Малдер входит, всем своим видом излучая удовлетворение. Он садится и смотрит на меня с самодовольной улыбкой. Итак, я должна догадаться. Догадаться сама, я знаю, он не скажет мне. Хорошо, прекрасно, как угодно…

-Что?

Его улыбка становится шире. Он любит, когда я играю в его игры.

-Что-«Что?»

Это игра для двоих? Ну что ж, поиграем...

-Ладно. Почему у тебя такой взгляд? Ну, давай, раскрой мне свой секрет.

-Какой взгляд, Скалли? Если кто и бросает на кого взгляды, так это ты!

Я закатываю глаза и возвращаюсь к работе.
К сожалению, на его лице по-прежнему играет самодовольная улыбка и я все так же любопытна.

Мы работаем в тишине в течение нескольких минут, никто из нас не желает сдаваться. В конце концов, я не выдерживаю и говорю:

-Хорошо, Малдер, прекрасно, ты победил.
-Победил? Мы в чем-то соревнуемся?

Я недоверчиво смотрю не него. Иногда эти игры действительно меня раздражают.

- Твоя улыбка.

- А, что не так с моей улыбкой? О, я знаю, я знаю - Он тянет руку с энтузиазмом маленького школьника, который может ответить на вопрос преподавателя и просто умирает от нетерпения, ожидая, когда его вызовут.
- Ты наконец поняла, что меня не переделать, и теперь хочешь, чтоб мы занялись страстной любовью на моем столе…. О, Скалли, ты дикая штучка!

Я демонстративно возвращаюсь к работе. Я спросила, очередь за ним.

Но когда и через десять минут молчания, он все еще самодовольно улыбается, я не выдерживаю снова.

-Прекрасно, пусть будет по-твоему, я попытаюсь. Итак: ты действительно чем-то очень доволен. Это может быть, во-первых, потому, что в магазине видео для взрослых началась неделя скидок; во-вторых, инопланетяне, наконец, приземлились, признали, что похитили Элвиса и вернули его; и, в-третьих, нас ожидает новое расследование. Вероятно одно из тех, что не доставит удовольствия мне и попутно вызовет раздражение у всех и каждого с кем нам придется столкнуться, что, кажется, является твоим любимейшим развлечением.

-Настолько насколько первые две причины нравятся мне…

Он встает и направляется к выходу. Это означает, что мы должны идти. Но я не двигаюсь с места.

Он открывает дверь и обнаруживает, что я не следую за ним.

- Что случилось, Скалли?
- Я сделала свой ход, я угадала. Но ты ведь всерьез не думаешь, что можешь вот так, просто втянуть меня в это, даже не сказав, почему наше новое дело так тебя взбудоражило?

Я вижу сомнение, мгновенно промелькнувшее на его лице. Он, вероятно, обдумывал, не станет ли полная неожиданность бОльшим развлечением. Но я не собираюсь позволять ему выигрывать постоянно.

-Хорошо, я расскажу тебе... По дороге к Скиннеру.
-Прекрасно - вздыхаю я.

Мы направляемся к лифтам.

-Так что такого замечательного в этом случае?

-На самом деле случай - ужасный и для нас не слишком интересный, поэтому не что, а кто, Скалли.... В этом деле по-настоящему забавным является КТО смиренно просил о нашей помощи; чей руководитель, якобы, посчитал его не обладающим достаточной квалификацией для расследования этого «перспективного дела» и в приказном порядке обязал запросить наше сотрудничество.

- Я знаю его?
- Думаю, довольно неплохо...

-Хорошо, кто это?
-Любопытство - не порок, не так ли Скалли?

-Малдер, думаю, будет справедливо прямо сейчас предупредить тебя, что если ты немедленно не скажешь мне, кто это такой, я вынуждена буду стрелять. А так как мое табельное оружие при мне, и не одно в мире жюри присяжных не посмеет обвинять меня в убийстве столь вредного партнера, я предлагаю тебе сказать мне. Сейчас же.

-Ладно, ладно.… Это - Том Колтон.

-Они отстранили Колтона и дали случай нам?- я недоверчиво смотрю на него и чувствую, что непроизвольно улыбаюсь.

Усмешка Малдера становится шире, и мы входим в офис Скиннера...

-Прости - я бормочу.

Она покорно улыбается и идет к регистрационной стойке. Когда мы встаем в хвост длинной очереди, к нам устремляется хорошо одетый молодой парень из ее начала.

-Простите, вы специальные агенты Малдер и Скалли?- спрашивает он, подойдя к нам.

Я киваю.

-Откуда Вы знаете нас?- интересуюсь я с любопытством.

Он протягивает мне руку.

-Я – специальный агент Фитцджеральд. Наверное, вы слышали обо мне?

Когда Фитцджеральд видит, что мы не понимаем, о чем идет речь, он продолжает:

-Нам поручено работать с вами,- как будто это должно все объяснить.

-Ничего об этом не слышал.- Я смотрю на Скалли, но она отрицательно качает головой.

- И кто это - МЫ?

-Специальный агент Страдфорд, она стоит там, в начале очереди, и я. Мы получили это назначение накануне вечером, но я думал заместитель директора Скиннер сообщил вам…

- Это какое-то недоразумение, могу я видеть ваши документы? - говорю я довольно резко.

Их бумаги выглядят подлинными, но я все равно решаю позвонить Скиннеру. Мое настроение значительно ухудшилось, при мысли о необходимости работать с двумя новобранцами. Я достаю свой сотовый и отхожу в сторону.

Секретарь Скиннера не сразу снимает трубку, и я могу слышать, как Скалли задает несколько вежливых вопросов, однако в голосе ее сквозит хорошо заметное мне разочарование.

-Офис заместителя директора Скиннера. Чем я могу Вам помочь?

- Это спецагент Малдер, Я хотел бы поговорить с заместителем директора.

-Агент Малдер, заместитель директора сейчас занят, могу я принять сообщение?

-Это важно - говорю я сердито

-Но…

-Соедините меня!

В трубке раздаются звуки веселой песни.

-Скиннер слушает.

-Здесь находятся двое агентов, утверждающих, что им поручено работать с нами. Я объяснил им, что это недоразумение, но…

- Да, спецагенты Страдфорд и Фитцджеральд. Они получили назначение вчера поздно вечером, у них при себе все необходимые документы. Я не хотел беспокоить Вас или агента Скалли в столь поздний час вчера сообщением об этом, подумав, что вы все узнаете в аэропорту. Теперь, прошу меня извинить, я занят. Мы поговорим позже.

С этими словами он повесил трубку. Я с недоверием смотрю на телефон в течение нескольких секунд, прежде чем самообладание возвращается ко мне, и я могу вернуться к Скалли.

- Скиннер подтверждает это назначение.

Фитцджеральд улыбается чересчур весело и объявляет, что он позовет Страдфорд, чтобы мы могли «сдать свой багаж вместе». Как только он поворачивается к нам спиной, мое лицо искажает разочарованная гримаса...

Самолет готовится ко взлету, и я с силой вцепляюсь в подлокотники кресла. В начале своей карьеры в отделе Малдера, совпавшем, и это вовсе не случайность, с резким увеличением времени, проводимым мною в воздухе, я думала, что, возможно, я смогла бы привыкнуть к этому. Но, увы, пока ничего подобного не наблюдается.

- Так каково это, работать с агентом Малдером?

Я отрываю свое внимание от подлокотников, чтобы сосредоточится на ее вопросе.

- То есть, я, конечно, слышала все эти истории, но им ведь нельзя верить. В ФБР так много сплетников, что, возможно, им следовало бы издавать свой таблоид.

Я только киваю, нисколько не в настроении защищать Малдера. И даже, если бы я попыталась, что толку? Слухов слишком много, и большинство из них, так или иначе, верны. Мое молчание, кажется, только поощряет ее.

- И что насчет «Жуткого Малдера»? Действительно ли он такой? Я слышала, как один из моих однокашников, рассказывал, будто Малдер просто «видит» как было совершено преступление, и это помогает ему успешно проводить сложнейшие расследования.

Про себя я хихикаю, очевидно, слухи вышли на новый виток со времени моего окончания Квантико. Теперь все считают, что если он исследует, или по крайней мере пытается исследовать, необъяснимые явления , то и сам должен обладать сверхъестественными способностями.

Но я сама серьезность, когда отвечаю ей:

-Малдер очень талантливый исследователь, и он часто понимает некоторые вещи намного быстрее, чем другие наши коллеги, воздействующие на тот же самый случай. Я думаю, люди пробуют объяснить это его «сверхъестественными способностями», чтобы не допустить, что они просто работают хуже, чем он.

Она кажется, немного сбитой с толку, но после нескольких секунд тишины, справляется и начинает рассказывать мне, как она никогда не верила слухам, ведь еще в детстве.… И затягивает длинную историю, которая является ничем иным, как пересказом всей ее жизни. Я тихо признаюсь, сама себе, что начинаю понимать, почему Малдер так не любит работать с другими людьми.

Я, должно быть, начинала дремать, потому что внезапно обнаружила, что Малдер стоит рядом с нашими креслами.

-Агент Страдфорд, я думаю, пришло время поменяться местами.

Она смотрит с энтузиазмом.

-Да, да, это очень хорошая идея! Тогда Да.., мм.., агент Скалли, сможет узнать Джона, а я получше познакомлюсь с Вами.

-Нет, я подразумевал, что Вы сядете на мое место, а я на Ваше. Мне нужно кое-что обсудить с моим партнером.

-Но Да.. агент Скалли и я были в середине очень интересной беседы…

Заглянув в мои сонные глаза, Малдер с трудом сдерживает смех.

-Видите ли агент Стратфорд, я должен обсудить некоторые моменты нашего расследования с агентом Скалли. Вы ведь не хотели бы помешать этому, не так ли?

Она с сомнением смотрит на него, но мой партнер серьезен, и она быстро уступает ему место.

- За что?

-За поддержку и обеспечение уверенности, что не я один схожу с ума от скуки. Однако, знаешь Скалли, я не был настолько груб, чтобы заснуть прямо «посредине очень интересной беседы».

- Я не спала - говорю я возмущенно.

Он только уставился на меня в ответ.

-Ладно - я сдаюсь - Как вел себя Фитцджеральд?

-Не так уж плохо, в сущности, он был всем доволен и болтлив,но потом вдруг внезапно замолчал, выглядя неудобным...

-Малдер… Что ты сделал?

- Я? Почему ты думаешь, что я имел к этому какое-нибудь отношение?

Я поднимаю одну бровь и позволяю выражению моего лица сказать ему, что я не куплюсь на жалкие отговорки.

-Ну, хорошо, я, возможно, упомянул несколько наших прошлых дел…

-Несколько прошлых дел?

- Я, возможно, сказал что-то о кое-каких насекомых…

-Насекомых?

-Клянусь, это было совершенно невинно. Он упомянул, что с детства боялся насекомых, и я, чтобы поддержать разговор, рассказал ему о нескольких своих столкновениях с насекомыми во время работы над X-файлами. Несколько случаев о червях, тараканах-убийцах, пчелах.… Ну, ты знаешь …

-Малдер…

-Ох, перестань, ты заснула, разговаривая со Страдфорд, еще неизвестно, что хуже…

-Хорошо, по-крайней мере, я не делала этого специально…

-Правильно, твое подсознание дало ей понять, насколько она тебе надоела.

-Знаешь, я действительно не понимаю, почему ты считаешь, что с моей стороны было грубостью заснуть во время разговора с ней, ведь я постоянно засыпаю, беседуя с тобой, и ты не считаешь это обидным.

-Есть существенная разница.

-Какая?

-Ты засыпаешь рядом со мной, потому что тебе удобно, но ты заснула рядом с ней, от скуки.

-Ну и ну, агент Малдер, какое самомнение!

-Так ты считаешь меня скучным? Ты, казалось, не думала так, когда я недавно спас тебя от твоей новой лучшей подруги Страдфорд.

Скука и Малдер- две вещи несовместные. Я думаю есть только один способ доказать ему мою правоту.

-Скалли?

Храп…

-Скаллиии…

Зевок и небольшое потягивание.

-Послушай Скалли, я знаю, что ты не спишь. Не засыпай, мне будет скучно.

Я с трудом сдерживаю улыбку, два-ноль в пользу скептиков, против сторонников...

~

После пробуждения от своей «поддельной», но превратившейся в реальную, дремоты, я снова перечитала документы по делу. Шесть смертей, недавно получивших статус серийных убийств... Пока шесть...Местной полиции потребовалось некоторое время чтобы связать их между собой. Эти смерти можно было бы отнести к разряду суицидов из-за относительно близкого расстояния с которого были застрелены все жертвы и предсмертных «прощальных» записок, найденных возле каждого тела. Орудие убийства, однако, всегда отсутствовало...

Коронер, возможно, быстрее обнаружил связь, но по- видимому, смертность в этих краях была столь высока, что существовала очередь на вскрытие. В результате, местная полиция встревожилась лишь после того, как документы по этим делам попали на стол помощника в штабе местного департамента и он увидел связь между тем как эти смерти произошли и содержанием предсмертных записок. Когда местные блюстители порядка убедились, что это дело им не по зубам, они передали случай в Чикагский полевой офис ФБР, где в свою очередь привлекли к расследованию Штаб квартиру. Так Том Колтон оказался в гуще событий. Было еще четыре смерти с тех пор и информация просочилась в прессу....Из-за недостатка улик, регулярности с которой совершались новые убийства и внимания СМИ, делу был присвоен статус «особо важного», что сделало для Колтона еще более болезненным запрос о нашей помощи, не говоря уже о привлечении двух новобранцев.

Но просмотрев файлы, я едва ли смогла бы обвинить Колтона, в том что он не поймал преступника. На местах преступлений, как правило затоптанных и «загрязненных» еще до приезда полиции людьми обнаружившими жертвы, было найдено крайне мало вещественных доказательств. Вскрытия трупов также почти ничего не дали. Все они были убиты выстрелом с близкого расстояния из пистолета одного и того же калибра , одинаковами пулями. На первый взгляд, жертвы ничто не связывало: эти люди при жизни никогда не встречались, имели разный цвет волос, разные профессии, пол, друзей, социально-экономический статус или любую другую характеристику соответствия. Не было ни одной ниточки. Ничего, что могло бы связать их между собой. Разные районы Чикаго, разнообразные окрестности. Единственным подобием было то, что все убийства совершались в приватной частности домов жертв, без признаков насильственного вторжения. Исследование «предсмертных записок» тоже ничего не дало. Они были написаны на листах обычной белой бумаги, купить которую можно в любом магазине Соединенных Штатов, обычной шариковой ручкой. Так что единственное , что можно было сказать после исследования почерка, то, что он, скорее всего, был изменен и на семьдесят восемь процентов принадлежал одному и тому же человеку. Никаких отпечатков или волокон, ничего необычного, кроме содержания: «простите».
Страшно, когда простое, часто мимоходом, употребляемое слово внезапно обретает глубокий таинственный смысл.

«простите»

Кого? Преступника? Жертву? Это «прощальная» записка, в которой жертва просит прощения у своих близких и любимых за все сделанное или не сделанное в течении жизни и за свое окончательное решение расстаться с этой жизнью? Или это убийца извиняется за жертву? А может ему жаль, что приходится убивать? Чувствует ли он словно кто-то или что-то заставляет его совершать подобные поступки, помимо его воли? Одно короткое слово может поднять так много вопросов.
«простите»...

Тишина удобного гостиничного номера очень гостеприимна. Я успел забыть как расследование «дела особой важности» коррелирует с бюджетной статьей расходов ФБР. Перелет утомил меня, потому что в отличие от Скалли, я не мог уснуть и с того момента как Скиннер вручил нам документы по делу, не переставая думал о расследовании. У нас есть два часа до воссоединения с Фитцджеральдом и Страдфорд в холле гостиницы, так что я могу немного отдохнуть и освежиться перед встречей с Колтоном. Горячий душ и немного сна явно не помешают. С этой мыслью я ложусь на кровать, буквально на минутку, и мгновенно засыпаю. Водным процедурам придется подождать...

Я пробуждаюсь, если верить часам, минут за двадцать до встречи в холле, и наконец принимаю горячий душ. Пока мое тело привыкает к температуре тугих водяных струй, я обдумываю свою дремоту. Просто удивительно, насколько лучше я сплю в последнее время. Кошмары все еще посещают меня иногда и пять часов- мой максимум, но в памяти свежи времена, когда я жил на трехчасовом ежедневном сне. Потому что затем, обязательно увидел бы тревожащий, бередящий старые раны, вызывающий острое чувство вины кошмар и проснулся бы в холодном поту. Чувство вины стало почти частью меня, и во сне, когда на первый план выходит подсознание, мне очень трудно ему противостоять. В этих снах все о чем я могу думать, как я плох, хотя при свете дня это могло бы показаться смешным. Вина, как ночной хищник, боится света и днем скрывается в тени, невидимая для того, кто избран ею. Но ночью, она выходит на охоту, убивать и уничтожать, чтобы и после восхода солнца жертва осталась истощенной, дрожащей и дезориентированной. В конце концов ночной хищник начинает себя чувствовать настолько безопасно, что может появляться и при свете дня, захватывая территорию, превращая ночной кошмар в постоянный ужас... Как спастись? Я заставлял себя не думать о событиях, часто грезившихся мне, но кошмары оставались со мной,не давая забыть и говоря, что это неправильное решение не думать... Тогда я нашел единственный путь к спасению: выманить хищника при свете дня, оказаться с ним лицо к лицу и уничтожить его, потому что иначе он уничтожит вас. Решиться на это было трудно, боязнь предстать перед лицом своих демонов оказалась даже сильнее боязни поражения. Но я начал, медленно и постепенно. И теперь, сознание того, что моих ночных монстров уже не так много как прежде, помогает мне спать каждую ночь.

И тем не менее, всегда, когда по роду своей работы я сталкиваюсь с теневыми аспектами реальной жизни, с настоящими монстрами, мне снова приходится становиться готовым ко всему охотником. К настоящему времени я на собственном опыте знаю, что не существует абсолютного зла. Понятие «Зло» субъективно и именно это делает его особенно пугающим. Легко считать, что ужасные преступления, в чем бы они не выражались и кем бы не совершались, только проявление Высшей Злой Силы. Однако, это не верно. Всегда есть причина, которая становится понятной мне, стоит лишь попытаться найти ее. Меня страшит, насколько хорошо я понимаю. Причины могут быть очень разными. Необходимость - самая простая из них. Есть нечто развращенно успокаивающее, в уверенности, что побудительным мотивом убийства, или издевательств над жертвой, явился основной инстинкт, присущий каждому. Некая животная логика, заложенная самой природой подпрограмма, по которой сделанное не является злом, а лишь проявлением закона естественного отбора, одним из способом выживания, даже при том, что преступление все еще означает, что не было никакого другого выбора....

Хуже, когда убийца наслаждается содеянным, когда он нуждается в острых ощущениях от самого процесса. Это больше психическая зависимость, чем инстинкт, как в первом случае, но все еще зависимость... Различие между этими двумя типами убийств в том КАК они совершаются, последний часто сопровождается ритуалом понятным и имеющим особое значение для убийцы. К сожалению, различие между ними- также, чаще всего, различие между что и кто.. Моей работой в отделе насильственых преступлений было расследование подобных случаев, что подразумевало попытки понять убийцу, настроиться с ним на одну волну, разгадать ход его мыслей, и предвосхитить его действия. Это был настоящий ад. X-файлы, после этого, были облегчением. Несмотря на ужасающие вещи, которым я , и позже мы, явились свидетелями, это были в основном преступления совершенные именно из физической, животной потребности, а не из жажды острых эмоциональных ощущений. Были и исключения, конечно. Но большинство времени было легче.

Внезапное изменение температуры воды в моем душе на холодную и обратно, заставило меня очнуться от раздумий. Я решил что пришло время идти, и одеваясь, мысленно снова вернулся к расследованию. Интересно к какому типу относится этот случай? Ключ к ответу, конечно же, находится в записках оставленных около жертв...

Даже сейчас, в самом начале расследования, меня не покидает ощущение, что разгадка находится прямо передо мной. Скалли тоже это чувствует. Но что означает это «простите»? Убийца чувствует свою вину, но не может преодолеть себя, потому что он должен убивать,испытывая физическую потребность какого-либо рода? Или эти записки- голоса жертв, рукой убийцы приносящих извинения за свою смерть? Это часть его ритуала, как будто умерщвляя их, он пытается вызвать к ним чувство жалости? И, наконец, третья возможность. Умерли ли эти люди просто потому, что оказались в неудачное время в неудачном месте и в чем-либо помешали преступнику? Но тогда почему он просил прощения за их смерть,если они не имели для него значения? Даже не зная ответа на этот вопрос, нельзя исключить такую возможность развития событий. Ответ – там, и теперь мы начинаем его поиск....

Моя короткая дремота оставляет меня освеженной и взволнованной. Самые одиозные агенты Бюро будут моими, нашими, наблюдателями. Во время полета я чувствовала себя как маленькая девочка наконец встретившая своего кумира. Смущенная и легкомысленная, я лепетала без остановки до того момента, когда с разочарованием увидела, что она уснула во время моего рассказа. Мое интуитивное предчувствие о том, что оба они были отнюдь не в восторге от нашего назначения на это дело подтвердилось. Джон сказал мне позже то же самое. Время полета, проведенное рядом с Джоном, притупило мое более раннее разочарование. С ним я чувствую себя комфортно, не такой подозрительной, что он будет использовать меня в своих интересах, как это делают многие мужчины в Бюро. За время моего пребывания в академии, я узнала, что расхожие клише все еще в силе. Женщинам труднее. Агент Скалли производит впечатление человека понимающего это, но, отказывающегося принимать. Несмотря на ее не очень вежливое отношение, я должна признаться, что все еще испытываю к ней симпатию. Она кажется сильной и самоуверенной, черты, которым я искренне завидую.

У меня было недостаточно времени, чтобы сформировать свое мнение об агенте Малдере, но Джон тоже не очень уверен, и я должна сказать, я его понимаю. Агент Малдер производит впечатление парня, которого не волнует мужчина Вы или женщина, Вы не нравитесь ему в любом случае...
Я должна проявить себя в этом деле как профессионал. Я не могу позволить им считать, что плохое настроение неблагоприятно отражается на моей работе, и особенно на работе Джона. Если я хочу доказать, что я могу сделать все, если не больше, что и любой агент-мужчина, я должна избрать путь строгого профессионализма. Приняв такое решение, я спускаюсь в холл...
~

Мы завтракаем в тишине. Даже при том, что меня греет мысль о Колтоне просящем нашей помощи в расследовании, я не могу сказать, что с нетерпением жду нашей встречи и тем более работы под его руководством. Взглянув на Скалли, я вижу, что она чувствует то же самое. Я хочу поговорить с ней, мы обсуждаем подобные вещи теперь, но в присутствии двух незнакомцев это непросто. Я не считаю необходимым обременять их моим восприятием Колтона, даже когда они смогут составить о нем собственное мнение.

Завтрак заканчивается в полном молчании....

~
Я припарковался в двух кварталах от местного полицейского участка. Ближе устроится было просто невозможно, несмотря на наличие служебной автостоянки. На самом деле я был рад отсрочке предоставленной нам этой непредвиденной прогулкой. Я бездельничаю и Скалли все внимание. Мы молча идем вместе, отстав примерно на двадцать футов от другой пары. Помолчав она спрашивает:
-Ты нервничаешь?
Я отрицательно качаю головой, но небольшое колебание не остается ею незамеченным.
-Почему? Из-за того что мы будем работать на Колтона?
Я пожимаю плечами, мои мысли становятся совсем невеселыми, при виде двух мужчин, расположившихся прямо перед отделением полиции, и вряд ли не являющимися представителями второй древнейшей профессии.

-Ты напишешь прекрасный профиль, Малдер.
Я снова нерешительно пожимаю плечами, но улыбаюсь такой стопроцентной уверенности, пропуская Скалли вперед при входе в отделение полиции....

~
-Войдите...
Они входят в мой временный офис. Мы не общались начиная с дела Тумса. Я сталкивался с ними пару раз в коридорах штаб квартиры, слышал сплетни, но никогда не разговаривал ни с кем из них снова. Иногда я сожалею об этом. Я был задницей тогда, но Малдер –тоже. Дана была права конечно, я использовал их, делая все, чтобы подняться вверх по карьерной лестнице, и это было неправильно. Но вы не можете обвинить меня в нежелании принимать методы и теории Малдера. Они не просто ортодоксальны, это верный «билет на вылет» из ФБР. Иногда я задаюсь вопросом, почему он все еще здесь? Я слышал о временах, когда их отдел был закрыт, потом там работали другие люди, но так или иначе Дана и Малдер получили Секретные материалы назад и все еще исследуют их. Единственный ответ, который я могу придумать, это - либо руководство считает, что он не стоит даже возни с его увольнением, либо у него на кого-то есть компромат, и этот кто-то очень боится того, что Малдер мог бы предпринять, окажись он на вольных хлебах. Я придерживаюсь первой версии, но это мое субъективное мнение, потому что слухи, ходящие о статьях расходов отдела Секретные материалы, говорят об обратном. Очевидно, что они дорого обходятся ФБР. Так что Малдер просто обязан располагать какой-то компрометирующей информацией.

Новобранцы тоже входят...Они представляются Джоном Фитцджеральдом и Дженнифер Страдфорд, выглядя чересчур молодо и взволнованно, для профессиональных ,не говоря уже о способных агентах ФБР. Я подсознательно отношу их к категории «недостойных», прежде чем успеваю спохватиться.
-Пожалуйста, присаживайтесь, - говорю я, неспособный полностью избавиться от сарказма в голосе.
Это не остается незамеченным. Малдер вздрогнул и посмотрел на Дану.
-Как я понимаю, заместитель Директора Скиннер и детектив Джонсон предоставили вам полную информацию об этом деле? - я автоматически вхожу в роль руководителя. Я все еще чувствую себя ответственным за это расследование. Малдер и Дана очевидно решают разыграть меня, потому что они не возражают и только кивают в знак подтверждения.

-Не могли бы Вы более детально рассказать, что именно от нас ожидается? - Очевидно, они действительно договорились хотя бы пытаться не наступать на мои больные мозоли. Малдер, кажется, задал свой вопрос всерьез, неуверенный в ответе. Так или иначе его неуверенность и осторожная манера общения, не только не располагают меня к нему, но наоборот приводят в бешенство. Я должен испытывать чувство удовлетворения от сознания того, что моя значимость явилась причиной такого обращения Малдера, но я чувствую, что он все же достоин более зрелого отношения с моей стороны, нужно поступать как взрослые люди, кем предполагается мы и являемся. Я принимаю решение удивить ублюдка и показать ему «лучшего Тома Колтона».

-Агент Малдер, мы хотели бы, что бы Вы написали профиль убийцы. Каждый знает, что Вы мастер по этой части, потому к Вам и обратились. Что касается агента Скалли, - она удивленно смотрит, услышав, свою фамилию, - мы были бы очень счастливы, если бы она смогла предоставить в наше распоряжение ее превосходные навыки судмедэксперта, с тем чтобы узнать как можно больше о том, как эти несчастные люди умерли. Остальные могут делать все что еще потребуется по ходу расследования. - Я делаю неопределенный жест в их направлении, словно они пустое место, незачем давать им почувствовать себя значительными также.

Психолог: «Том...мир...»

Плевать. Заткнитесь.
«Возможно, над этим мы тоже должны поработать.»
Я чувствую начало обстреливающей головной боли и быстро открываю ящик стола в поисках какого-нибудь аспирина, но передумываю. Я не хочу показать им свои слабости.

-Сам я, главным образом, отойду от этого расследования, так как я нужен в другом месте.
Это, конечно, неправда. Я не нужен ни в каком «другом месте», формально я все еще назначен на это дело и должен работать под их руководством, но по их реакции я понимаю, что они этого не знают. Это устраивает меня как нельзя лучше.
- Вы получаете почти полную свободу в расследовании версий, которые посчитаете достойными при одном условии...
-Каком?
Я ожидал, что Малдер будет единственным, кто задал бы подобный вопрос, но это голос Даны рассекает воздух словно нож торт из взбитых сливок. Через несколько лет они станут сиамскими близнецами.

Я рискую и выигрываю, определенно, никто не сказал им, что все в точности наоборот. Мое сердце бьется от счастья. Если это я должен сказать им - они никогда не узнают!
Судя по их лицам, можно предположить, что не только их тела могли бы быть едины, потому что Малдер неохотно смотрит в сторону до тех пор, пока больше не может выдержать прожигающий его спину взгляд Даны, и не кивает мне по- прежнему неохотно. Они встают и собираются уходить, но я останавливаю их движением руки и говорю нарочно выделяя поледнее слово:
- Я хочу, чтобы это сотрудничество работало агенты.
-Мы также, агент Колтон,- уверяет Скалли.
Боже, они уже и отвечают друг за друга. И затем они уходят, новобранцы за ними, выглядя несколько сбитыми с толку только что имевшей место беседой. Когда дверь закрывается, я быстро хватаю аспирин и глотаю безо всякой воды....
~
Они молчат на обратном пути к гостиннице, и я боюсь спрашивать. Джон тоже заметил, он сидит рядом со мной на заднем сидении и выглядит ничего не понимающим. Я думаю о выяснении у агента Скалли о чем, черт возьми, была вся эта беседа? Есть определенно какая-то история и трение между ними.
Они были подчеркнуто вежливы друг с другом, и Колтон недвусмысленно дал понять им, что он руководит данным расследованием. Это сбило меня с толку. Мне сказали, что мы находимся в подчинении у агентов Малдера и Скалли, но по информации, полученной мной на этой встрече, Малдер и Скалли находятся в подчинении у Колтона, так что я не понимаю почему мы с Джоном, не должны отчитываться непосредственно перед ним? Политика ФБР? И, интересно, что же произошло между ними и Колтоном?
Когда мы возращаемся в гостиницу, уже поздно и все устали. Я очень хочу лечь в мою кровать, несмотря на то что она не моя и я скорее всего не смогу уснуть. Но как отлично было бы просто лечь, чтобы собрать немного сил для завтрашнего дня! Я чувствую, что силы мне понадобятся. Моя голова кружится от обилия мыслей и предположений о них, о Джоне, Колтоне, расследовании. С гудящими от усталости ногами и головой я ложусь. Требуется два часа, чтобы я наконец провалилась в сон.

Телефон звонит слишком рано. Это всегда плохие новости. Голос Колтона, заявляющий, что найдено новое тело, требует наше присутствие. Разбудить остальных, одеться, обычная рутина... Мечты о кофе, который негде достать в этот час... И только в автомобиле мой автопилот наконец отключается, уступая место возбуждению от перспективы столкновения с чем-то реальным и непознанным.
-Ты знаешь что-нибудь еще? - спрашивает Скалли.
Нет, и тишина падает снова. Никто из нас, кажется, не готов к этому. Мы планировали начать завтра не торопясь, побывать на местах преступлений, пробежаться через кое-какие документы, теперь все изменилось.

Мы находим адрес, который Колтон сообщил мне по телефону, в обветшалом квартале меблированных квартир, сейчас находящемся в плачевном состоянии. Наши удостоверения- условный сигнал для молодого полицейского проводить нас к детективу Джонсону, возглавляющему местное полицейское управление. Ему около пятидесяти лет, он занимает ответственный пост и имеет длиные густые усы, что дает ему естественное превосходство. Мы представляемся, но Джонсон едва обращает на нас внимание и сразу переходит к делу:
-Мы нашли ее после анонимного звонка в 911 этим утром. Двое моих людей осмотрели место преступления и обнаружив записку немедленно уведомили меня и агента Колтона.
Он показывает, что мы должны следовать за ним внутрь. Вместе мы поднимаемся на площадку третьего этажа до отказа забитую различными правительственными должностными лицами. Двое любопытных соседей стоят в дверях своих квартир, пытаясь разглядеть из-за чего поднялась такая суматоха. Джонсон легко проскальзывает между бюрократами ко входу в квартиру, мы следуем за ним и видим, что Колтон уже там. Джонсон открывает блокнот и начинает рассказ о том, что ему известно.
-По словам соседей, это Элла Джексон, - он указывает на плохо пахнущую темную форму на кровати в углу, я не могу разглядеть что-нибудь еще с того места, где стою.
-Ей было пятьдесят четыре года и она работала в находящемся по-соседству универсаме «Дойная корова». Одинокая, бездетная, друзей нет, врагов тоже. По приблизительной оценке мертва около трех дней.

Я направляюсь к кровати и подойдя на достаточно близкое расстояние обнаруживаю тучную афроамериканку, лежащую на боку. Грудь ее длинной грязно-желтой ночной рубашки покрыта засохшими темно красными пятнами. Взглянув на ночной столик, я обнаруживаю, что записка все еще там. Прописными буквами в ней написано: «простите». Я оборачиваюсь к женщине снова. Такое ощущение, словно она упала на бок после того как была застрелена, и обернувшись я вижу что она смотрела телевизор. Он стоит прямо напротив, у другой стены маленькой комнаты.
-Он был включен?, - спрашиваю я у Джонсона.
Он кивает.
-Мы обследовали его на предмет отпечатков пальцев, а потом выключили. Он был настроен на канал мыльных опер. Я думаю она смотрела «Молодые и дерзкие» или что-то подобное, когда ее застрелили.

Мысленно я делаю примечание не забыть проверить программу передач. Комната неприбрана и содержит только самые необходимые в повседневном быту вещи.
-Доброе утро, агент Малдер.
Я не заметил как Колтон подошел ко мне.