~
Я встречаю Синди Хьюс в морге. Она была коронером на двух предпоследних убийствах с продлением полномочий на все последующие жертвы в этом деле. Я с облегчением понимаю, что наши отношения будут складываться без обычной напряженности и немедленно подпадаю под ее очарование. Часто паталоги, особенно мужчины, рассматривают вновь прибывшего эксперта, особенно если это женщина, как угрозу. Как некоего злоумышленника, призванного раскритиковать и нивелировать их работу. Но в случае Синди Хьюс, я чувствовала, что она относится ко мне как к кому-то с кем можно обмениваться опытом на равных, у кого можно чему –нибудь научиться или продемонстрировать свое мастерство. В результате, мы работаем в команде, а не как конкуренты в борьбе за некоторый абстрактный приз. Она рассказывает мне, что трупы, которые она уже исследовала не были хоть чем-нибудь необычны, кроме, пожалуй, их количества. И, действительно, когда она указывает на ящики, заполненные жертвами по этому делу, я впервые осознаю их количество. Пока ею исследованы пять тел, два из которых подвергались аутопсии раньше, но она хотела проверить правильность заключения. Другие были только недавно связаны с этим делом, благодаря предсмертным запискам.
Останки Эллы Джексон, прибыли в морг за несколько минут до моего приезда и сразу же были помещены на стол для вскрытия.
-Еще одна?- Синди спрашивает.
Я киваю.
-Тогда будем надеяться, мы найдем что- нибудь на этот раз!

Я взволнованна. Очень взволнованна. Новое тело, новый след, на сей раз свежий. Мысленно я уже фантазирую о больших открытиях и заслуженной славе. Я осматриваю сцену преступления, стараясь не упустить ни одной детали, для того чтобы позже, когда время придет, я смогла бы связать эти детали вместе и они сформировали бы целую картину, портрет убийцы. Но в то же самое время, я чувствую, что я тону в количестве этих деталей. Мой любимый преподаватель в академии, часто говорил, что в каждом расследовании наступает момент, когда вы имеете всю необходимую для идентификации преступника информацию и дополнительные детали будут только загромождают ваше видение, заслоняя ответы.
Есть момент в который вы должны, на какое-то время, прекратить сбор информации. Но меня не покидает чувство, что в нашем случае этот момент наступит еще нескоро. Седьмая жертва.
Джон выглядит таким же потерянным как и я. Малдер, кажется полностью поглощенным работой и не обращающим внимание ни на что другое.
-Джон?
-Как ты думаешь, может быть нам опросить каких-нибудь свидетелей? Это могло бы помочь. Давай узнаем у Колтона, кто еще не был допрошен.
Он кажется доволен моей идеей. Я - тоже. Наконец-то и мы можем принести хоть какую-то реальную пользу, а не чувствовать себя так, словно бесполезно болтаемся под ногами у остальных.

~

Синди спросила меня, хотела бы я принять участие в аутопсии тела другой жертвы. Я согласилась и после того, как вскрытие Эллы было закончено, мы немного передохнули, а потом вернулись к работе.
Я смотрю на многочисленные ящики полные мертвых тел и проглатываю комок в горле. Она уже подготовила труп на столе. Входная рана отчетливо видна на его груди. Это молодой, красивый мужчина, я думаю, что при жизни его звали Дерек Ливингстон, потому что это единственное мужское имя в списке жертв. Бирка на ноге трупа подтверждает мое предположение. Я быстро просматриваю свои записи, хотя и так помню обстоятельства его смерти. Он был найден в ванной комнате дома, который он разделял с тремя другими студентами. Дерек последние семь месяцев встречался с девушкой, позвонившей как раз, когда он с остальными собирался уезжать на вечеринку. Так что они уехали и он остался заканчивать разговор. После того, как через два часа он так и не обнаружился, один из его друзей заволновался и позвонил Дереку на сотовый. Когда никто не снял трубку, приятель Дерека предположил, что тот забыл телефон дома и находится в дороге. Но час спустя, встревоженный не на шутку, он предупредил еще одного из их общих знакомых, и вместе с ним пошел проверить что случилось, благо до дома было недалеко и они все равно хотели прогуляться по свежему воздуху. Они думали что телефонный разговор Дерека затянулся, и он в конце концов решил остаться дома, но когда они вошли в дом и позвали его, им никто не ответил. Одному из них нужно было сходить в туалет, он поднялся и нашел тело. После этого он позвонил в 911 и через десять минут прибыла полиция. Коронер определил, что смерть наступила между 22:00 и 22:30.
Я осматриваю тело со всем беспристрастием на которое способна, но это трудно. Ему был только двадцать один год, вся жизнь, полная надежд и стремлений, впереди. Мне всегда было тяжело с молодыми. Они напоминают мне, как много всего могло быть, но теперь отнято у них и никогда не случится. Ко времени смерти Дерека, полиция уже выявила связь между «смертями с записками», так что Колтон был уведомлен сразу же.

Синди перекатывает труп, чтобы показать мне выходное отверстие на его спине. Оно немного больше по-размеру и несколько правее, чем входная рана. Мы делаем Y- образный разрез, чтобы увидеть, что наделала пуля в его грудной клетке. И снова, хаос, сотворенный единственной пулей, удивляет меня. Правый желудочек сердца разорван и большая часть левого легкого уничтожена. Мы следуем за дорожкой пули, которая вошла в левый бок во втором межреберном промежутке, прошла насквозь левый атриум, правый желудочек и затем правое легкое. Положение входного и выходного отверстий говорят о том, что убийца стрелял сверху, и я понимаю, почему Дерека нашли на полу ванной комнаты со спущенными штанами. Он сидел на унитазе в момент своей смерти. Понимание этого делает картину еще более грустным. Обстоятельства его смерти настолько очевидны, что не оставляют никаких иллюзий на неожиданные находки, и мы продолжаем собирать образцы тканей, без особой надежды, что наши усилия принесут пользу расследованию. Скорее всего, как и в случае Эллы Джексон и остальных, ничего не будет найдено.

~

-Вы слышали что-нибудь во вторник ночью?
-Когда Вы говорите?
-Во вторник ночью. Три дня назад.
Мужчина, стоящий в дверном проеме, выглядит так, будто он не сможет вспомнить о нашей беседе уже через десять минут после того как мы уйдем. Он одет в белую рубашку, которая, к сожалению, мало что прикрывает и обильные жировые отложения видны слишком отчетливо. Ответственность за отвратительный запах, окружающий его, веротно несут два влажных пятна под мышками. Голый живот вывалился наружу, потому что рубашка недостаточно длинна,чтобы прикрыть, а пояс брюк недостаточно широк, чтобы обхватить его огромное пузо. В одной руке мужчина держит мешок чипсов, в другой полупустую бутылку водки, и это в одиннадцать утра!
-Что шло тогда?
-Простите, сэр?
-Какой матч показывали по телевизору?
-Игра уже закончилась, было около девяти часов вечера.
-Ну, тогда, думаю я уже спал.
-Так что вы не слышали ничего необычного?
-Нет.
-Спасибо, сэр, что уделили нам время.
-Да, ладно.
Он закрывает дверь и я поворачиваюсь к Дженнифер.
-Думаю пора кончать. Никто в этом здании не скажет нам ничего даже отдаленно похожего на полезные сведения. Наверное, они даже истошные крики о помощи не посчитали бы чем-то необычным.

-Ты прав. Пойдем выпьем кофе и отметимся у Малдера и Колтона.

Мы выходим, оставляя позади пропахшую прихожую.

Он усмехается моей шутке.
-Доволен, что ты все еще способна шутить.
-Хорошо...
-У меня нет версии.
-Нет?
-Нет. Разрази меня бог, я не могу понять из-за чего умерли эти люди. Он убивает их из обычного оружия, безо всяких ритуалов, без специальной предварительной подготовки, оставляя только записку.

-Именно. Разве стал бы профессиональный киллер оставлять записку с извинением? Прежде всего, почему он должен был бы сожалеть о чем-нибудь?
На минуту мы смолкаем. Малдер выглядит слегка обеспокоенным.
-Что-то не так?- спрашиваю я.
Ему требуется несколько секунд перед тем как ответить.
-Я должен начать составление профиля?....
-Для этого они и пригласили тебя.
-Я знаю. Я только не спешу погрузиться во все это...
Я вздыхаю, и взгляд Малдера требует от меня объяснений. Я вздыхаю снова.
-Знаешь, когда нам поручают дела наподобии этого, я часто задаюсь вопросом: зачем я тут? Для чего послали меня? Или моя миссия заключается в том, чтобы ходить за тобой по-пятам и делать тебя счастливым? Не знаю, просто иногда я чувствую себя слегка бесполезной.
-Ты не бесполезна!
-Не для тебя, но для остальных, для Колтона?
-Если это поможет тебе чувствовать себя лучше, то остальная часть команды нуждается в тебе ничуть не меньше чем я. И ты получила это назначение в- первую очередь из-за твоих навыков патологоанатома, а не только, чтобы помочь мне в написании профиля. Кроме того, несмотря на то, что многие уверены в этом, я вовсе не эмоциональная развалина. Я знаю, что могу сделать это не разрушаясь.
-Это действительно заставляет меня чувствовать себя лучше, и да я знаю, ты можешь.
-Тебя ценят за твои собственные таланты, а не потому что я обладаю определенными навыками и ты моя напарница.
Я фыркаю.
-Я рада, потому что если бы меня меня оценивали только за твои заслуги, мне можно было бы смело покинуть ФБР. Не знаю Малдер, но по-моему твои навыки сильно недооценены. В них нуждаются возможно, но не ценят, а большинство людей из-за них относятся к тебе с пренебрежением.
-Но только не ты.
-Нет, только не я.
Некоторое время мы непринужденно молчим.
-Я боюсь,Скалли.
-Знаю, я тоже. Но мы оба также знаем, что ты стал сильным теперь, ты принял прошлое и в процессе примирился сам с собой. Теперь ты не зависишь от одобрения других и можешь, профилируя монстров, оставаться самим собой.
Внезапно он занимает оборонительную позицию.
-Почему ты решила, что раньше я зависел от чужого одобрения и теперь в этом не нуждаюсь?
Я улыбаюсь.
-Да, брось. Несмотря на попытки сделать вид, что тебе все равно и скрыться за показным цинизмом, ты переживаешь, когда люди за глаза называют тебя «Spooky» или отталкивают тебя, как ненормального, заведомо уверенные в том, что ничего путного ты не скажешь, даже не выслушав тебя.
-Я не это имел ввиду.
Я удивленно смотрю на него.
-Тогда что же?
-Я хотел знать почему ты считаешь, что теперь я не нуждаюсь в одобрении других людей?

Видимо я чего-то не понимаю. Они имеют невербальную* связь, очевидно делающую слова ненужными, и у нас нет допуска. Не могу сказать, какими точно были мои ожидания от этого дела, но я надеялся, что мы будем иметь немного больше влияния. В настоящий момент нас с Дженнифер просто игнорируют. Агент Колтон, кажется, даже не понял, что мы находимся в его офисе, детектив Джонсон не сказал с нами не единого слова, и оба они не обращали на нас внимания во время обсуждения стратегии расследования. Я исключен, выброшен и это мне не нравится. Уверен, Дженнифер чувствует то же самое. Она выглядит столь же несчастной, как я себя чувствую. Вообще-то мы знали, что будем салагами для Малдера, Скалли и Колтона, но сейчас мы даже не салаги, а нечто гораздо меньшее...
Наша встреча с агентом Колтоном, заставившая меня задуматься, не стоит ли за ней история из прошлого о которой мы ничего не знаем, очень четко определила за кого нас принимают и как будут рассматривать на этом деле. Агент Колтон не разу не позволил себе заметить наше присутствие, или, не дай Бог, заговорить с нами! А теперь, за обедом, Малдер и Скалли даже не потрудились предупредить, что не присоединятся к нам, так что Дженнифер и я сидим вдвоем за обеденным столом в ресторане гостиницы в неуклюжей тишине. Ни она, ни я не знаем что сказать. Я не хочу уходить в свою комнату, еще рано и я не устал. Адреналин, так или иначе, все равно не дал бы мне заснуть по-крайней мере несколько часов, и я не
хочу провести их размышляя о расследовании и своей более чем скромной роли в нем.
-Дженнифер?
Она отрывается от утомительного изучения скатерти, претворяясь, что ее оторвали от глубокомысленных размышлений, чтобы скрыть явную неловкость, повисшую между нами.
-Не хочешь чего-нибудь выпить?
Она смотрит и улыбается немного застенчиво. Это хорошая улыбка.
-Да, я хотела бы.
Мы одеваемся и идем в паб, который я приметил ранее этим днем. Внутри паба тепло, шумно, удобно и спокойно. Как раз то, в чем мы сейчас нуждаемся. Мы садимся и заказываем два пива.
-Итак, что ты думаешь о расследовании?
Она выглядит так, будто я задал ей вопрос, которым она сама хотела начать беседу. Возможно это действительно так.
-Не знаю. Я не могу пока разобраться что к чему, знаешь ли.
Я знаю, и я грустно улыбаюсь ей в подтверждение. О начальниках, как о покойниках: или хорошо, или никак, но я хочу поговорить, и знаю, что Дженнифер тоже хочет.
-То что мы вынуждены бездействовать, совсем не помогает нам «разбираться»».
-Нет, не помогает.- Она выглядит задумчивой, затем, кажется приходит к какому-то решению.
-Мы не были приглашены принять активное участие в обсуждениях.
Я снова киваю в знак согласия.
-Наверное, единственная возможность, сделать так, чтобы нас заметили в подобной обстановке «политической напряженности», это действительно оказать реальную помощь в расследовании, найти что-нибудь важное, что позволит сделать прорыв. Но я понятия не имею где искать!
-Я тоже.
-Так ты заметила?
-Что?
-«Политическую напряженность».
Она кивает.
-Это заставило меня задуматься, что произошло между ними. Если бы я был поклонником мыльных опер, то вероятно предположил бы в их прошлом наличие любовного треугольника.
Мы усмехаемся. Что бы ни было, а Малдер и Скалли не кажутся людьми, оказавшимися заложниками любовного треугольника. Хотя, кажется, между ними и проскакивает какая-то искра. Я заказываю новый бокал пива и делаю большой глоток перед тем как продолжить.

~

Я рассматриваю фотографии с мест преступлений, но все напрасно. Трудный случай. Нет ни одной ниточки не то, что связывающей эти преступления между собой, но хотя бы ведущей к убийце. Он убил их и бросил, не оставив не малейшего следа своего пребывания или намека на отношения с жертвами. Кроме «простите».
Что означает... Я не знаю и это убивает меня.
Вот уже два часа, после прощания со Скалли, я сижу по-турецки на своей кровати, широко раскрыв глаза, раскачиваясь вперед-назад, словно это инстинктивное движение может успокоить и привести в порядок мысли. Я не могу сосредоточится. Мой разум занят чем угодно, кроме рассмотрения самого насущного вопроса.
Раскачивание - завораживающее движение. Многократно повторяясь, угол и время отклонения моего тела, формируют синусоиду. Скорость движения постоянно изменяется, достигая своего максимума в момент, когда моя голова и тело находятся на оси перпендикулярной к поверхности кровати и постепенно снижаясь до нуля в положении, когда я склоняюсь к коленям или откидываюсь назад, замирая на миг перед неизбежным перемещением в обратном направлении. Это мне знакомо. Сила инерции имеет свое наибольшее значение в точке максимального отклонения от положения равновесия, когда земля не позволяет телу покинуть ее пределы и тянет его назад. Возможно, именно этого я подсознательно пытаюсь избежать, раскачиваясь из стороны в сторону, не позволяя земле притянуть меня, поглотить, разложить на молекулы или даже атомы.

-Мм.. Агент Малдер. Мы сожалеем, что потревожили Вас так поздно, но нам казалось, что это не может ждать до завтра.
Я приглашаю их войти, а сам усаживаюсь обратно на кровать, когда замечаю пронизывающий взгляд Страдфорд и быстро надеваю футболку. Я больше не делаю этого в присутствии Скалли. Они оба продолжают стоять. Страдфорд нервно теребя пальцы, Фитцджеральд постукивая ботинком по полу, в слишком быстром для того, чтобы быть естественным, темпе. Что происходит? То, что они пришли сообщить мне настолько важно или их взволновало само мое присутствие? И, хотя моему эго очень нравится считать, будто я могу иметь настолько сильное влияние на людей, что последнее предположение является верным, мое сердце говорит мне, о наличии более чем достаточного количества людей, становящихся «взволнованными» рядом со мной, так что на сей раз можно обойтись и без этого.
-Чем могу помочь?
Это звучит безнадежно даже для моих собственных ушей. После сорока, попытки быть популярным просто жалки, но это, кажется, позволяет Фитцджеральду расслабиться достаточно, чтобы ответить мне без перерывов в голосе.
-Мы с Дженнифер обсуждали расследование, точнее такой его аспект, как предсмертные записки, и она сказала одну вещь, показавшуюся мне очень верной. Мы подумали, что Вы тоже захотите это услышать, но она лучше сама все объяснит...
Теперь Страдфорд краснеет. При нашей первой встрече, я понял, что она старается скрывать свою неуверенность, но никогда не подумал бы, что она может так легко краснеть.
-Хорошо, поделитесь этим со мной.
На мгновение мне кажется, что Страдфорд просто откажется, под предлогом, что ее теория не имеет особого значения, но она держит паузу, собираясь с силами и подготавливаясь к разговору. Взглянув на меня и откашлявшись, она начинает:
- За обедом, мы немного говорили о том, что могло означать слово «простите», но никогда не обсуждали значение существования записок как факта. Говоря с Фитцджеральдом сейчас, я рассказала ему мою теорию и он решил, что я права. Я думаю, причина, по-которой убийца оставляет записки заключается в том, что таким образом он пытается объяснить почему убивает. Причина в том, что жертвы мешали ему. Возможно они видели что-то, чего не должны были увидеть и он убил их. Потому что они были свидетелями, потому что ему нужно что-то скрыть. Возможно... - ее голос становится взволнованным, она все больше увлекается - возможно, он, ну я не знаю, например педофил. Это то, чем он наслаждается. Когда жертвы узнали об этом, он вынужден был убить их, хотя поступил бы иначе, если бы у него был выбор. Это, конечно, плохой пример, но я надеюсь, Вы поймете, что я подразумеваю и сможете сделать...

Телефон звонит.
Тринг тринг...
Я ворочаюсь...
Тринг тринг...
Голову под подушку...
Тринг тринг...
-Что за....
-О, конечно, благодарю за звонок...
-Да... Спасибо...
-Конечно... До свидания.
Думаю это тот же самый прыщавый подросток, который обслуживал нас вчера за завтраком. Тем хуже, он вероятно, плюнет в мою тарелку теперь, потому что я рявкнул на него по телефону. Я забыл, что попросил персонал гостиницы разбудить меня, потому что оставил дома свой будильник. На самом деле я разбил его, когда накануне он пытался вырвать меня из заслуженного и мирного сна, но не говорите об этом Скалли. Я должен попросить у нее запасной будильник. Скалли всегда берет с собой больше вещей, чем нужно, наверное, потому, что я беру их меньше чем следует, если это не касается одежды. Скалли утверждает, что она никогда не встречала мужчину, в чемодане которого было бы столько пиджачных пар. Я всегда готов к путешествиям, ну по- крайней мере, когда это касается одежды.
Итак, я выбираю для завтрака один из моих костюмов,и, внезапно охваченный желанием подразнить окружающих, галстук с чересчур яркими детьми на велосипедах. Я даже не знаю откуда он у меня. Я не помню, что покупал его и значит это скорее всего был подарок Фрохайка или Ленгли. Их вкус, когда дело доходит до галстуков, еще хуже чем мой. Но для них это, так или иначе, не имеет большого значения, потому что они все равно галстуки не носят. Коллеги потешаются за моей спиной. Я очень часто испытываю желание подразнить людей, хотя, возможно, они смеются вовсе не над галстуками.

Сегодня – Большой День. Мы должны остановить его при попытке совершить следующее убийство. Я должен. Это означает – начать написание профиля, что всегда было трудно для меня и к чему я отношусь очень неоднозначно. С одной стороны я горд своей способностью проникать в сознание и образ мыслей других людей. Это кое-что, выгодно отличающее меня от остальных, в чем я преуспеваю, и другие, черт бы их побрал, прекрасно об этом знают, частично, благодаря тому, что я устраиваю «показательные выступления» при каждой удобной возможности. Самолюбие есть у каждого, не так ли?
С другой стороны профилирование пугает меня. Почему я так хорош в этом? Почему я могу понять образ мыслей убийц и психопатов? Ответ – кое-что, о чем я не хочу думать, что скрываю от самого себя в глубине подсознания. Это инстинктивный страх. Потому что разве не инстинктивная психология позволяет вам узнавать в других людях собственные черты ? Я боюсь, что мы похожи. Что я тоже могу однажды сорваться и совершить что- нибудь отвратительное. Неспособный остановиться сам, заманеный в ловушку и пойманый по собственной воле. Каждый раз, когда я занимаюсь профилированием, я сталкиваюсь со все более знакомым «почерком» мышления маньяков. И каждый раз этот «почерк» находит глубокий отклик, затрагивая подобные черты во мне самом, становясь ярче и сильнее, благодаря моим наблюдениям и знаниям. Он видоизменяется и видоизменяет меня, до тех пор, пока я не начинаю думать как они, пока я не становлюсь ими. И это - то, чего я боюсь...
Но прямо сейчас, я могу отложить эти мысли, сосредоточившись на гигантском завтраке, и стараясь не вспоминать о подростке по –телефону. Во время заказа, я чувствую неодобрительный взгляд Скалли, но, к счастью, Фитцджеральд проявляет такой же здоровый аппетит и это отвлекает ее внимание на некоторое время. Зная, что я начну сегодня, она очень напряжена. Я хочу поговорить с ней об этом, но не перед Страдфорд и Фитцджеральдом, они не должны знать о моих слабостях. Мы опять едим в тишине, которую наши новобранцы пытались пару раз прервать, начав беседу, но разговор не клеился и они в конце концов, оставили свои попытки.

~

Вспоминая время моей работы в отделе тяжких преступлений, я все еще удивляюсь, как я сумел пройти через все это. Еще даже не начав писать профиль, я с ужасом вспоминаю те времена, когда я имел обыкновение делать это каждый день всю рабочую неделю. Я хочу сказать, что человеческий разум гораздо более силен и изобретателен, чем можно было бы предположить. И тем не менее, я слишком хорошо знаю о неких границах, о моих границах при профилировании, переступать которые опасно.
Мое тело и разум полностью асинхронны , я знаю это чувство. Они не в такт топчутся в танце истощения, всегда делая шаги в разное время, и, так или иначе, оставляя меня активным. Мысли преследуют меня, я чувствую, словно забыл что-то важное, это вертится в моей голове, но я никак не могу вспомнить. Как только я забываюсь сном, ответы приходят ко мне, но пробудившись, чтобы записать их, я обнаруживаю, что ничего не помню, и знаю, что не будет мне покоя, пока я не выясню почему, как и самое главное кто. Но я боюсь погружаться в это снова и пытаюсь оттянуть неизбежное... Иногда это похоже на сон, пробудившись от которого я чувствую себя самим собой, обычным, как и раньше... Но большинство времени я не личность, не человек, не я, только НИЧТО пробующее стать кем-то снова, воплотив чью-то мысль. Мгновения , в которые я чувствую себя самим собой , становятся все более редкими, и когда они наступают, мне не нравится то что я вижу. Я сижу на огромной кровати, предназначенной для двух человек. Обычно меня угнетала бы мысль, что я снова буду спать один. Наверное именно поэтому, до недавнего времени дома у меня не было кровати, хотя ее отсутствие также избавляло меня от соблазна привести кого-нибудь... Я склонен думать, что позднее это стало основной причиной... В настоящий момент кровать не пуста, а завалена документами.

~

Этим утром мы прибыли в отделение полиции без Малдера. Агент Скалли сказала нам, что он начинает работать над профилем и предпочитает делать это в одиночестве своего гостинничного номера, так что мы уехали без него. Колтон поручил нам с Джоном провести компьютерный сравнительный анализ материалов дела, касающихся членов семей жертв или возможных свидетелей и написать соответствующие докладные. Утомительная и не слишком полезная работа, так как ранее уже было установлено, что нет абсолютно ничего, что может быть там найдено. Я думаю, нам поручили эту работу просто для того, чтобы мы не мешались у них под ногами. Колтон послал трех полицейских опрашивать свидетелей, но мы вынуждены сидеть здесь. Он вероятно посчитал, что мы на это неспособны...
Прямо сейчас я наблюдаю за агентом Скалли, разговаривающей с ним. Она держится отстраненно, совсем не так как с Малдером и даже не так как с нами. Интересно, сказал ли ей Малдер о вчерашнем вечере? Наверное, да, они кажется обсуждают все, хотя никогда в нашем присутствии. Я тут же одергиваю себя за излишнюю резкость суждений. Агент Малдер сказал, что моя теория могла оказаться очень полезной при написании профиля. И хотя часть меня сомневается не сказал ли он так только, чтобы от меня отвязаться, я все еще очень горжусь собой.
Меня также приятно удивило поведение Джона. Он отдал мне все заслуженные лавры, даже не пытаясь присвоить мою теорию или выдать ее за нашу совместную. Я знаю, что большинство моих однокашников и даже друзей, в подобной ситуации не проявили бы такой учтивости, как Джон. Возможно мое первое впечатление было ошибочно и он не такой как все остальные.
Я легко могла представить себя шутящей и смеющейся с ним. Мои глаза возвращаются к материалам дела, но мысленно я представляю себе, как будто они это мы. Такие близкие, в такой совершенной синхронности... Я с тоской вздыхаю и снова поднимаю глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть как агент Скалли покидает сердитого и разочарованного Колтона. Думаю, она поделилась с ним не всей информацией относительно занятий Малдера. И внезапно я понимаю, что причина напряженности в отношениях этих троих кроется в ней. Атмосфера надвигающейся грозы, воцарившаяся в комнате при нашей первой встрече, была не чем иным как мужской конкуренцией.
Устроенная для нее Малдером и Колтоном демонстрация того, кто из них был более достоин. Неожиданно, мне жаль Колтона. Он не только не соперник, он даже никогда не был допущен к забегу, так сказать... Я поворачиваюсь к Джону, кому, видимо, так же скучно на этом назначении как и мне, чтобы поделиться с ним своей идейкой. Небольшая сплетня о межличностных отношениях коллег по работе никому не повредит...