Придя раньше назначенного времени, мы ожидаем в приемной Скиннера, когда нас пригласят в его кабинет. Колтона пока нет, или, может быть, он заглянул в приемную, увидел нас и поспешно ретировался. Это тоже возможно. Я не знаю чего ожидать от этой встречи. Малдер также не знает, что собирается сказать, если будут заданы «неудобные» вопросы, и мы лишены возможности заранее обсудить это с Колтоном. С тех пор, как мы вошли, выражение лица секретарши Скиннера приняло ложно-равнодушное выражение. Я просто вижу, как про себя она мучается от любопытства, чем же мы занимались все это время. Бьюсь об заклад, она бы очень хотела поприсутствовать на нашей встрече со Скиннером.
Точно к назначенному часу, в приемную входит Колтон. Изо всех сил стараясь нас игнорировать, он направляется к противоположной стороне комнаты и начинает внимательно изучать на удивление отвратительную картину, висящую на стене. Через пять минут мы наконец слышим по селектору дребезжащий голос Скиннера и, прежде чем секретарь даже успевает сказать, что нас ждут, входим в кабинет....

~
- Агенты, пожалуйста, присаживайтесь.
Все трое устраиваются на стульях. Малдер по правую руку от меня, Колтон по левую, так далеко друг от друга, как только возможно. Скалли поймана посредине. Я не могу быть полностью уверен, но мне кажется, что она немного сдвинула свой стул вправо. Две стороны одной истории во всей свое неловкой буквальности....
- До меня дошла информация, что была некоторая неуверенность в вопросе о том, кто же назначен руководителем на данном расследовании...
Они неловко ерзают в своих стульях и Малдер со Скалли обмениваются знакомым быстрым взглядом. Наконец, один из них решается ответить.
-Это так, сэр, но как только мы разобрались в этом, то сумели договориться и между нами больше не было неприятностей, - говорит Малдер с таким видом, словно эти слова стоят ему большого усилия.
Я смотрю на остальных. Колтон кивает с энтузиазмом и Скалли немного удивленно, но они оба явно выражают свое согласие. Я не верю не единому их слову. Я слишком хорошо знаю каждого из них. Малдер не позволил бы чему-нибудь подобному «просто пройти» и Колтон, насколько я его знаю, не приминул бы сыграть на этом.
-Вы согласны с этим?
Они снова кивают в знак согласия.
-Тогда мне остается только принести извинения за нечеткость инструкций, которые я дал вам перед началом расследования.
Минуту я спокойно молчу, предоставляя им возможность все обдумать в последний раз. Они явно чувствуют себя неловко и, кажется, готовы бежать из моего кабинета, как только я позволю. Чего я пока не делаю.
-Это было трудное расследование для каждого из вас. Сначала трагическая гибель агента Фитцджеральда, потом похищение агента Скалли, это должно быть было тяжело... Вы получаете неделю оплаченного отпуска для того, чтобы оправиться от этих событий.
Легкая улыбка Скалли – вся благодарность, которую я получаю.
- Кроме того, агент Малдер, я хочу поздравить Вас с успешным окончанием этого расследования, неоценимую помощь в котором, как мне должили, Вам оказала агент Страдфорд. Я поздравлю ее лично позже, когда она немного оправится от шока.
Впервые, за все время этой беседы, он улыбается и, кажется, не без некоторого самодовольства
- Увидимся позже сегодня.
Они справедливо интерпретируют мои слова как разрешение удалиться, что и делают, немедленно. Некоторое время я размышляю над их странным поведением. По-видимому они заключили сделку. То, что я слышал не было историей мирного сотрудничества, однако, я не стану раскапывать это. Слишком велика возможность снова потерять Малдера и Скалли, потому что Малдер, должно быть, и сам несколько раз переступил черту, раз он молчит о поведении Колтона. Что касается Колтона...Ему, возможно, не придется перенести никакого дисцплинарного взыскания, но он сам наказал себя. Он, совершенно очевидно, провалил это расследование и теперь может распрощаться с мечтами о яркой и светлой карьере в ФБР. Я улыбаюсь самому себе. Они придают остроты моим будням, хотя и не всегда счастливым образом...

Дождь стоит стеной на его похоронах... Дождь льет как из ведра так неподходяще и так соответсвующе, как и почести с которыми его провожают в последний путь после трагически-нелепой смерти. Выстрел в спину при покупке китайского фастфуда - едва ли найдется более печальный, менее героический конец... Дождь льет с неба как напоминание всем нам, как непрочна и быстротечна наша жизнь, как легко оказаться захваченным врасплох и получить удар в спину... Выстрел в спину, как это унизительно. Для каждого из присутствующих здесь... Группы, незнакомых мне, убитых горем людей, окруживших, держащуюся за руки, пожилую пару. Должно быть это его родители. Я впервые подумал о них. Печально, но только теперь я подумал о том, что у него должны были быть родители, которые теперь раздавлены горем. И для Скиннера, Колтона, для детектива Джонсона, специально прилетевшего на церемонию и, конечно же, Страдфорд... Здесь также много других людей из ФБР, в основном, молодых агентов, недавних выпускников академии. Я вижу опасение и беспокойство в их глазах, в том как они обращаются со Страдфорд и смотрят на меня, почти обвиняя: «вот, что случается, стоит получить назначение на одно расследование с юродивым Малдером»... Но мне наплевать... Я оглядываюсь на Скалли. Стоя под зонтом, она внимательно смотрит как держится Страдфорд. В ней нет ни малейшего замешательсва ее более молодых коллег, и я не могу не думать о том, какой замечательной матерью она была бы.
Служба заканчивается и люди расходятся. Мы направляемся к родителям Фитцджеральда выразить наши соболезнования, но они, кажется, не слышат нас. Пожилая женщина, наверное ее мать, обнимает и уводит Страдфорд. Я вижу, как Дженнифер оборачивается, возможно, чтоб сказать последнее прощай... Через несколько минут мы остаемся одни и тишину нарушает только шум дождя, все еще льющегося с неба.
-Он не должен был погибнуть, его смерть была настолько ненужной, - говорит она после недолгого молчания.
-Он всего лишь мешал, - соглашаюсь я.
-Я знаю...
Мы умолкаем.
-Дождь идет...
-Да.
-Ты помнишь?
-Да, конечно помню...
Я беру зонтик из ее рук и складываю его. Потом делаю то же самое со своим. Мы стоим и мокнем под тугими струями и это замечательно. Вода напоминает нам о том, что мы живы, и она, и я.
- Он был хорошим человеком, - говорит она.
- Да, он был хорошим человеком, - говорю я и смотрю вверх. Мы глядим в темное небо на падающие капли дождя и начинаем смеяться... Мы помним...

Я гляжу в ее глаза, говорящие то же самое, что и мои. Час настал. Но теперь у нас есть время. Мы еще раз получили его в подарок и нет никакой причины вновь искушать судьбу. Но я... Но мы не хотим спешить... Мы хотим продлить, сохранить это навсегда в своей памяти...
-Ты здесь, - говорю я, и возможно, это звучит глупо, но она знает чувства, стоящие за словами, ведь она чувствует то же самое.
-Мы...
Мы так много могли теперь сказать друг другу, но слова никогда не были нашим стилем общения. Наше знакомство началось с разговоров и постепенно мы лучше узнали друг друга, но слов никогда не было достаточно и, наверное, никогда не будет. Поэтому мы усовершенствовали невербальную связь. Или, по-крайней мере, попытались сделать это. И хотя известно, что нет предела совершенству, мы стали очень близки к нему... И вот мы здесь, и сегодня вечером мы растеряем все слова. Мы пытались прежде, видит Бог, пытались. Но каждый раз останавливались, сдерживаемые самоналоженными ограничениями. Только взгляды, взгляды и язык тела. Всегда осторожные в выражении, в опасении преступить некие установленные нами обоими границы, даже несмотря на то, что со временем эти границы оказались совсем размыты... Теперь я надеюсь, и думаю она тоже так считает, что последние препятствия между нами могут быть преодолены. Я сомневался, действительно сомневался, почти так же как она. Но теперь все ясно, теперь все имеет смысл. Мы больше не ограничены в своем выборе. Я могу, дотронувшись до ее плеча или убрав прядь волос с ее лица, просто продемонстрировать свою привязанность и она может увидеть ее, не задумываясь о скрытом подтексте. О том, что мое прикосновение, должно предупредить об опасности или предостеречь от чего- либо. Теперь она знает, я касаюсь ее, чтобы связаться с ней, заверить ее, помочь обрести твердую почву, если земля ускользает из-под ног, и расставить все по своим местам, точно также, как она делает это для меня. Потребность в контакте стала частью нас. Тем, что сроднило нас. Подтвердило наше равенство, за которое мы так сильно боролись и друг с другом, и сами с собой. Это была славная битва, но теперь она здесь и я тоже. Наконец.
Мягко поглаживая ее щеку, слегка задевая ухо, я смотрю на нее и вижу, словно впервые. Это так странно. Вы можете каждый день видется, но однажды, вы вдруг смотрите и видите. По-настоящему видите человека перед собой. И, внезапно, его лицо кажется странным, незнакомым, и ты спрашиваешь себя, были ли вы знакомы раньше, настолько это лицо отличается от всех виденных тобой ранее, лишь слабо напоминая черты человека, которого, как тебе казалось, ты так хорошо знал... Обычно подобные озарения происходят неожиданно, в самые неподходящие моменты, при случайном столкновении на улице, или во время изматывающего спора с секретарем Скиннера, варианты неисчислимы...
Так или иначе, я никогда не думал, что это произойдет с нами. После все этих лет, я, конечно хорошо должен был бы изучить ее лицо. Но, глядя на нее сейчас, я вижу кого-то другого, какую-то незнакомку. И она прекрасна. Ее лицо сияет состраданием и доверием. По-прежнему. После всего что произошло... И от этого она еще прекрасней.
-Ты так красива.
Она нежно утирает мои слезы кончиками пальцев и снова ее контакт говорит все, что нельзя выразить словами. Она склоняется ко мне в тот самый момент, когда я приподнимаюсь ей навстречу и наши губы сливаются в поцелуе. Настоящем, жадном, нежном и страстном. Слова бессильны в описании. В этом поцелуе сплавлены все те сложные эмоции, которые никогда не могли быть выражены словами и я знаю, что с ним исчезнут посление запреты и границы, вместе со всей болью, скрытой в нашем подсознании. Не забудутся. Просто исчезнут. И я стану свободен... Мы станем... Мы можем быть счастливы теперь.....

Конец.

Всегда пожалуйста! Тем более, что Imagin и Soul, практически одно и то же лицо!

Насчет редакции: критические пожелания и замечания - всегда долгожданны... Но если дело только в том, что повествование ведется то от лица одного героя, то от лица другого, здесь подредактировать вряд ли что удасться. Это авторский прием, который мне бесконечно мил и к которому я постаралась отнести со всем доступным мне трепетом. В том-то вся и прелесть, что рассказчик все время меняется и не всегда с первого слова ясно, кто же перехватил инициативу на этот раз. У меня, правда не возникало проблем с определением того, от чьего имени ведется рассказ в данный момент. Но, возможно, я слишком хорошо знаю оригинал? Хотя, думаю, этот фанфик просто требует неторопливого чтения. Это идеальный рассказ для выкладывания частями.

Orange, если у тебя есть какие-то мысли по поводу редакции - я очень оценила бы твою помощь!

Юль, да все просто!
Я давно люблю этот фанфик. Кейс довольно логичен и секретный материал не избит. Я прочла огромное количество фанфиков, но такой стройный сюжет мало где встречала. Мне нравится в нем все: и диалоги Малдера и Скалли, и то, как изображен Колтон, и легкость переходов от одного действующего лица к другому, и то, что Малдер - профайлер, и потрясающее место мучительных снов Скалли, которые она принимала за реальность... И даже то, что Малдер так много и долго думает! Эти места было так скучно переводить!
Я обожаю этот рассказ! И после грустного наблюдения за тем, какая ерунда выбирается в последнее время для переводов, решила поделиться... Кроме того, я когда-то пересказала его Блеки... Но перессказ в аське, это ведь совсем не то же самое, что перевод... Остальное - уже история...