Where Is Home?...

- Хочешь, я поведу?

Он молча покачал головой и покрепче сжал руль.

За окном шел проливной дождь, продолжавшийся с полудня прошлого дня. Скалли осторожно прикоснулась к холодному стеклу, наблюдая за тем, как тонкие струйки воды сбегают вниз, размывая пейзаж вокруг.

На секунду она поймала себя на мысли, о том, что уже и не помнит, в каком они сейчас штате, какой город только что оставили позади... Она посмотрела на часы – половина двенадцатого вечера, двадцать четвертое декабря 2003 года…

На заднем сидении их Лэнд Ровера валялись две дорожные сумки, несколько пластиковых пакетов с едой и одна маленькая, угрюмая искусственная елка с дешевыми игрушками, купленными на распродаже в Таргете.

Скалли вздохнула, и устало прикрыла глаза.

С Рождеством. С еще одним чертовым Рождеством…

Она перестала праздновать его три год назад, когда похитили Малдера. Она не ставила елку в тот год, она не готовила праздничный ужин, не ездила к матери. Она отчетливо помнила Сочельник 2000-ого года. Тогда, точно так же как и сегодня, лил дождь…

Подтянув под себя ноги Дана легко свернулась в клубок на просторном сидении и подняла ворот своей куртки. Она уже давно научилась спать вот так, тем более это не составляло ей особых трудностей – уместиться на пассажирском сидении Лэнд Ровера. Она сильно похудела, и теперь весила, должно быть на семь килограмм меньше чем раньше. Это было заметно по одежде, которая висела на ней, по морщинкам, которые немедленно покрыли тонкой сетью ее лицо. Впрочем ей было все равно как именно она выглядит… Уже очень давно ее перестало это интересовать….

Она украдкой посмотрела через плечо на Малдера. Его брови были нахмурены, он казался полностью сосредоточенным на дороге, но Скалли знала, что он думает совсем о другом.

Рождество.
Она горько усмехнулась, вспоминая, как когда-то в прошлой жизни, радовалась этому празднику….

- Ты точно не устал?
Он снова отрицательно покачал головой. Машина остановилась на светофоре, на какое-то время все звуки вокруг исчезли, и только шум дождя, казалось, стал еще громче. За окном нервно замигал красный, затем снова сменился на зеленый и машина тронулась с места.

Скалли вздохнула, прикрыла глаза и попыталась уснуть….

Дождь сильнее тарабанил по крыше, вода плотным потоком стекала по лобовому стелу. Дворники были отключены, единственное освещение в салоне машины – зеленые цифры, обозначающие выбранную радиостанцию, которая сейчас была переведена в бесшумный режим.

Скалли внимательно посмотрела на Малдера, тень от воды на стекле скользила по его напряженному лицу. Он смотрел строго перед собой, руки по-прежнему сжимали руль.
Дана заметила знакомую морщинку на его лбу – морщинку, которая в любых ситуациях выдавала то, что Малдер огорчен, что его мысли заняты чем-то тяжелым и мрачным.

Скалли протянула руку и осторожно коснулась его плеча.
Он не вздрогнул, не повернулся к ней, ничего не сказал.
Он просто закрыл глаза и сглотнул тяжелый комок в горле.

Дана посмотрела на часы.

- С Рождеством, Малдер.

Несколько секунд она смотрела на него в ожидании ответа, а затем просто отвернулась к своему окну и уставилась взглядом в собственное отражение в темном стекле.

Тишина давила на уши, шум воды по крыше становился пугающим…

- С Рождеством, любимая…

Скалли вздрогнула и резко повернулась к нему, чувствуя, как слезы жгут ей глаза.
Он никогда не называл ее так прежде.
Он никогда не произносил эти чертовы слова.
Никогда…

Она снова протянула руку, пытаясь поймать его запястье, но Малдер упрямо увернулся от прикосновения и завел мотор. Резко тронувшись с места, он развернул машину в обратную сторону и силой вдавил педаль газа в пол, выжимая почти максимальную скорость.

- Куда мы едем? – Спросила Скалли, торопливо пристегивая ремень безопасности.

Малдер быстро посмотрел на нее – впервые за несколько долгих часов – и ответил:

- Домой.

2 января 2008

а вообще есть такая песня у группы Blok Party - Where is home называется. Вот из нее то и растут ноги этого карлика.

***

За выходные выпало много снега. Дороги замело, почти не проехать – таксист изо всех сил старается сдерживаться, чтобы не обронить грубое слово при даме. Она впрочем, не заметить этого – она слишком поглощена своими мыслями, грустными мыслями, совсем не теми, что должны быть у беременной женщины в канун Рождества.
У ворот кладбища машина останавливается, дальше только пешком, через сугробы. Она расплачивается, улыбается и поздравляет его с наступающим праздником. Выражение лица таксиста меняется на долю секунды и приветливо улыбнувшись, он отвечает ей встречным поздравлением. Судя по акценту, он из восточной Европы. Может быть поляк, или русский. Приятная внешность, но очень усталые глаза.
Слава Богу, в Сочельник в таких местах не многолюдно. Она кутается в пальто, поднимает воротник и насколько возможно быстро пробирается по едва различимой дорожке. На некоторых могилах лежат свежие цветы – красные розы, только слегка присыпанные снегом. Очень красивые красные розы, думает она, красивые, но печальные.
Конечный пункт ее путешествия – могила, последняя в этой линии. Она быстро добирается до нее, с удивлением обнаруживая, что теперь за этой могилой расположены еще четыре совсем свежие. Пока не начинаешь постоянно ходить на кладбище, не представляешь, как же часто умирают люди.
Смахнув перчаткой снег с надгробия она внимательно смотрит на надпись, на имена. Читает каждое по несколько раз, про себя, снова и снова пытаясь осознать и принять. Бесполезно.
Прошло почти два месяца, а она по-прежнему не верит.

Она постоит здесь еще несколько минут, пытаясь переложить в слова все, что чувствует. Она не произнесет их вслух – она чувствует себя глупо, когда делает это – а лишь проговорит про себя, надеясь, что они дойдут до адресата, где бы он сейчас ни был.
Она поздравит его с Рождеством.
Она скажет ему, что любит.
Попросит вернуться.
А потом снова пойдет снег, и она, словно опомнившись от тяжелого сна, оторвет глаза от надгробного камня, молча развернется и пойдет прочь, оставляя на снегу свежие следы. Снегопад будет усиливаться, и вскоре ту самую могилу снова заметет, заметет ее следы, заметет красные розы.
Пройдет еще два месяца. И еще.
А она так и не сможет в это поверить.

11 октября 2008.

Автор: Piper Maru (pipermaru@mail.ru)
Summary: Создавая идеальную реальность для меня, Курильщик совершил только одну ошибку – он поместил в нее не ту женщину…
Категория: v, msr, post-ep, mulder pov.

Она пытается заботиться обо мне, не смотря на все мои протесты.
Не разрешает мне появляться на работе раньше установленного врачами срока, говорит, что я не должен перенапрягаться, что должен хорошо спать, гулять и дышать свежим воздухом, а так же правильно питаться. Ей виднее, впрочем, я совершенно не чувствую себя таким уж больным.
Есть во всем этом и очевидные плюсы – она много времени проводит со мной, а после того, что узнал, когда лежал на той больничной койке, я не могу не думать о ней до неприличия постоянно.
Я прочитал ее мысли, так же легко, как прочитал мысли всех, кто находился вокруг. Я помню, как услышал ее за много миль, помню, что ее голос, сначала очень тихий, прорезался сквозь нестройное эхо всех тех, что гремели вокруг меня. Она неслась ко мне, нарушая правила дорожного движения, и в своих мыслях она снова и снова повторяла только одно – мое имя. Как молитву, или как заклинание, но она верила, что пока она будет повторять его про себя, я ее не оставлю. Что ж, в какой-то степени она была права – я готов был уйти, в любой момент, пока не услышал ее.
Лежа там, в больнице, я сначала пытался бороться с собственным телом. Я пытался приказать своим ногам двигаться, глазам моргать, я так хотел встать, и я чувствовал в себе силы для этого, но мое тело не слушалось. Я пытался докричаться до людей вокруг и до врачей, но затем понимал, что мио губы по-прежнему плотно сжаты и я не могу заставить их пошевелиться. Я вел войну сам с собой, до определенного момента свято веря, что я смогу победить, но однажды, я вдруг понял, что это практически конец. Мне осталось немного, последние несколько часов, может быть дней, прежде чем мой мозг поглотить остатки моего разума. Я начал сходить с ума – я перестал различать голоса в своей голове, и только изредка, в припадках моментного прояснения, я узнавал кого-то – свою мать, Скиннера, своего врача.
Но это было до того, как я услышал ее голос.
Я помню, как подумал, что теперь все будет хорошо, что она вытащит меня. Я помню, что впервые почувствовал чье-то тепло, когда она прикоснулась ко мне. До этого, клянусь, я не чувствовал свое тело, иногда я сомневался что оно у меня все еще есть. А потом она взяла меня за руку. Моя Скалли. Она говорила со мной, молча стоя у моей постели и я так хотел ответить ей, заверить, что я все еще здесь, я с ней и всегда буду. Всегда. Я обещал ей это однажды, много лет назад…
Она сдерживала слезы, боясь, что если я увижу их, то расстроюсь. Она единственная не сомневалась, что я еще могу воспринимать окружающий мир. Помню, как врачи говорили ей, используя свои обезличенные термины, что меня практически уже нет в живых, и она слушала их, кивала, повторяя то и дело, что все понимает, но я то знал, я то слышал, как в своих мыслях она кричала им, что они могу отправляться к черту, и что она не сдаться и, что она вытащит меня, даже если ей придется для этого пройти все круги ада.
Я верил ей. Я хотел верить…

Я откидываюсь на подушку и закрываю глаза, невольно вспоминая сон, который сотворил для меня Спендер в попытке усыпить мое сознание.
Идеальный дом, жена, дети. В какой-то момент, на долю секунды, я даже пожелал, чтобы это было правдой, тогда, когда увидел свою сестру, но мысль, последовавшая за этим перечеркнула все. Я захотел позвонить Скалли и сказать ей, что Саманта жива. Скалли. К мысли о ней в конечном итоге приходило все.
И так, наверное, будет всегда.

Я встаю с кровати – чуть медленнее чем обычно, пытаясь справиться с приступом тошноты, который сопровождает каждое мое перемещение по квартире, - натягиваю джинсы и медленно выхожу из комнаты. Из кухни доносятся приглушенные звуки – Скалли чувствует себя здесь как дома и без труда находит все, что ей нужно. Пахнет чем-то вкусным и впервые за несколько дней я чувствую настоящий голод. По страхом очередной нравоучительной лекции я заглядываю на кухню и вижу там свою напарницу – в моей футболке и в моих же спортивных штанах, которые я вчера оставил в гостиной. Она стоит ко мне спиной, и что-то помешивает деревянной ложкой. Это очень милое зрелище, и я бы с удовольствием понаблюдал за этим еще немного, но рискую разозлить ее, поэтому я тихо ретируюсь и отправляюсь обратно в постель.
Когда она придет ко мне в комнату, чтобы сказать, что обед готов, я притворюсь спящим и может быть тогда она снова осмелиться сделать то, что сделала утром, когда не знала что я уже не сплю – может быть, она снова поцелует меня, легко и едва уловимо, едва касаясь своих губ моими. Может быть. Может быть….

6 ноября 2008 г.