Каждый день приносит свои радости и свои мелкие гадости. Главное – суметь объяснить дню, почему он должен унести гадости обратно. Примерно так с утра думал Малдер, когда обнаружил, что одеть ему нечего и вообще вещи можно назвать лишь «условно-чистыми». Пришлось сгребать в охапку всю имеющуюся в шкафу одежду и идти в прачечную, откуда вернулся он лишь в четвертом часу дня и сейчас мрачно разглядывал три больших корзины с бельем. На кофейном столике горой громоздились чистые рубашки: Малдер особо не заморачивался и вещи сортировал просто – по кучкам. Выворачивая носки, агент то и дело чертыхался – пальцы на правой руке иногда сводило судорогой, отчего они становились непослушными, не желали сгибаться. Порой же всю руку до локтя словно начинали колоть маленькими иголочками изнутри и тогда Малдер вспоминал о рентгеновском снимке своего головного мозга. Скалли, рассматривая тогда томограмму, указала на ряд черно-белых и зеленых клеток и сообщила, что это нейроны. Проще говоря, нервные клетки, которые по умолчанию не восстанавливаются.

- Однако когда они отмирают, другие нейроны берут на себя их функции, - объясняла Скалли. – Но сначала создают между собой утерянные связи.

Поэтому все покалывания, судороги и приливы крови к поврежденной руке агент списывал именно на создание невидимых связей на молекулярном уровне. Временами Малдера мучил вопрос, куда же делись те образцы мозгового вещества, что у него забрали садисты в белых халатах. Может они до сих пор хранятся в лаборатории, где врачи ищут способ создать из них новый мозг? Или может полученные клетки просто вживили кому-то в надежде, что субъект тоже сумеет читать чужие мысли? В успехе последней задумки Малдер сильно сомневался. Сильные клетки, подобно спруту, поглотят слабые и начнут своевольно управлять мозгом своего нового владельца, а не наоборот.

Часы показывали только половину пятого, когда в дверь постучали. Осторожно и несколько неуверенно, словно бы сомневаясь в правильности принятого по дороге решения. Малдер невольно улыбнулся: нет, Скалли точно прогуливала в детстве школу, причем делала это весьма умело и изобретательно – не придерешься. Иначе сейчас бы его телефон разрывался от звонков Скиннера, разыскивающего своего удравшего с работы агента.

Малдер открыл дверь – в глазок он не смотрел никогда принципиально – и мгновенно об этом пожалел.

- Малдер, можно войти?

Вопрос остался без внимания, так же как лица Скалли, Скиннера и незнакомого ему молодого агента отодвинулись куда-то за пределы сознания, а весь мир сузился до решительно-волевого подбородка Адама Греньера и вечно измятого серого костюма Амелии Рассел.

- Неужели опять! – вырвалось у него.

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.

Сидя на подоконнике, Ви рассматривала через окно гладкую бархатную синеву неба, где среди россыпи звезд ей подмигивал серповидный глаз луны. Джимми валялся на кровати, болтая с кем-то по телефону. Иногда заползал под простыни полностью и заговорщицки понижал голос до шепота, но Ви его секреты мало волновали. В данный момент она задавалась вопросом, почему на пижамных штанах нет карманов, в которых очень удобно хранить, допустим, сигареты. Порывшись в столе среди скопившегося там барахла, девушка вытащила последнюю пачку «раковых палочек», закурила и машинально поискала глазами пепельницу. Вспомнив, что ее в доме по определению не водилось, Ви пожала плечами и распахнула настежь окно. Через десять минут, когда сигарета догорела уже почти до фильтра, из-под простыни высунулась недовольная физиономия Джимми, который почувствовал вдруг, что в комнате стало слишком прохладно.

- Ви, ты с ума сошла? – раздраженно сказал он. - На улице всего 5 градусов, закрой окно немедленно!

- Сам закроешь, - огрызнулась та, выбрасывая окурок в окно и слезая с подоконника.

Джимми проворно соскочив с постели, поймал ее за талию и притянул к себе.

- Ого, волчонок показывает зубки!.. - усмехнулся он, зарываясь носом в каштановую шевелюру Ви. – Помнится мне, ты сама согласилась, разве нет? И чем теперь недовольна?

- Ты заключил очередную проклятую сделку, - с досадой сказала Ви, принимаясь выворачиваться из объятий.

- Ну, допустим, - признал Джимми, неохотно отпуская ее. - И что это меняет?

- Что-то я не вижу у тебя особого желания идти на встречу с дилером самому.

- Да не могу я туда пойти, - разозлился Джимми. – Ты что, не понимаешь? Если меня арестуют, мне же впаяют десять лет!

- А меня по-твоему по головке погладят?

- Черт с тобой, не хочешь – не надо, - сдался Джимми и потянулся к телефону. - Позвоню Квоку, уж он точно не откажется деньжат заработать.

- Постой, - перехватила его руку Ви. – Я ведь не сказала «нет».

Она вдруг вспомнила, где и при каких обстоятельствах встретила Джимми. В прокуренной комнате дешевого мотеля, сидя на кушетке в окружении шестерых парней, Ви строила из себя легкодоступную девицу. На столе горела свеча, над которой Ви водила ладонью и когда пламя мимолетно облизывало огненным языком подушечки пальцев, театрально ойкала. Из противоположного конца комнаты за представлением наблюдал Джимми, не принимая участия в забаве, но и не останавливая ее. Ви тогда повезло - дальше лапаний под юбкой дело не зашло, парни в тот раз не пожелали связываться с малолеткой. А вот Джимми, наплевав на Уголовный кодекс, поймал ее ночью в коридоре и, назвав «огненной малышкой», потащил за занавеску. Ви впрочем и не думала сопротивляться, даже когда его руки скользнули ей под юбку. Джимми ей понравился, и тогда она просто не все о нем знала. Когда узнала, что связалась с поставщиком наркотиков, отступать было уже поздно.

Ви тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

- Хорошо, - согласилась она и быстро добавила, поясняя свое решение. – Потому что твой Квок – придурок, он все испортит.

Легкая улыбка тронула губы Джимми.

- Верно, а вот ты у меня умница, - он прижал ее к себе, целуя в макушку. – А того, кто тебе привиделся, выбрось из головы. Может он, приняв тебя за бездомную, решил припугнуть, чтобы не совалась на его территорию. Как тот мужик, помнишь?

Ви не стала разубеждать Джимми, что тот задремавший на скамейке бомж, которого она ненароком разбудила, до самых глаз зарос бородой и одет был по-другому. У этого же лицо скрывала маска Ричарда Никсона, а в руке он держал вместительную сумку. Девушка зажмурилась, старательно пытаясь прогнать из памяти засевший там навечно образ темной фигуры убийцы, который нес на плече девушку, чьи руки, как у сломанной куклы, безвольно свешивались вниз.

Ту девушку убил Ричард Никсон.

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.

Разглядывая незваных гостей, Малдер думал, что врачам перед операцией надо заранее узнавать у пациента не требуется ли ему помимо аппендицита вырезать еще пару-другую органов. Вот он бы не отказался, к примеру, чтобы вместе с образцами мозгового вещества у него забрали и воспоминания о семерых убитых девушках.

Больше всего Малдеру хотелось захлопнуть дверь, тем самым сразу дав понять Греньеру свои намерения, но сделать это ему мешала элементарная вежливость, вылезшая непонятно откуда. Скиннер, заметив замешательство агента, попытался дать задний ход:

- Агент Малдер, если мы не вовремя…

- Да входите уж, раз пришли, - пригласил агент.

У него создалось ощущение, что мимо него сейчас гордо прошествовали призраки прошлого, нагло на него поглядывая, будто уверенные, что раз уж их впустили, выгнать не посмеют. Гости, в большинстве своем незваные, выстроились полукругом в гостиной, стараясь не наступать на разбросанную по полу одежду.

- Меня зовут Ричард Аркин, - жизнерадостно представился незнакомый Малдеру молодой агент. Оттопыренные уши и россыпь веснушек на носу придавали ему сходство с Карлсоном. – Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр.

В голосе Аркина ни чудилось даже намека на насмешку – для него Малдер являлся не просто спецагентом, а Вип-персоной такого ранга, положения в обществе и опыта, до которых ему еще расти и расти. То, что Вип-персона щеголяла в шортах и заляпанной футболке, а также хаотический беспорядок в гостиной Аркина ничуть не смущали – он этого просто-напросто не замечал.

- Ты отлично выглядишь, нисколько не изменился.

Однако Малдер не воспринял данную похвалу Амелии Рассел с радостью – та как-то обмолвилась ему, что если один раз она увидела мужчину обнаженным, то в дальнейшем она его так и будет представлять себе, мысленно раздевая взглядом. А Малдера она в прошлом не раз видела в чем мать родила.

- Чему обязан? – с холодком поинтересовался он, достаточно насладившись ритуалом вежливости. – Вряд ли это он, как-никак прошло одиннадцать лет.

- Одиннадцать лет и девять дней, - сообщил Греньер и с некоторой обидой добавил, – Между прочим, мы в отделе поведенческих преступлений не пустые бутылки собираем. Не будь мы уверены, что это наш парень, не пришли бы к тебе.

- А здесь-то конкретно вы что забыли, Греньер? - хмуро вопросил Малдер, чувствуя как немилосердно начинает болеть голова. – Я давным-давно ушел из отдела поведенческих преступлений.

- Одиннадцать лет назад, - машинально уточнил Греньер, подходя к стоявшему в углу аквариуму. Полюбовавшись на его обитателей, щелкнул пальцем пару раз по стеклу. Бедные рыбки заметались, не понимая откуда взялся звук.

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.

- За твое «спасибо» я не скажу тебе «пожалуйста», - насмешливо ответил Адам. – И не я настоял на твоем участии в расследовании.

Прежде чем Малдер успел осмыслить сказанное и понять, куда клонит Греньер и почему говорит загадками, вмешалась Скалли:

- Малдер, позволь им объяснить.

«Да толку-то с их объяснений», подумал агент. Кэрри Энн, Анжела, Морин, Сьюзен, Рэйчел, Мишель и Джессика… Кто стал жертвой на сей раз, Малдер знать не хотел, но его никто и не спрашивал.

- Грейс Джонсон, - бесцеремонно влез в его мысли Аркин. Такта в нем было как у танка, который едет по трупам. – Ее тело нашли девять дней назад в устье реки.

Взяв протянутую Аркиным папку, Малдер нехотя раскрыл ее и еле слышно выдохнул.

Четыре глубоких багровых отметины на шее – то ли от веревки, то ли от проволоки - свидетельствовали о том, что девушка сопротивлялась. И сопротивлялась долго. Светлые волосы, как у Джессики и тонкая фигурка. Порой в хрупком теле кроется недюжинная сила, но у девушек против здорового мужика не было никаких шансов.

*Примите мои соболезнования*

На похороны Малдер, как и остальные агенты, пришел в надежде, что убийца не устоит перед соблазном и тоже явится на кладбище, где его есть возможность заловить. Но видел агент лишь мистера и миссис Геллар. Пара давно уже развелась и оба жили своей жизнью, но общее горе – смерть их дочери – сблизило родителей, правда ненадолго. Стоя по обе стороны от гроба, они слушали слова соболезнования от выходивших из церкви людей.

- …Элизабет Кинни нашли этим утром в парке Монтроуз, - продолжал тем временем Аркин, передавая Малдеру другую папку. - Можно сказать, нам крупно повезло: капитан из 9 округа практически сразу установил связь с прошлыми делами и мигом передал запрос нам в ФБР.

Везением, по мнению Малдера, тут даже близко не пахло – на нежной коже отпечатались пять багрово-фиолетовых отметин. На этот раз душили руками.

- Патологоанатом определил время смерти: между половиной двенадцатого и двумя часами ночи, - сообщила Рассел. – Так что труп совсем свежий.

Малдер закрыл папку.

- Мы находили трупы самое позднее через 24 часа, – резюмировал он. - Долго он тела у себя не держал, избавлялся от них при первой же возможности. Никогда ни одной ошибки не совершил и никаких сообщений нам не оставлял.

- Ну на этот раз кое-что есть, - сказала Рассел, обменявшись красноречивым взглядом с Греньером.

- Что именно? – тут же встрепенулся Малдер.

Скалли вытащила из кармана прозрачный полиэтиленовый пакет.

- Узнаешь?

Малдер внимательно всмотрелся в пожелтевший газетный лист.

- Да, это снимок профессионального фотографа Гэри Танзини. Ранее он фотографировал места преступлений для «Вашингтон Пост». Я, увидев Танзини внаглую щелкавшего фотоаппаратом, незамедлительно дал этому фотографу в морду, а он за этот снимок позже получил Пулитцеровскую премию. И где справедливость в этом мире?

- Он что, получил Пулитцеровскую премию вот за этот снимок? – изумилась Скалли. Ничего примечательного она в нем не находила.

- Ну не за один-единственный, разумеется, за серию фотографий, - пояснил Малдер, сгибая и разгибая газетные уголки. – Танзини нисколько не волновало, что любая смерть – это горе и трагедия для близких, с моральными ценностями он никогда не дружил, а с головой и подавно. Все, что хоть мало-мальски сулило ему выгоду, он использовал исключительно в своих интересах.

- И успел даже обзавестись поклонниками, - не преминула заметить Рассел. – Эту газету нашли сегодня утром возле тела Элизабет Кинни.

Руки Малдера дрогнули, правую обдало жаром и покалыванием мелких иголочек, пальцы непроизвольно разжались и улика, выскользнув из рук, медленно спланировала на пол.

- Малдер, в чем дело? – наклонилась к нему Скалли.

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.

- Ни в чем, - быстро ответил он, наклоняясь, чтобы поднять упавший пакет. - И вы считаете, что это послание адресовано мне? Боюсь, вашим надеждам не суждено сбыться.

-Хотите сказать, что связи между убийствами нет? Зачем тогда убийца оставил газету? Что он этим хотел сказать? – допытывался Скиннер.

- Да все, что угодно, - пожал плечами Малдер, небрежно бросая снимок на стол. – Может, он обиделся, что первое его убийство пресса должным образом не осветила. Посудачили и забыли. А может, он хочет дать понять вашему отделу, Греньер, что вернулся именно он, а не какой-то подражатель-псих убивает девушек ради забавы. Но в любом случае газета никак не вписывается в общую схему. До сих пор никаких – подчеркиваю: никаких – посланий убийца не оставлял.

- Но ведь для кого-то же газета предназначалась, - гнула свое Рассел. – И думаю, не ошибусь, если предположу, что для тебя.

- И что мне теперь делать? – начал злиться Малдер. – Ну давай напишу ему ответное письмо.

- Если таким образом получится его выманить, то почему нет, - спокойно ответила Рассел.

Малдер промолчал. Ну как они не понимают?! Четыре месяца он отдал этому расследованию, в течение которых преступник играл с ним в кошки-мышки, действуя с невероятной ловкостью и осторожностью. Он обвел вокруг пальца всех – и полицию, и ФБР - и оставил в дураках его, Малдера.

- Мне жаль, но помочь вам я ничем не могу, - тихо сказал агент.

- В таком случае не станем более отнимать у тебя время, - начала прощаться Рассел и издевательски добавила. – Уверена, арифметику ты отлично знаешь. Значит, начинай считать трупы.

«Имел я вас ввиду», подумал Малдер, однако мысль свою оставил при себе, надежно упаковав ее в недра черепной коробки. Арифметикой придется заниматься им всем, и для Рассел отсчет, похоже, уже наступил.

Греньер отлепился от стены, возле которой практически весь разговор простоял изваянием и вдруг выдал:

- Если маньяк старается привлечь к себе внимание, то самое последнее что Малдеру следует сделать – это плясать под его дудку.

- Конкретно ко мне это дело не имеет никакого отношения, - отрезал Малдер.

- Сойдемся на том, что ты со мной согласен, - по-своему истолковал его слова Греньер. – Не утруждай себя, мы справимся. И старайся поменьше думать, тебе вредно.

Продемонстрировав свою осведомленность, Греньер как видно ждал хотя бы слов благодарности, но на столь явную заботу Малдер отвечать не стал. Он вообще давно задавался вопросом, а нужен ли людям собеседник? В случае с Греньером выходило, что главное для него считать, что собеседник есть, а все, что Адам хочет услышать, он отлично скажет себе сам.

Малдер встал, показывая, что разговор окончен и отправился в прихожую с намерением позволить гостям выйти вон. Рассел остановилась в дверях и обернулась:

- Ты помнишь, что сказал мне перед тем, как ушел?

- Амелия, не начинай…

- Хочешь сказать, что забыл? А я напомню: ты просил, что если хоть малейшая зацепка возникнет по делу, звонить тебе сразу. Ну как, просветлело в голове?

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.

- Да лучше скажи как есть, - перебила Рассел. - В газетах публиковали сотни снимков с мест преступлений, и преступник мог оставить рядом с телом любую газету с любым левым снимком. – Рассел помолчала. – Ты же сам знаешь: раз он тебя выбрал, тебе не отвертеться. Он не позволит.

- А вот тут ты ошибаешься.

Амелия лишь печально улыбнулась в ответ.

Захлопнув дверь, агент повернулся, увидел сосредоточенное, серьезное лицо Скалли, и, не дожидаясь от нее вопросов, пояснил:

- Если я буду участвовать в расследовании, и в процессе погибнут еще люди, это будет моя вина, потому что я подписался на неоговоренные правила игры. Если же стану просто наблюдать за ходом расследования и опять же погибнут люди, виноват вновь окажусь я. В общем, куда ни кинь – всюду клин.

- При любом раскладе виноват ты ни в чем не будешь, Малдер.

Малдер фыркнул.

- Советую тебе почитать отчеты одиннадцатилетней давности, я тогда по всем статьям провалился.

- И поэтому ушел из отдела? – решила узнать подробности Скалли, присаживаясь рядом.

- Все гораздо сложнее, - Малдер взял со стола скрученные в комок носки и начал перекидывать их из руки в руку. - А может все гораздо проще… От меня требовалось поймать «плохого парня», а я можно сказать собственноручно вырыл жертвам могилы.

- Ты ведь сделал все, что смог, - утешающее коснулась его плеча Скалли.

- Тебя там не было, ты не понимаешь, - довольно резко ответил Малдер, неосознанно сжав в руке комок ткани. - Я вел себя чересчур самонадеянно. Может, поэтому и ушел из отдела поведенческих преступлений.

- И Греньер из-за этого так зол? – недоверчиво спросила Скалли.

- Да ему-то с какой стати злиться? Это Паттерсон тогда бесновался как спущенная с цепи собака, а Греньер только радовался.

- И Рассел тоже?

Малдер покосился на совершенно невозмутимую напарницу. Никакой враждебности в ее голосе не слышалось – она казалась искренне заинтересованной перипетиями его прошлой жизни. На самом же деле, Скалли хотела, чтобы напарник сам озвучил истину, которую она и без него знает. Ведь лучше один раз услышать, чем двести раз предположить.

- С Амелией мы какое-то время встречались, провели вместе несколько ночей к обоюдному удовольствию. Сдается мне, что меня она просто использовала. На какое-то время ей хотелось почувствовать себя счастливой, желанной и не замужем.

- Интересный способ, - протянула Скалли. – И как, ей помогло?

- В какой-то степени да, - признал Малдер. – Если учесть, что замужем она была за Греньером, то сама понимаешь.

Скалли поспешно согласилась с напарником, хотя и оправдывать Амелию Рассел, девиз которой с рождения был «Загрызу за личное счастье», у нее желания не имелось.

- Так значит, дело ведешь ты? – внезапно перехватил инициативу разговора Малдер, свернув его в менее болезненное для себя русло. – Или Скиннер от нечего делать пожаловал ко мне в гости?

- От Скиннера требовалось лишь получить твое согласие на участие в расследовании, а меня прихватили как твоего лечащего врача, чтобы дала необходимую консультацию по мере надобности.

- И каков твой вердикт, как врача?

- Курс реабилитации до конца не пройден, - заявила Скалли не терпящим возражений тоном. – И для тебя срываться сейчас на полевое задание идея далеко не блестящая.

- Но упирается все в то, что кроме меня некому, - подытожил Малдер. – Черт, одиннадцать лет прошло! Я надеялся, что он давно сдох!

- Малдер, вчера ночью… - начала Скалли, но с тем же успехом она могла говорить стенке. Напарник ее совершенно не слушал.

- Одну я тебя с Греньером не оставлю – чуть что пойдет не так, он навесит на тебя всех собак. Да и душевных сил убьешь на расследование вагон и маленькую тележку.

- Малдер! - повысила голос Скалли.

- Да, слушаю, - осекся тот.

- Кажется, у нас есть свидетель.

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.

Держа на коленях пару черных туфлей, он водил рукой по их замшевой поверхности и напряженно размышлял.

Она убежала. А значит, что-то видела.

Одна эта мысль заставляла все внутри него похолодеть от ужаса и безысходности. Знай он, что засветится, не сунулся бы в Монтроуз. Черт возьми, да в нем ночью безлюднее, чем в пустыне Гоби в сезон песчаных бурь! Но вот ведь взбрело какой-то наглой малолетке потаскаться по парку, надеясь на романтическое трио: ее «Ромео», она и луна.

- Провались ты! – ругнулся он, с силой сжимая туфли в руках, так что заскрипела согнутая пополам подошва.

С самого начала он соблюдал осторожность – подкараулил жертву на парковке, оглушил, потащил в парк, где и задушил, не забыв про перчатки. Маску же Никсона он надел сразу, еще на парковке.

Затея подразнить Малдера неожиданно стала казаться не то чтобы бредовой, а слишком опрометчивой. В своем стремлении привлечь его внимание он несколько перегнул палку. «Для того чтобы пришить пуговицу, нужна игла, а не лом», часто говорила ему мама.

Мысли, блуждая по лабиринту памяти, вновь вернулись к той девушке. Нет, на месте преступления найти ничего нельзя, об этом он позаботился. Поразмыслив, пришел к выводу, что свидетельницу требуется убрать, на всякий случай. А дальше Малдер пусть сам делает выводы.

Продолжение следует...

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.

Оля, так а как же переводить, если оригинал не любишь? Это не перевод тогда уже будет, если без души делать))

Завсегда пожалуйста! Я рада, что тебе понравился этот фик)

Когда отправляешь мозги в починку, выписывай квитанцию на возврат.