Пульсирующая боль так сильно распирает мою голову, что кажется будто мозг собирается выдавить глазные яблоки. Я думаю об открытии глаз, но одна мысь об этом, десятикратно усиливает боль, поэтому я даже не пытаюсь. Полагаю, мои руки связаны. Я не могу пошевелить ими и что-то впивается в кожу, так что готов поспорить, я надежно привязан. Я пытаюсь сконцентрироваться. Где я? Что я здесь делаю? Знаю, что это важно, но не помню. Или, может быть, головная боль не дает мне вспомнить? Но это важно, очень важно вспомнить.
Почему так сильно болит голова? Я распахиваю глаза, потому что внезапно вспоминаю, где я должен быть и что делать. Свет сводит с ума, но теперь мне плевать.
Скалли!
Не выдержав потока яркого света я щурюсь, но вынуждаю себя держать глаза открытыми. Я точно должен видеть где я. Я должен видеть где она.
- Вижу, Вы наконец пришли в себя?- слышу я голос сзади.
Я поворачиваю голову, но владелец голоса вне поля моего зрения.
-Где Скалли?
-Она прямо здесь, в соседней комнате.- кто-то приближается ко мне, тащит стул и усаживается рядом. Я все еще не могу рассмотреть его.
-Мне жаль, что я должен был ударить Вас по голове, агент Малдер. Но Вы вероятно застрелили бы меня, если бы я этого не сделал, а я не мог рисковать.
-Вы Ричард Кепвелл, не так ли?- спрашиваю я, начиная вспоминать обстоятельства, приведшие меня сюда.
-Да это я, я- Ричард Кепвелл, но Вы ведь уже знаете кто я?
-Господин Кепвелл, Вы должны освободить меня. Вам нужно развязать и отпустить меня. Через несколько минут полицейские и агенты ФБР окружат здание. Если Вы отпустите меня и агента Скалли сейчас, это смягчит Вашу вину.
Говоря это я понимаю, насколько безнадежно мои слова не соответствуют действительности. Никто не знает, что я здесь. Никто не знает этого адреса и никто не собирается окружать здание и спасать нас.
-К Вашему сожалению, я уверен, что никто не знает, о том где Вы, агент Малдер. И я не могу развязать Вас, по крайней мере до тех пор, пока Вы не выслушаете меня. Мне нужна Ваша помощь...

~
От всего рассказаного Кепвелом просто голова идет кругом. После того как десять лет назад его жена впала в кому и врачи сказали, что нет никакой надежды на то, что она когда –либо очнется, Кепвел начал искать способ помочь ей. Он прочел все, что мог о коматозниках и, как их сознание и мышление, возможно, работали. Он разработал собственную теорию, как люди могли бы выйти из состояния комы. По Кепвелу, как только человек понимает, что находится в некоем измененном состоянии сознания, в некоем сне, он может заставить себя выйти из него, пробудиться. Как будто вам снится кошмар, в какой-то момент вы осознаете, что это только сон и просыпаетесь. Так что основной проблемой Кепвела было выяснить как люди понимают, что они спят.
Первое, что он сделал была попытка преобразовать электрические сигналы головного мозга в доступные и понятные изображения, попросту говоря в картинки. Это оказалось на удивление легко сделать. Ему повезло, что компания в которой он работал занималась крупномасштабными исследованиями как раз в этой области и недавно ими была разработана очень сложная система измерения мозговой активности, прежде всего предназначенная для исследований, пытавшихся связать различные анатомические области головного мозга с теми или иными действиями или эмоциями. Слегка адаптировав оборудование, Кепвел смог опробовать его на своей жене. Теперь, все в чем он нуждался, была компьютерная программа, которая смогла бы преобразовать электрические сигналы в изображения на экране монитора.
И тогда судьба преподнесла ему подарок, в лице друга, который работая в компьютерной фирме, занимался прямо противоположной задачей преобразования сложных образов в электрические импульсы, с целью создания искусственного интеллекта. Кепвел попросил его о помощи и вместе они переписали программу, в нечто подходящее для его случая. Объединив новый софт с оборудованием, которое у него уже было, Кепвел смог наконец «увидеть» о чем его жена думала и что видела в своем долгом сне, по-крайней частично. Увиденное несказанно удивило его. Наряду с, по-видимому, бессмысленными обрывками случайных сновидений, ей снилась альтернативная версия реальной действительности! И один из аспектов этого потустороннего мира, был чрезвычайно интересен. Казалось, что она была «подключена» к некоторому виду коллективного подсознания. В своих снах она снова и снова видела одних и тех же женщин, занятых обычными повседневными делами. Почему именно эти женщины, Кепвел не знал.

Похищения, убийства... Мы нашли связь, но никогда не знали истинной причины. Его жена была в коме, похищенные женщины тоже, но почему они были нужны ему? Теперь я получил ответ и моя голова идет кругом от подробностей. Кепвел звучит как отчаявшийся человек, готовый на что угодно, даже продать свою душу, только бы помочь жене.

~
Десять минут проходят в молчании. Он сидит напротив меня. Усталый, но не отчаявшийся, не потерявший надежду; измотанный, но не сломленный, не побежденный. И чем больше я смотрю на него, тем сильней вижу в нем себя, сидящего там; причинявшего боль другим людям, безжалостно игнорировавшего их чувства, даже способного на убийство ради своей цели, ради своих поисков... Я знаю, это звучит банально, но тяга к клише неискоренима. Несмотря на нетрадиционный образ жизни, я постоянно заигрывал с жизненными штампами. Если бы я оказался на его месте и Скалли была моей женой... Не уверен, что нашел бы другой выход из ситуации...
Он поднимает глаза и замечает, что я смотрю на него.
- Я не хотел причинить вреда тем людям, агент Малдер, но я не могу жить без нее...
Он также знает много клише.
Кепвел встает и подходит ко мне. Я смотрю на него.
- Где агент Скалли?
- Простите, но я вынужден сделать это,- он достает пистолет и мое сердце замирает.
- Я развяжу Вас, но должен буду использовать это для безопасности. Я покажу Вам агента Скалли.
Мои руки благодарны за освобождение от тесных пут. Я чувствую толчок пистолетного дула в поясницу. Мы идем к одной из дверей в задней части комнаты. Кровь стучит в ушах, но сердце еще громче. Я не понимал, что был так близко к ней.

Я открываю глаза и оглядываюсь, поначалу не сознавая, где я. Требуется некоторое время, прежде чем мой взгляд регистрируется на потолке гостиничного номера, весьма похожего на тот, в котором мы жили. Моя нога затекла, словно от сна в неудобной позе. И через несколько минут меня охватывает тревожное чувство необычности происходящего. Я – в гостиничном номере, я спал в своей кровати и меня не покидает странное чувство, что я не должен здесь находиться.
Так и не разобравшись, в чем дело, я встаю и иду в ванную, чтобы помочиться и обдумать, что день грядущий мне готовит. Мне нужно ехать в отделение полиции? Над чем мы сейчас работаем? И тогда словно что-то меня ударило. Я не должен быть здесь. Хорошо, я тут, но на самом деле меня здесь нет. Во вспышке память вернулась ко мне. Расследование, Колтон, Страдфорд, Фитцджеральд, жертвы, смерть Фитцджеральда, наши поиски, Скалли, о Боже, Скалли...
Мое дыхание внезапно учащается и я сажусь, опершись на стену. Кепвел, Скалли, сонная реальность, Скалли... Мне нужно найти ее. Тревога пронзает мое сердце, сжимая его до тех пор, пока оно не перестает биться.
Где она? Где я? Нахожусь ли я в своих собственных мечтах или в ее сновидениях? Последнее более вероятно. Тогда, если я нахожусь в ее сне, реален ли я или являюсь одним из фантомов-Малдеров придуманных Скалли. И где она сама? Где я мог бы находиться, если рассматриваемая реальность- ее сон?
Я поражен странностью происходящего. Я хожу, мочусь, чувствую холодный кафель ванной, словно это реальность! Но на самом деле это не так! Теперь я понимаю, почему те женщины и Скалли не пробуждаются. Как можете вы отличить такой сон от реальности, если вы не знаете, что спите? Даже я, зная об этом, не полностью уверен, что сплю. Я беру минутный тайм-аут, чтобы полностью оценить ситуацию и моя первоочередная задача снова становится очевидной. Где я находился бы в ее сне?
Ее гостинничный номер? Отделение полиции? Но что, если это не Чикаго, если она в другом месте? Это ее сновидение, ее мир. Она могла бы быть где уголно. С чего мне начать? Я подхожу к двери, соединяющей наши комнаты и стучу. Сильно. Ответа нет.
Ее сотовый. Я хватаю свою трубку и нажимаю единицу -скоростной набор ее номера. Женский голос сообщает мне, что : «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», вызывая в моем воображении воспоминания от которых сжимается горло, в то время как тревога снова захватывает мой разум и я гоню ее прочь. Я наспех одеваюсь и принимаю решение съездить в отделение полиции, чтобы проверить не там ли Скалли. Схватив ключи от машины, я практически бегу к своему автомобилю. С визгом шин я выезжаю...
Должна быть веская причина по-которой я пробудился здесь, а не в Вашингтоне. Скалли должна все еще находиться в Чикаго. Но где? Что-то подсказывает мне, что ее нет в отделении полиции. Я бесцельно кружу по окрестностям, пораженный огромными размерами Чикаго и немного устрашенный необъятностью Соединенных Штатов в целом. Ведь если Скалли не здесь и не дома, в Вашингтоне, то где она? Я снова пытаюсь дозвониться ей на сотовый, но слышу только автоответчик, повторяющий то же самое, что и раньше. Отвлекшись, я не замечаю, что автомобильный поток передо мной остановился, и еле успеваю нажать на тормоза, чтобы не врезаться во впереди стоящую машину. Я смотрю на дорогу, невидящим взглядом, но внезапно мое внимание концентрируется.
Промзона.
Склад.
Как только светофор снова вспыхивает зеленым, я опасно меняю полосу движения. Так или иначе это мой лучший шанс найти ее, если она еще в Чикаго. На мгновение меня посещает мысль о странной необходимости в ее сне лететь в Вашингтон. Технически, если бы это были мои сновидения, я наверное был бы в состоянии заставить себя думать, что я уже в Вашингтоне. К сожалению, я не считаю, что это применимо в мире ее фантазий.
Я еду быстро. Достаточно быстро, чтобы лишиться водительских прав на неопределенный срок. И тут я понимаю, что никто не отнимет у меня права. Я нахожусь в сновидении Скалли. Хотя, она наверное хотела бы посмотреть на то, как в ее сне меня наконец-то поймают за лихачество на дороге. Она, Бог знает сколько раз, внушала мне, что я должен соблюдать правила дорожного движения.
Чем ближе я к складу, тем крепче моя уверенность, что Скалли там. Я просто чувствую это всеми кишками. Она там. Меня накрывает волна возбуждения.
Я на месте и все выглядят точно так же как в последний раз, когда я здесь был. Я тут. Хотя на самом деле меня здесь нет, потому что я все еще там. Возвращаясь к мыслям об этом, я ощущаю преступное любопытство. Я хотел бы увидеть самого себя лежащим в коме, хоть и знаю, что это невозможно. Я захлопываю автомобильную дверцу и устремляюсь ко входу в здание склада. Дверь незаперта...

~
Моя поездка прошла не быстро, не медленно. Время просто прошло... Сидя в самолете, я весь рейс смотрела в окно. Вопреки своим собственным ожиданиям, я даже не волновалась. Не беспокоилась. Просто сидела и смотрела на облака. Только однажды, подумав о небесах, и о том, что Малдера там нет.
Точно так же и с поездкой в такси. Я отчетливо формулирую, куда хочу попасть и водитель едет, не останавливаясь. Я смотрю из окна, иногда узнавая окрестности, знакомые мне со времени прошлого приезда, но ничего не чувствую. Абсолютно. Наверное мое сердце таким образом готовится к потрясению.
Откликаясь полностью или не откликаясь вообще. Стоит просочиться малой толике и чувства захлестнут меня, я сяду на землю и буду рыдать подобно плакальщице по кончине мира. И для меня мир действительно закончится.
Возможно я все еще держусь на ногах благодаря своей последней цели, последнему месту предназначения, которое обязательно должна посетить. Достигнуть соглашения с реальностью, или понять, что я никогда не смогу с ней согласиться. Меня тянет туда, я должна увидеть где он умер, прежде чем я... прежде чем я умру.
- 18.70, леди.
Я даю ему двадцать и выхожу из машины. Это то самое место, но я совсем его не помню и понимаю, что никогда не видела склад снаружи, будучи без сознания и когда попала сюда, и когда покинула это место. Он был в сознании когда вошел и мертв, когда вышел. С самого начала этот случай был окружен смертью и, по-мере развития событий, становилось только хуже. Медленно я подхожу к передней двери. Почему-то у меня никогда не возникало вопроса как я войду. У меня ведь нет ни ключа, ни отмычки. Удивительно, но ручка двери поддается, при нажатии, и я вздыхаю с облегчением, или, возможно с беспокойством.
Я приоткрываю дверь и полоса солнечного света ложится на пыльный пол. Кроме этой тонкой полоски, нет никаких других источников и внутри склада темно, хоть глаз коли. Но мне достаточно и этого. Я чувствую вокруг себя, в себе, что он умер здесь. Его дух, его запах настолько сильны, что я задыхаюсь. Я почти могу до него дотронуться, словно он настоящий, реальный, живой. Я распахиваю дверь и вхожу. Полоса света становится более широкой и, внезапно, я вижу его. Его дух, оставшийся здесь. Говоря его словами – призрак. И это уже слишком. Вся боль, которую я испытываю, прорывается наружу. Слезы катятся по-моему лицу, но я не издаю не звука. Я просто стою, охваченная болью, которая парализуют мое сознание и не дает вырваться эмоциям, позволяя только физические реакции тела. Которое я, на мгновение, ненавижу. Так яростно ненавижу за предательство, за игры с моим разумом, за демонстрацию Малдера, когда хорошо известно, что я не могу иметь с этим дело, не смогу это вынести... Я смотрю сквозь слезы и он все еще стоит там. Я хочу бежать к нему, обнять его, ощупать, но невозможно прикоснуться к призраку и жестокость этого подавляет меня. Почему он покинул меня?
- Почему ты покинул меня? – надтреснутым от боли голосом, мягко, спрашиваю я. Мои колени подкашиваются, не в силах больше выдерживать вес моей боли, и я опускаюсь на пол, пристально глядя на него и чувствуя, что вся промокла от слез.

~

Он говорит. Мысли мечутся в моей голове, потому что он говорит. Дух может говорить? «Нет!»- кричит рациональная часть моего разума. Но одновременно она кричит и : «Малдер мертв!» Я больше в этом не уверена, я не могу трезво мыслить. Одна навязчивая идея выходит на передний план. Я должна прикоснуться к нему. Моя физическая тоска непреодолима. Я жаждала этого три долгих месяца. Но как могу я дотронуться до него, когда он не реален? Я так смущена. Это слишком. Я трясу головой, чтобы привести мысли в порядок. Я хочу его, но он действительно там?

~
Она тихо сидит, качая головой. Я ощущаю себя таким беспомощным. Я хочу подойти к ней, но сильно сомневаюсь, что она тоже этого хочет. Моя физическая тоска непродолима. Я жаждал этого несколько долгих лет. Я хочу ее, но как всегда сомневаюсь. Она хочет меня? Не выдержав, я делаю к ней несколько шагов, когда ее хрупкий голос звучит снова:
- Ты действительно здесь?
Я смущенно смотрю на нее. Почему я не должен был бы действительно здесь быть?
- Что ты имеешь в виду?
Она смотрит точно таким же как у меня озадаченным взглядом:
- Ты... Ты умер...- говорит она, и я вижу, что эти слова стоили ей огромных усилий.
Внезапно, я начинаю понимать. Я здесь не по-настоящему. Я нахожусь в ее сне. И в этом сне я умер. Вот причина потрясения, замешательства, удивления на ее лице. Она не уверена, видит ли она призрак или реального человека. Сидит там, такая хрупкая, такая одинокая... Я подхожу к ней, пока нас не разделяет расстояние в один шаг. Ее глаза становятся еще больше. Я протягиваю руку и, дотронувшись, ласкаю ее щеку. Мое сердце учащенно бьется, я не уверен, что это правильный жест, что она не будет отодвигать меня. Но моя рука удивительно устойчива.
- Я... Я не понимаю, - заикается она.
- Я здесь Скалли, я не умер,- глупо говорю я, но она, кажется, понимает.
Ее губы, приоткрывшись, чтобы задать миллион вопросов, тут же снова смыкаются. Я беру ее за руку, помогая подняться, и, одновременно, тяну в свои объятия. Я объясню все позже.
Сейчас я только держу ее...

Его обьятие так хорошо, так тепло, так реально, но я все еще не могу поверить в происходящее. Как он может быть жив? Как моя мать могла похоронить кого-то другого? Почему он здесь? Я поднимаю глаза к его лицу и распутываю свою руку из его пальцев, чтобы прикоснуться к нему. Вопросы рояться в моей голове.
- Как? – наконец справляюсь я.
- Что ты помнишь? – спрашивает он мягко, не выпуская меня из объятий.
- Я была в больнице. Мама сказала мне, что ты умер.
Он понимающе кивает.
- А перед этим?
- Думаю, я была здесь. Он захватил меня.
Он снова кивает.
- Он захватил тебя и я последовал за ним, чтобы вернуть тебя назад.- говорит он, и я вижу стыд в его глазах.
- И ты погиб, когда пытался найти меня.
- Нет, я нашел тебя, но сначала он нашел меня. Он все объяснил мне и показал мне тебя, лежащую в коме.
Я не ослышалась? Кома?
- Ты все еще в коме. И я тоже.
Мой разум немедленно отказывается принимать эту информацию. Как могу я быть в коме? Ведь все что я чувствую, чувствовала, настолько реально.
- Я не могу быть в коме.
- Но это так. Я был перенесен в твой сон, чтобы разбудить, вернуть тебя. Я видел как ты лежишь и спишь.
Он отводит глаза и я узнаю эту его манеру, он делает так, когда чего-то стыдится.
- Но тогда, откуда ты знаешь, что сейчас тебе не снится, что это не реальный мир? Ты сказал, что он нашел тебя, что ты в коме. Так может быть это тебе снится, что все происходящее нереально?
С минуту он рассматривает такую возможность.
- Но если происходящее реально, как я могу быть здесь и жив?
Теперь мой черед взять минутный тайм-аут для полного осознания высказанной им мысли. На мгновение я закрываю глаза....

Я удобно лежу на чем-то мягком, когда мои глаза снова летят открытыми. Требуется не более пары минут, чтобы понять, что я все еще внутри склада, только в другом его месте. И несколько секунд спустя, я понимаю, что это значит. Сон настолько свеж в моей памяти, что я могу помнить запахи, контакты, абсолютно все. Боль все еще жжет мое тело, медленно угасая под облегчением от того, что Малдер здесь, со мной, что он жив. Я поворачиваю голову, чтобы увидеть его и, на мгновение, меня охватывает беспокойство, что он не проснулся, а все еще пойман в ловушку моего сна и никогда не сможет вернуться. Тогда он открывает глаза и улыбается мне.
Во мне снова просыпается агент ФБР, потому что, внезапно, я осматриваюсь по-сторонам и моя рука непроизвольно ищет оружие. Но пистолета конечно же нет на месте. Я чувствую, как что-то дергается в моей руке и вижу иглу капельницы вставленную мне в вену. Я аккуратно удаляю ее. Я вижу как Малдер делает то же самое и встает. Я тоже пытаюсь встать, но мои ноги не слушаются и я почти падаю.
- Осторожней! Ты не двигалась несколько дней. – поддерживает он меня.
То, что я слышу его речь, так или иначе, делает происходящее реальным.
Внезапно дверь распахивается и Кэпвел как ураган влетает внутрь. Все еще держа в руке его, а может мой, пистолет.
- Я услышал... – он застывает, прервавшись на полуслове. Несколько секунд переводит дыхание и устремляется к своей жене.
- Мэгги. О, Мэгги. – обняв ее, он крепко сжимает ее руку. Слезы струятся по его лицу.
- У нас есть .. Мы нашли... О, Мэгги.
Он кажется настолько счастливым, что мне невольно становится жаль его. Он, словно позабыл о нас и об оружии в своей руке, а один плюс один равняется два, особенно, в подобной ситуации и, особенно, если вы агент ФБР. Я начинаю медленно обходить Кэпвела и его жену, так, чтобы оказаться у него за спиной, где он не может меня видеть. Малдер спрашивает меня взглядом, что я делаю. Я киваю на свой пистолет. На секунду он кажется колеблется, пока я медленно приближаюсь к г. Кэпвелу. Теперь нас разделяет лишь шаг. Я уже протягиваю за пистолетом, как вдруг раздается неожиданный и оглушающе громкий сигнал тревоги. Кэпвел вздрагивает, обнаруживает мою руку у себя за спиной, пугается, выхватывает пистолет и направляет его на меня. Выведенная из равновесия сработавшей сигнализацией, я замешкалась и не успела остановить его.
- Стоять на месте, не двигаться, - кричит на меня Кэпвел, все еще сбитый с толку.
- Подойдите к нему.- Кэпвел переводит оружие на Малдера.
Я иду к своему партнеру, не отворачиваясь от Кэпвела. Когда я встаю рядом, Малдер кладет мне руку на поясницу. Это успокаивает и я немного отклоняюсь назад. Мои ноги гудят от усталости.
- Вы предупредили их, Вы сказали им, где я был. Вы предали меня. Я думал, Вы поняли. Я думал, что Вы любили ее, как я люблю Мэгги, что Вы сделали бы что угодно, чтобы вернуть ее и помогли бы мне сделать то же самое. Потому что, Вы знаете каково это, продолжать жить без нее. – кричит Кэпвел на Малдера, с каждой секундой все больше и больше теряя над собой контроль.
- Я никому не говорил, куда еду. – спокойно отвечает Малдер – Это может быть кто угодно.
Слова Малдера, кажется, немного успокаивают Кэпвела, но он все еще выглядит чрезвычайно возбужденным, и нам хорошо известно, насколько легко он может убить кого-нибудь. Особенно от отчаяния.
- Кто еще это мог бы быть? Кто еще станет вламываться в пустой склад?
Малдер молчит, и Кэпвел продолжает сердито кричать на него:
- Точно, это они. Они здесь. Из-за Вас.
Внезапно его лицо становится невероятно печальным.
-Теперь я никогда не смогу вернуть Мэгги. Они бросят меня за решетку, а ее поместят в клинику. Теперь я знаю как пробудить ее, но не смогу этого сделать. – говорит он со слезами в голосе. – Я думал Вы понимаете...
Я посылаю Малдеру взгляд, призывающий его соблюдать осторожность. Этот мужчина нестабилен. Одно неправильное движение и он застрелит нас, не говоря уже о том, что сам будет застрелен агентами или полицейскими, входящими сейчас в здание. Малдер оценивает мое предостережение, но конечно же, не прислушивается.
-Ричард- говорит он мягко – Я действительно знаю, что Вы чувствуете. Как знаю и то, насколько Вы тоскуете по ней, как она нужна Вам.
Его искренний тон разрывает мне сердце.
Оба они подскакивают при звуке открывающейся крышки люка и Малдер принимает решение.
- Дверь заперта?- торопливо спрашивает он и Кэпвел утвердительно кивает в ответ.

~
Все произошло настолько быстро, что осознание пришло ко мне только сейчас. Я нашел ее. Я вернул ее. Невероятное ощущение! Каждые несколько секунд, я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что она здесь. При каждом удобном и неудобном случае, я дотрагиваюсь до нее, чтобы только ощутить, что это не игра моего воображения, что она реальна. После удивительной конфронтации Скалли с Колтоном, все еще заставляющей меня светиться от гордости, мы уехали на одной из машин скорой помощи, вызванных для транспортировки Кэпвела, его жены и его жертв. Скалли продолжает поражать меня. После всего, что с ней произошло, а я знаю только о малой части того, что ей пришлось пережить, она ведет себя так, словно ничего не случилось. Я восхищаюсь этой ее способностью действовать несмотря ни на что, не позволять обстоятельствам выходить из под контроля, до тех пор, пока у нее не будет времени и сил разобраться с ними. Но помимо восхищения, это ее качество заставляет меня тревожиться за нее, и каждый раз, когда я спешу удостовериться, что она по-прежнему здесь, со мной, я проверяю также, как она себя чувствует и все ли с ней в порядке.

~
Дверь моего гостинничного номера открывается со слабым скрипом. У меня не хватает силы открыть ее достаточно широко для того, чтобы войти, но, к счастью, Малдер рядом, и помогает мне, как всегда, со времени своего ко мне возвращения. Или нет, лучше, с тех пор, как мы снова нашли друг друга, хотя это тоже далеко не полное определение. Только теперь, на обратном пути из больницы, я начала осознавать, что произошло. На самом деле. Я все еще должна видеть его каждую минуту, трогать его, при любом удобном и неудобном случае, чтобы убедиться: он здесь, он со мной, он жив. Мне кажется, он чувствует то же самое, потому что ни на шаг от меня не отходит.
Теперь я ощущаю всю тяжесть часов, дней, месяцев, прошедших в моем выдуманном мире. Я должна взять себя в руки и найти в себе силы, чтобы противостоять Колтону и помочь тем несчастным женщинам - жертвам Кэпвела. Я думаю, что должна быть сильной для Малдера, но теперь я не настолько уверена в этом. Трудно всегда быть сильной, не показывая никому, что ты по-настоящему чувствуешь. А ведь я на протяжении многих лет скрывалась ото всех, даже от Малдером. Хотя от него с каждым годом все меньше и меньше. И я так устала, однако, и, интересно, почему, я продолжаю усиленно демонстрировать ему свою непотопляемую стойкость.
Почему так важно создавать видимость силы, когда я знаю, что он видит меня наскозь, и это ничуть не умаляет его ко мне уважения? Может быть пришло время впустить его? Ведь я так давно этого хочу. И, может быть, тогда мне не будет так тяжело. Я вспоминаю обо всех решениях, принятых мною, когда я думала, что Малдер был мертв. Обо всем, что мне хотелось изменить, сделать по-другому. И о том, как легко сейчас, отступить назад, в наши привычные роли, продолжая жить по-старому.
Малдер осторожно подводит меня к постели, мягко принуждая сесть на нее. Я повинуюсь, благодарная, что на сей раз он несет бремя ответственности и я доверяю ему достаточно, чтобы позволить заботится обо мне. Почему я не поступала так раньше? Ведь сам он уже много лет позволяет мне заботиться о нем.
- Ты должна поспать- заявляет он, и я знаю, что он прав.
Моментально я чувствую, как во мне загорается инстинктивное чувство противоречия, но прежде чем я успеваю даже обдумать аргументы, желание спорить с ним исчезает и я послушно киваю головой. Он кажется смущеннным и это удивляет меня. Почему он смутился?
- Ты должна раздеться...
Я понимающе улыбаюсь и, не колеблясь, отвечаю:
- Да, конечно.
- Я, гм... Ты... Я принесу твою пижаму...
Я снова киваю, не двигаясь с места. Пришло время сломать хотя бы некоторые ограничения.
Он удивительно долго ищет в чемодане мою пижаму, которую, я уверена, я положила на самый верх. Я улыбаюсь про себя и, чувствуя, что мои глаза слипаются, трясу головой, в попытке стряхнуть сонливость, когда слышу в своем ухе голос Малдера:
- Тебе нужна... мм.. помощь?
Я снова киваю. Наслаждаясь чувством того, что он берет все под контроль и самым решительным образом пытается не глазеть, помогая мне избавиться от одежды.
-Спасибо,- с усилием продираясь сквозь сон, говорю я.
Он помогает мне залезть под одеяло.
- Обнимешь меня?- успеваю спросить я, перед тем как окончательно засыпаю.
И он делает.

Я никогда не просыпался мирно и спокойно. И, сколько себя помню, всегда плохо спал. Возможно, это началось с исчезновения Саманты, но, скорей всего, было и до того. Это утро ничем не отличается от остальных. Я просыпался не помню сколько раз, только, чтобы убедиться, что она все еще лежит здесь, рядом со мной. Ее глаза закрыты, а сон так глубок, что я не могу не удивляться. События последних нескольких дней слишком свежи в памяти. Стоит мне закрыть глаза и они вновь вспыхивают перед моим внутренним взором. Для Скалли же, кошмар, бывший ее комой, дополнительная причина, чтобы бояться сна. Но ее кажется ничто не беспокоит и я этим доволен.
Она попросила меня обнять ее, что я и сделал, немного нерешительно, но с удовольствием. Она хотела, чтобы я раздел ее и это было труднее. Я смутился, сам не зная почему. Может быть потому, что она застала меня врасплох, своим необычным поведением, тем что позволила проявить заботу о ней, показала свою уязвимость, ко мне, к окружающему миру. Я не смог подавить облегченную улыбку, устроившись подле нее, положив голову на ту же самую подушку, так близко, что почувствовал ее запах. Она восхитительно пахнет. Пока она спала, я несколько раз глубоко вдыхал ее аромат и слезы подступали к моим глазам. Я был рад, что она их не видела. Хотя, возможно, на самом деле, я хотел, чтобы она увидела, как я плачу, потому что это были слезы чистейшей любви.
Я усмехаюсь над безнадежной романтичностью, какую никогда не ожидал в себе обнаружить. Скалли издает несколько тихих звуков, которые всегда делает во сне и которые сейчас заставляют мою усмешку превратиться в стоваттную улыбку.
Первый раз я проснулся от внезапного испуга, что все это мне приснилось, несмотря на то, что обнаружил себя крепко обнимающим Скалли. В страхе, что зашел чересчур далеко и сделал что-то, чего она на самом деле не хотела и о чем попросила в минуту слабости, не полностью отвечая за свои слова, я тут же ослабил свои объятия. Она забормотала и слегка развернулась. Затем открыла глаза и спросила куда я собрался.
- Никуда, - ответил я и она, кажется, уверилась в мысли, что я ее не оставлю.
- Тогда, Малдер, обними меня покрепче,- сказала она с сонной улыбкой, снова повернувшись на бок и я еще крепче прижал ее к себе...
Сейчас я наблюдаю за тем, как она начинает просыпаться. Приоткрыв и снова зажмурив глаза от яркого света, она поворачивается и прячет голову на моей груди. Мое сердце пропускает удар. Обвив свои руки вокруг нее, я наконец-то чувствую, что могу защитить Скалли от окружающего мира, и, что она, позволяет мне сделать это. Возможно, этим утром, я проснулся немного более мирным и спокойным, чем обычно...

~
Его запах окружает меня. Его объятия охватывают меня. Я чувствую себя в такой безопасности, такой счастливой, что на какое-то время могу прогнать прочь все дурные мысли и воспоминания. Я слушаю как бьется его сердце и это убаюкивает меня. Бум, бум, бум, бум... Немного быстрей, чем обычно, как мне кажется... Как будто, я слушаю биение его сердца каждый день. Как будто, это самая естественная вещь на свете, лежать, вот так, рядом с ним. Мне хотелось бы думать, что это моя близость, заставляет его сердце биться так быстро.
- Твое сердце бьется учащенно- говорю или, скорее, бормочу я.
- В самом деле? - насмешливо удивляется он.
- Мм... Да, - бормочу я в ответ – что заставляет меня задаться вопросом, не покидал ли ты тайком кровать, чтобы заказать для меня большой завтрак.
«Или, возможно, ты так же возбужден нашей близостью, как и я», - добавляю я про себя.
Он усмехается и я знаю, сейчас он встанет, спросит меня, что я хотела бы на завтрак, и я этого не хочу. Встать, означает вновь оказаться перед реальностью со всеми ее ужасающими аспектами, но я пока не готова. И потому, собрав всю свою храбрость, говорю вслух то, о чем только что подумала.
Его усмешка исчезает, а сердечный ритм становится еще быстрее. По-крайней мере, мне так кажется.
- Или, возможно, это действительно так,- говорит он наполовину шутя, наполовину неуверенно в том, что я подразумевала под своими словами.
Я с сожалением тяну голову из теплого уютного гнезда его груди и смотрю ему прямо в глаза. Сердце бьется у меня в горле, несмотря на показное присутствие духа. Я не знаю что еще сказать и просто смотрю на него, с его полуусмешкой и полными удивления карими глазами. Он тоже не знает... Он так... быстрый удар сердца, внезапно, сопровождащийся странным чувством в животе, и, прежде чем я понимаю, что делаю, моя голова откидывается, а тело вытягивается так, что мой рот встречает его в поцелуе... Мягком и кратком, но заставляющем все мое тело пульсировать от сладостного возбуждения.

- Доброе утро, - говорю я, разряжая обстановку.
- Доброе утро,- отвечает он, своим хриплым утренним голосом, который я так люблю. – Как тебе спалось?
- На удивление хорошо. Наверное, потому что ты был рядом.
Он улыбается мне.
- Ты так думаешь?
Я киваю и мы молча улыбаемся друг другу. Через некоторое время он нарушает молчание:
- Нам надо вставать.
Думаю, разочарование слишком ясно написано на моем лице, потому что тут же прибавляет:
- Но, возможно, у нас есть еще немного времени, чтобы понежиться в постели...
Я киваю.
- Да, давай еще полежим,- и снова прижимаюсь к нему...

~
Заявления были сделаны, свободные концы дела связаны. Я непременно хотел навестить Кепвела в больнице и Скалли согласилась поехать со мной. Он все еще лежит рядом со своей женой, подсоединенный к аппаратуре, вызвавшей небывалое удивление у больничного персонала. Они никогда не видели ничего подобного. Мониторы, на которые проецировались мысли, теперь выключены. Возможно, врачи решили, что это было слишком серьезным вторжением в личную жизнь пациентов. Скалли не вошла в палату Кепвела вместе со мной. Она увидела врача, который принимал жертвы Кепвела и подошла к нему,чтобы узнать как у них дела. Я пристально смотрю на чету Кепвел, пока в комнату, через несколько минут, не входит Скалли. Вместе, мы некоторое время стоим в молчании.
- Они не проснулись, - заявляю я, ломая, повисшее в комнате безмолвие.
- Нет, не проснулись,- соглашается она.
- Как ты думаешь, почему?
- Не знаю, а что ты думаешь?
Я молчу. Он все еще лежит там, рядом с ней. Я ненавижу его за все, что он сделал. За все, что причинил тем женщинам, кто никогда больше не проснется. За Скалли, за то, что сделал с ней, за кошмар, через который он заставил ее пройти. Я мог бы убить его только за это. И все же я помог ему. Он получил то, что хотел и я помог ему в этом. Я все еще спрашиваю самого себя, почему? Это был мгновенный импульс, решение принятое за секунду. Так почему же мой инстинкт заставил меня оказать ему такую большую услугу? Да, я погрузился в состояние комы по его желанию. Но не ради него, а для Скалли, всегда для Скалли. Интересная мысль. Может быть я помог ему из-за нее? Я тут же начинаю сомневаться в справедливости этого. Помочь Кепвелу, чтобы помочь Скалли? Каким образом это могло бы сработать? Но, внезапно все становиться ясным как день. Это был я, я знаю. Я не мог полность отделить себя от Кепвела. Я знал что ему необходимо, мне была слишком знакома его агонизирующая боль по Мэгги. Я знал это настолько хорошо, что его горе заставило мое сердце замереть, а горло сжаться от сострадания. Я помог ему, потому что, это был мой долг перед Скалли. Я должен был показать ей, что готов на все ради нее, даже помочь Кепвелу, пренебрегая своей болью и гневом. Из-за своей боли и гнева. Я сделал это ради нее. Еще не все до конца ясно, но и того, что я знаю – достаточно. Если мои инстинкты направлены на защиту ее интересов, этого достаточно. Я смотрю на нее, уставившуюся на две близко сдвинутые кровати.
- Как ты думаешь, ее сны так же беспокойны как и твои?
- Не знаю. Но... она являлась мне в моих снах, когда я засыпала в той параллельной реальности. Она была спокойной и довольной, словно на своем месте, тогда, как все, чего хотела я – никогда больше не просыпаться.
Она снова умолкает.

~
Приближающееся окончание расследования и, возможно, Малдер, на какое-то время, заставили меня позабыть о Фитцджеральде и Страдфорд. И я чувствую, что виновата, Фитцджеральд, заслуживает больше, чем запоздалое воспоминание. И Страдфорд, Дженнифер, она... Я очень хорошо могу себе представить, что она чувствует. И она заслужила немного доброты и поддержки от меня, от нас, единственных, способных полностью понять ее, людей. Я восхищаюсь ею. Задумавшись об этом на минутку, я понимаю, что действительно восхищаюсь ею.

И, наконец, это она нашла нас. Она просмотрела отчеты сотового Малдера и позвонила своему давнему знакомомому, чей компьютер помог ей установить, номер таинственного адресата его последнего телефонного разговора. По словам Малдера, святая троица была крайне недовольна, что кто-то смог найти их с такой легкостью. Дженнифер надавила на них, с целью получить информацию о планах Малдера, что было не так трудно, потому что они и сами, сходили с ума от беспокойства. Хотя никогда не признались бы в этом ему, или даже самим себе....
Это именно она, руководила работой на месте преступления, помогая Колтону, вместо того, чтобы подчиняться его приказам. И делала все это, спустя только несколько дней после трагической гибели своего партнера. Я бы так не смогла и потому действительно восхищаюсь Дженнифер. О чем и сказала ей прямо, втретившись прошлой ночью в отделении полиции.
- Спасибо, - откровенно ответила она.
- Как у тебя дела?
- Стараюсь быть постоянно чем-то занятой.
- Я вижу.
- Это трудно, и все же я пытаюсь не думать слишком много о завтрашнем дне. Но, завтра наступит и, вероятно, поразит меня со всей силой...
Я киваю. Завтра утром мы вылетаем в Вашингтон. Завтра днем Джон Фитцджеральд будет похоронен со всеми почестями, какие только может получить агент ФБР, героически погибший при исполнении служебных обязанностей.
- Ты справишься. Ты просто прекрасно справлялась все эти дни. Ты спасла меня и агента Малдера. Ты сможешь спасти себя. Тебе только потребуется время.
Я улыбаюсь ей.
- Наверное Вы правы. – она стихает на несколько минут.
- Агент Скалли, а что бы Вы сделали, если бы это был агент Малдер?
Она не знает о моих снах, моих кошмарах. Такая молодая, все еще неиспорченная. Она потеряла партнера. Это ужасно, это худшее, что может случится с Вами, и как с агентом ФБР и чисто по-человечески, но это не то же самое. Это несравнимо с потерей партнера Вашей жизни.
- Я плакала бы, а оплакав, утерла слезы, потому что он хотел бы, чтобы я двигалась дальше. Его память не исчезла бы, но боль ушла и я смогла бы продолжить свой путь,- лгу я.
Тень улыбки появляется на ее лице.
- Возможно, я смогу сделать это. – говорит она мягко.
- Я знаю, что ты сможешь. – говорю я и обнимаю ее.
- Все будет хорошо,- утешаю я, вспоминая о своем сне и как ничто никогда не собиралось «быть хорошо», если бы Малдер ушел... Я рада, что для нее это не то же самое.