осмелюсь посмотреть ему в глаза, когда мы встретимся у Божьего престола, зная, что он провел первую ночь после смерти без меня?

- Пожалуйста, миледи, - взмолился Мэл. – Скоро ФитцДжеймс потребует нашей капитуляции. Вам нужно сохранять ясность рассудка.

Услышав имя их злейшего врага, Кэтрин закрыла глаза и мягко сказала. - Спой мне, Мэл. Спой о бравых подвигах Уолтера, и я усну.

- Миледи, – робко напомнила о себе Элейн, - мне все же привести Анну Роуз?

- Нет. Пусть спит. Утром у нее будет достаточно времени для прощания. – Продолжая обнимать Питера, Кэтрин держалась за руку Уолтера и молча роняла слезы под пение Мэла Фоалона.

В лагере ФитцДжеймса царила куда более веселая атмосфера - воины праздновали свою победу, надеясь получить обещанные им трофеи и землю. Впрочем, они руководствовались не только жадностью – всех волновала дальнейшая судьба вдовы Уотера Лысого, которая, как говорили, была потрясающе красива и любвеобильна. Среди войска также ходили упорные слухи о том, что ФитцДжеймс приготовил какое-то особенно унизительное наказание для этой гордой и надменной язычницы.

Именно эти сплетни побудили Уильяма Уэйлина покинуть палатку и отправиться на поиски своего господина. Он нашел ФитцДжеймса пирующим вместе со своими полководцами. Заметив Уильяма, ФитцДжеймс радостно приветствовал рыцаря, дружески хлопнув его по плечу.

- Уильям! Уильям Сын Волка, мальчик мой! Выпей со мной за нашу победу и смерть Уолтера Лысого! – с этими словами ФитцДжеймс поднял свой кубок и протянул его Уильяму.

Однако тот отказался. – Его сын Гарри еще жив, - напомнил Уильям. – Ангрия пока не ваша.

- Верно, его шлюха и ее выводок пока еще живы, но это только вопрос времени. О, Уильям, как долго я мечтал о том моменте, когда смогу перерезать эту прекрасную шею! – ФицДжеймс осушил свой кубок одним глотком, и Уильяму невольно пришло в голову, а не служили ли все сегодняшние смерти лишь средством, призванным немного потешить уязвленную гордость его господина.

- Милорд, - осторожно продолжил он, - осмелюсь напомнить, что она дочь короля, к тому же пользующаяся безграничной любовью и преданностью своего народа.

- Я не боюсь короля Ирландии.

- Вам не выиграть эту войну, милорд.

ФитцДжеймс резко поставил кубок на стол. – Ты сомневаешься во мне, Уильям? Сегодня я король самой богатой части этих островов! Через год я стану управлять Британией и Францией, и ты, Уильям, станешь моим приемником. Разве тебя не привлекает подобная перспектива?

- Мне не нужна ни Франция, ни Британия, - сухо ответил Уильям. Он давно уже устал от этого бесконечного спора, и постоянное повторение одних и тех же хвастливых речей с каждым разом вызывало у рыцаря все большее раздражение.

- Я хочу обладать этими землями. Пусть они положат начало череде моих грандиозных завоеваний: Ангрия, Йорк, Нортумбрия, Анжу, Аквитания – их названия словно музыка для моих ушей. Уильям, у меня есть для тебя поручение.

- Все, что прикажете, милорд.

- Завтра вы с Александром отвезете шлюхе Уолтера предложение о капитуляции и привезете ее вместе с детьми ко мне.

- Дайте им еще один день, милорд, чтобы похоронить павших.

- Завтра, Уильям, завтра. И пусть закат следующего дня ознаменует собой конец ее свободы.

- Милорд, - попробовал возразить Уильям, но внезапно замолк. Он знал, что спорить с ФитцДжеймсом, когда тот напивался, совершенно бессмысленно. Просить о милосердии для вдовствующей королевы можно и завтра, сегодня ему все равно ничего не добиться.

Ограничившись словами, - Как пожелаете, милорд, - Уильям поклонился и вернулся в свою палатку.

- Он уже спит. К тому же он слишком молод для подобных попоек. – Уильям откинулся на койке, подложив руку под голову. – И я тоже слишком молод для этого.

- Все равно выпей со мной, Уильям, – он жестом велел Сэмсону, своему оруженосцу, наполнить бокалы. – За победу.

- За победу, - вторил ему Уильям и чокнулся с остальными мужчинами. Какое-то время они пили молча, а затем Уильям первым нарушил тишину. - Завтра мы отвезем Кэтрин предложение о капитуляции.

- Завтра? Так скоро?

- Да. Меня приводит в ужас мысль о том, какую участь ей уготовил ФитцДжеймс.

- Ты ее когда-нибудь видел? Я имею в виду Кэтрин Ирландскую. Рассказывают, что ее глаза так же зелены, как равнины Солсбери, волосы как пламя, кожа цвета слоновой кости, а груди…

- Я никогда ее не встречал, но слышал те же поэмы, что и ты.

- Мне просто интересно, насколько они соответствуют истине.

- Подобные россказни всегда лгут, и, вероятнее всего, ее кожа темна как орех. Она ведь ездит верхом, не так ли?

- Говорят, что да. Давай выпьем за Кэтрин, Уильям.

- За то, чтобы она пережила завтрашний день.

Александр замер, не успев поднести бокал ко рту. – Он намерен убить ее? – тихо спросил рыцарь.

- Скорее всего. Разве ты не слышал сплетен? Воины болтают, что ФитцДжеймс собирается пустить ее по кругу.

- А это так?

- Не знаю.

Александр принялся рассуждать вслух. – Ее отец - король Ирландии. Он не позволит, чтобы с его дочерью произошло нечто подобное. Возможно, он уже на пути сюда. Если она каким-то образом пострадает, нам не избежать очередной битвы, перевес в которой окажется отнюдь не на нашей стороне – силы ирландцев превышают наши в пять раз.

- Мы проиграем. Завтра, Александр, когда мы вернемся в лагерь, нам нужно будет постараться убедить ФитцДжеймса в том, что Кэтрин можно использовать в качестве заложницы – для его же блага.

Александр кивнул, но, судя по угрюмому выражению его лица, он мало верил в успех этого предприятия, так как прекрасно знал, что заставить ФитцДжеймса изменить свое мнение было практически невозможно. – Ее отец заплатит выкуп и заберет ее домой, а мы избежим очередного кровопролития.

- Именно. И таким образом, у ФитцДжеймса появится преимущество перед началом его следующей кампании.

- Он не успокоится, пока не завоюет всю Британию, да?

- Боюсь, что его аппетиты не ограничиваются одной лишь Британией – теперь он намерен заполучить и Францию.

Александр отрывисто рассмеялся. – Францию! Ты должен убедить его довольствоваться Ангрией – во всей Британии не найдется достаточно людей, чтобы выступить против Франции.

- Со временем он поймет, что мир не его собственность… а пока давай постараемся спасти Кэтрин жизнь. Доброй ночи, Александр.

- И тебе доброй ночи. Пойдем, Сэмсон. – Оруженосец поклонился Уильяму и вслед за своим господином покинул палатку.

После их ухода Уильям задул светильник и некоторое время лежал в кромешной темноте, прикрыв глаза рукой. Завтра он встретит самую прекрасную женщину на островах. Уильям считал честью для себя познакомиться с ней, пусть даже цель его миссии заключалась в том, чтобы унизить ее.

Он дал себе слово, что не позволит причинить ей вред.

Встав с койки и убедившись, что его оруженосец по-прежнему спит, Уильям снова лег и постарался заснуть.

Однако прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось погрузиться в сон.

После того, как тело короля захоронили в освященной земле, весь его двор с опаской наблюдал за группой всадников, отъехавших из вражеского лагеря. Мэл Фаолон занял место подле королевы, готовый в любой момент прийти ей на помощь, если в том возникнет необходимость, а она стояла рядом с дочерью, обнимая ее за плечи. Анна Роуз бросала на мать частые взгляды, словно ей не терпелось о чем-то спросить ее, но выражение лица Кэтрин удерживало девочку от расспросов.

- Миледи, - нарушил затянувшееся молчание Мэл. – Вам следует принять их в главном зале.

- Я не желаю их принимать. Проклятые стервятники! Будь моя воля, я не впустила бы их даже на порог. Как бы мне хотелось послать их ко всем чертям!

Леди из ее свиты были донельзя шокированы столь вульгарным высказыванием своей королевы, и даже Анна Роуз не смогла скрыть своего удивления. Из всех присутствующих только Мэл отреагировал совершенно спокойно – он улыбнулся, вспоминая вечера, проведенные с ее отцом и братьями, которые думали, что маленькая Кэтрин сладко спит, и потому не слишком стеснялись в выражениях. Впрочем, порой они не особо церемонились в присутствии девочки, и когда она бодрствовала.

- Тем не менее, миледи…

Она обреченно вздохнула. – Да, знаю. Приготовьте все для приема в главном зале, - приказала Кэтрин придворным дамам, - и Мэл, позаботься об Анне Роуз.

Кэтрин бросила еще один презрительный взгляд на приближающихся солдат и начала медленно спускаться по лестнице, отказавшись от помощи свиты.

Главный зал впечатлял своими размерами. Он оказался значительно крупнее, чем в замке ФитцДжеймса, внушив Александру невольное благоговение. Троны, однако, пустовали, и новоприбывшие рыцари обратились за пояснением к дворецкому.

- Ее величество скоро будет, - сказал он. – Пожалуйста, присаживайтесь.

Они заняли ближайшие к трону места, и, оглядевшись по сторонам, Уильям заметил, что им уготован отнюдь не радушный прием – во взгляде придворных безошибочно читалась неприкрытая ненависть. Неудивительно, учитывая тот факт, что мы убили их короля, подумал он и вздохнул.

В этот момент в зал вошла женщина и что-то прошептала на ухо дворецкому, который кивнул в ответ. – Ее величество Кэтрин Ангрийская, - объявил он. Уильям и Александр поднялись со своих мест, приветствуя появившихся в дверях женщин.

Он узнал ее, как только увидел.

Поэмы не лгали, и в то же самое время абсолютно искажали действительность. Глаза зеленые как…, кожа бела словно…, волосы подобны золоту, сверкающему на солнце. Всех известных ему слов было недостаточно, чтобы описать ее красоту.

Она опустилась на трон с достоинством и грацией истинной королевы, после чего посмотрела на незваных гостей с нескрываемым презрением.

- Уильям Сын Волка и Александр-младший, - представил их дворецкий, почтительно кланяясь королеве. Оба мужчины проделали то же самое и стали терпеливо ожидать позволения заговорить.

В сказаниях упоминался и ее голос, уподобляемый то шуму волн, разбивающихся о берег, то пению дрозда. Однако ни в одной из сложенных о ней поэм не говорилось, что ее гневные слова способны разить, словно острый клинок.

- Ваш господин разграбил принадлежащие мне поселения, разорил моих людей и убил моего мужа. Причина их давнего спора мне хорошо известна, но мой супруг своей смертью положил конец этой распре. Чего еще хочет ваш лорд? От моего сына Гарри по-прежнему нет никаких вестей, и, видимо, мне придется смириться с мыслью, что он тоже пал на поле боя подобно своему отцу. Теперь Ангрия принадлежит ФитцДжеймсу – я не стану за нее бороться. Я прошу лишь, чтобы меня отправили на родину к моему отцу, а всем моим придворным обеспечили безопасность.

Посланники переглянулись, и по молчаливому согласию Уильям первым вступил в разговор. - Милорд ФитцДжеймс выдвинул особые условия вашей капитуляции.

Выражение ее прекрасного лица ничуть не изменилось, оставаясь все таким же холодным и невозмутимым – ее удивление выдавали лишь слегка вздернутые брови. – Моей капитуляции? Полагаю, вы имеете в виду наше поражение.

- Ваше величество, милорд ФитцДжеймс желает, чтобы вы присоединились к его двору, - неожиданно заявил Александр.

Уильям перевел взгляд на друга, пораженный этой откровенной ложью. Доселе бледное лицо Кэтрин вспыхнуло ярким румянцем.

- Если ФитцДжеймс думает, что может заставить меня стать его женой, то он еще больший глупец, чем я подозревала, - резко бросила она. – Я не стану военным трофеем.

- Ваше величество… - снова попробовал Александр.

- Я все еще королева и дочь короля. Если он полагает, что может принудить меня выйти за него …

- Миледи, он намерен преподать вам урок, - перебил ее Уильям, и на этот раз настала очередь Александра удивляться.

- Благодарю вас. Вы Уильям или Александр?

- Уильям. Уильям Сын Волка.

Она кивнула. – Благодарю вас, Уильям Сын Волка, за вашу честность и за то, что не считаете меня глупой. – Намек не остался незамеченным, заставив Александра покраснеть от стыда.

- Если вы поедете с нами, миледи, то вам, вашим детям и остальным придворным гарантируется полная безопасность. Вашим людям не причинят вреда.

- Моих детей нет со мной. Мой сын Гарри мертв, а моя дочь Анна Роуз на пути в страну моего отца. Так что остаюсь только я.

- Это вполне приемлемо, миледи, - уверил ее Уильям, в душе
ненавидя себя за эти слова.

- Что ж, да будет так. – Кэтрин встала и спустилась с трона. – Я поеду с вами.

Зал буквально взорвался криками придворных. - Миледи, нет! – и неожиданно из толпы выскочил мальчик, который набросился на Уильяма с кулаками. Дворецкий поспешил оттащить его прочь, однако он продолжал кричать, обращаясь к королеве, - Нет! Не делайте этого, миледи, не уезжайте! Я не позволю им забрать вас!

- Питер! – резко бросила она, и маленький паж мгновенно умолк, хотя и продолжал беззвучно плакать. Кэтрин подошла к нему и, опустившись на колени, заглянула ему в глаза. – Питер, - гораздо мягче позвала она. – Я хочу, чтобы ты молился за меня. Ты понимаешь? Молись за меня.

Он кивнул, его залитое слезами лицо исказилось от боли и горя.

- Однажды ты станешь превосходным рыцарем, - тихо произнесла Кэтрин и выпрямилась. Приблизившись к Уильяму и Александру, она гневно произнесла. - Видите, что вы наделали? - Уильям предложил ей руку, но Кэтрин оттолкнула ее. – Мне не нужна ваша помощь – я вполне могу идти самостоятельно.

Они вышли из зала и направились к дожидавшимся их снаружи людям. Один из них держал поводья маленького пони, и Уильям поспешил пояснить. - Миледи, это для вас.

Она чуть заметно улыбнулась в ответ. – Думаете, я не справлюсь с одной из ваших лошадей? - спросила Кэтрин, кивком указывая на боевого коня.

- Вы умеете ездить на таких лошадях, миледи?

- Да. – Однако она не стала настаивать и покорно села на пони. Уильям и Александр оседлали своих собственных коней, и процессия направилась обратно в лагерь ФитцДжеймса.