Когда она проснулась, уже почти рассвело. Она с наслаждением потянулась, зевнула и, перевернувшись на спину, уставилась в потолок. Потолок своей спальни. Вспомнив предыдущую ночь, она посмотрела на соседнюю подушку, смятая наволочка которой могла о многом поведать.

Прошлой ночью она спала не одна… но сейчас рядом никого не было. Линда Келли сморгнула подступившие слезы – это не поможет; это никогда не помогало.

И все же у нее есть причины радоваться – она провела ночь с одним из самых симпатичных и сексуальных мужчин. И он хотел быть с ней.

Однако он ушел еще до рассвета, и Линда не могла не переживать по этому поводу.

История ее жизни.

Она знала, что видели мужчины, когда смотрели на нее – слишком худая, слишком бледная, неброско одетая, застенчивая и нерешительная, да к тому же еще и заикающаяся от волнения. Определенно не женщина-вамп – скорее та, что вызывает у окружающих жалость.

В школе Линда была из тех, кто никогда не ходил на танцы и школьные вечеринки - у нее было едва ли больше двух свиданий. Она проходила по школьным коридорам с опущенными глазами и говорила только тогда, когда ее о чем-то спрашивали. Учителя, вероятно, считали ее умственно отсталой - просто чудо, что она смогла получить диплом.

Линда бросила колледж; слишком сильно было социальное давление. К тому же она ненавидела общежитие; всех этих популярных, жизнерадостных девушек-студенток, смотревших на нее свысока, потому что ей никак не удавалось избавиться от своей болезненной застенчивости. Ничего не вышло и тогда, когда она попыталась присоединиться к одному из женских клубов, поэтому она просто предпочла уйти.

Поиски подходящего места заняли много времени, но наконец Линде удалось найти работу, которая ей нравилась и с которой она неплохо справлялась. Если она и была одна по ночам, возвращаясь в свою маленькую квартирку, и не знала чем заняться по выходным, то твердила себе, что так будет не всегда. Когда-нибудь она встретит того, кто оценит ее по достоинству. Когда-нибудь.

Затем она встретила Антона ЛаВилла и безумно в него влюбилась. Разумеется, он ее не замечал; да и с какой стати? Мужчины вроде него никогда не обращают внимания на таких женщин, как она.

Он частенько наведывался в нью-хемпширский полицейский участок, но в ее крошечной кабинке, одной из многих в участке, Линда редко видела новые лица. И ей это даже нравилось. Но однажды, когда она была сильно занята, прижимая телефон к уху и одновременно торопливо печатая… он прошел мимо. В этот момент девушка как раз сделала перерыв, чтобы перевести дух. Увидев его, Линда позабыла о работе и перестала обращать внимание на требовательный голос в телефонной трубке. ЛаВилл не заметил ее, но она смогла подробно его рассмотреть. Позже, этим же днем, их представили друг другу, когда он проводил небольшой семинар о важности межведомственного взаимодействия местных сил правопорядка и Бюро.

Девушка пожала его руку, и он улыбнулся ей. Этого оказалось достаточно -она потеряла голову, отчаянно и безнадежно влюбившись в него.

Однако прошло несколько дней, а Антон никак не давал понять, что они встречались прежде. Наверняка он лишь смутно помнил ее – в конце концов они разговаривали всего несколько минут, когда впервые были представлены друг другу. Очевидно она была абсолютно незапоминающейся личностью.

Затем к расследованию присоединились агенты из Вашингтона, и Антон перестал замечать всех, кроме симпатичной агента Скалли - Линда могла быть безумно влюбленной, но при этом она не лишилась рассудка и не ослепла. Антон ни на минуту не выпускал агента Скалли из вида, пристально следя за каждым ее шагом. Линда могла с уверенностью сказать, что агент Скалли не обращала на него внимания, смотря только на своего симпатичного напарника, агента Малдера.

И разве можно ее упрекнуть? Агент Малдер было как раз таким мужчиной, которые всегда привлекали Линду: высокий, темноволосый, симпатичный, внимательный, умный и заботливый. За неделю Линда разглядела все это и даже больше, особенно по отношению к Дане Скалли. Заметила она и то, на что другие в силу своей недостаточной проницательности не обратили внимания – как эти двое смотрели друг на друга, как прикасались. Если они еще и не были влюблены, то определенно двигались в этом направлении. Может быть потому, что Линда сама была влюблена, она и заметила это. И, возможно, если бы ее сердце уже не было занято другим, она могла бы влюбиться в агента Малдера. Но он был не для нее.

Прошлой ночью она занималась любовью с мужчиной, который БЫЛ для нее. Ей хватило ума не задавать никаких вопросов, принимая все, как есть. По какой-то причине Антон хотел ее, даже если он и ушел до рассвета, проспав в ее объятиях всего несколько часов. Оставил, не сказав ни слова на прощание, ушел крадучись, сняв обувь, как будто боялся разбудить ее; боялся того, как она могла себя повести. Он думал, что она потребует от него заверений только потому, что они переспали? Линда не была невинной дурочкой. До ЛаВилла у нее действительно был всего один мужчина - она какое-то время встречалась с ним еще в колледже. Но при этом она не была настолько глупой и эмоционально незрелой, чтобы вешаться на мужчину только потому, что он занимался с ней сексом.

Линда искренне любила Антона ЛаВилла и хотела быть рядом с ним.

Однако она ничего от него не требовала, понимая, что это не лучший способ удержать мужчину. Линда знала, что должна действовать хладнокровно. Она улыбнется, когда встретится с ним утром; улыбнется и использует все свое обаяние, чтобы добиться его привязанности. Чтобы убедиться, что он замечает ЕЕ, а не какую-то другую женщину. Она сумеет побороть застенчивость и нервозность, а также проклятое заикание и стать привлекательной для мужчины, которого хотела. У нее получится.

Линда поднялась с постели и прошла в ванную – поставленная цель наполняла ее решимостью. Сегодня она наденет свою лучшую одежду; даже нанесет макияж и использует парфюм, а потом что-нибудь сделает со своими длинными, жесткими волосами. Этим утром она войдет в конференц-зал и сядет рядом с ним, улыбнется, может быть, дотронется до его руки и скажет, что провела потрясающую ночь. Позволит ему рассмотреть ее, почувствовать ее аромат… заставит его вспомнить о том, что произошло между ними.

Она могла это сделать - любовь придавала ей сил. Линда улыбалась, выходя из ванной комнаты.

«Я вновь его встретил сегодня днем. Поганый ублюдок, занимающийся своими обычными погаными делами. Я должен его остановить. До того, как он разрушит еще одну семью, его надо остановить. Она не виновата. Так же, как Анна.

Нет, не так – я видел, с ним БЫЛА Анна. Пусть ее волосы не были черными, но это соблазнительное тело принадлежало именно ей, я узнал его. Женщины постоянно красят волосы, они же вечно недовольны теми, что им дал Бог. Но это была она, моя Анна. МОЯ. Не его, она не собственность этого сукина сына.

Они обедали в модном маленьком кафе, в центре, прямо у всех на виду - кто угодно мог их видеть. Он пытался вскружить ей голову деньгами и всем остальным. Жене другого мужчины! Сволочь! Соблазняет ее деликатесами, как будто ей не нравится то потрясающее тушеное мясо, которое я готовлю, и которое она всегда любила. Ей не нравится моя стряпня, но в то же время она ест проклятый обед, которым он ее угощает. Мне плевать, что это модный ресторан – здесь подают дорогое дерьмо.

Я видел ее затылок. Я знаю, что она улыбалась ему. Моя Анна, улыбающаяся другому мужчине. Она не виновата. Женщины такие слабые. Они ничего не могут с собой поделать, когда какой-нибудь ублюдок использует все свое обаяние, чтобы соблазнить их. К тому же они чертовски любопытны и хотят узнать что-то новое, попробовать что-нибудь запретное. Она вернется ко мне. Я знаю, она вернется. Она соскучится по тому, что я давал ей, по любви, которую я ей дарил, и вернется.

Она верит любой его лжи. Я знаю, он лжет, эти проклятые, ворующие жен ублюдки всегда так делают. Они лгут и разрушают семьи. Она послушается его – снова – потому что ничего не может с собой поделать. Это дело мужа – контролировать поведение и чувства жены. Она ушла от меня прежде, чем я мог позаботиться о ней, но это больше не повторится. Я все исправлю и накажу виновного.

И может быть на этот раз он умрет. Я должен разделаться с ним как можно скорее. Прослежу за ним, вырублю и порежу. Заставлю его истекать кровью. Заставлю его страдать за то, что он соблазнил мою Анну. Отрежу его гребаные яйца и запихаю ему в глотку, а затем посмотрю, как ему понравится вкус его собственного члена. Пусть истекает кровью, пока не сдохнет. Пока я, наконец, не избавлюсь от него.

А затем она вернется ко мне. Когда она увидит, что ублюдка больше нет рядом, моя Анна вернется ко мне.

Я удивлю ее, когда она придет. Тушеное мясо и лимонный пирог. Моя Анна любит лимоны. Я пойду сегодня за покупками»

Трейси закрыла дневник. Ее руки дрожали, когда она неуклюже пыталась завязать ленту. Сделав более-менее приемлемый узел, девушка убрала книгу в верхний ящик прикроватной тумбочки, в очередной раз пожалев о том, что она не запирается. Однако Трейси решила, что это все-таки довольно безопасное место, так как в ее спальне редко бывали посетители. В крайнем случае, она могла сказать, что пишет роман, если бы кто-нибудь обнаружил дневник и спросил.

Три месяца назад она наконец-то заглянула за оборот. До этого Трейси действительно думала, что ее отец писал роман или что-то в этом духе. В конце концов, она едва его знала; он вполне мог оказаться начинающим писателем, делающим небольшие наброски в дневник, в надежде когда-нибудь их опубликовать.

Ей хотелось так думать, но иллюзии рассеялись как дым, когда она заглянула за оборот, наполненный газетными вырезками и фотографиями.

О, Боже. Боже. Все это происходило на самом деле. Ужасные фотографии выпали из ее похолодевших пальцев; она не смогла их удержать. Двадцать с лишним моментальных снимков, сделанных с разных ракурсов и запечатлевших одного и того же мужчину в разных позах.

Нет, она ошиблась. Девушка заставила себя посмотреть поближе, сглотнув тошнотворный комок в горле. Разные мужчины, разный фон и, насколько она могла судить, все они были мертвы. Трейси сглотнула и отважилась сопоставить их с тем, о чем прочитала в дневнике отца. Тогда девушка наконец поняла, что пытался сделать ее отец. Чем он ЗАНИМАЛСЯ последние два года своей жизни.

Сначала он фотографировал их анфас – их глаза широко распахнуты и наполнены ужасом от того, что с ними делали. Эти снимки лежали сверху. Трейси думала, что ничего не может быть хуже застывшего в их глазах ужаса, так живо запечатленного на цветных фотографиях, но затем она обнаружила другие снимки. Она задохнулась, поняв, что он сфотографировал их с – с их…

Трейси не могла даже думать об этом, и если бы ей пришлось произнести это вслух, ее бы тут же стошнило. Все же девушка заставила себя просмотреть все фотографии. И ее мозг неохотно обработал информацию, тогда как губы отказывались произнести...… фотографии мужчин с их пенисами и яичками, отрезанными и помещенными на их лица. Повсюду была кровь - на полу, на одежде, она впиталась в их волосы и заливала широко распахнутые глаза.

Дрожа как осиновый лист, Трейси подумала, что ночные кошмары ей теперь обеспечены.

Ее отец был монстром. Она была дочерью монстра.

Самый настоящий монстр и она прожила с ним под одной крышей шесть лет. Монстр, который в любое время мог войти в спальню и убить ее; монстр, который никогда не заботился о ней, потому что она выглядела и поступала совсем не так, как ее мать - обожаемая им Анна. Шесть лет. Трейси свернулась в клубок на полу своей гостиной и застонала от ужаса, осознав, что могло с ней произойти.

Мать знала, каким чудовищем был ее муж? Она каким-то образом догадалась, что монстр внутри него только поджидал удобного случая, чтобы вырваться на свободу? Вот почему она закрутила роман, а затем ушла к папе Дугу, оставив Нила Карсона? Если так, тогда Трейси стали понятны многие вещи, которые так смущали ее в детстве.

Например, почему ее мать ненавидела приходить домой с рынка или из салона красоты или всегда так поспешно выскакивала за дверь, словно сбегая, когда отправлялась на работу, оставляя дочь с няней. И почему так поспешно подписала толстую кипу бумаг; позже Трейси поняла, что это были бракоразводные документы. И то, как она заталкивала Трейси и Муси в машину в тот день, когда они переехали в двухэтажный, в колониальном стиле, особняк папы Дуга на Мосс Лейн. Уехали в спешке, словно что-то могло им помешать. Трейси не успела забрать свои самые лучшие игрушки и куклы, любимую подушку, розовое покрывало и розовые лампы. Спустя столько лет пришло понимание.

Они убегали от чудовища. Неудивительно, что их телефонный номер отсутствовал в справочнике. Помимо всего прочего мама, вероятно, получила сдерживающие судебные предписания против отца.

Нет. Трейси покачала головой и медленно поднялась на ноги. Нет, все было не так. Мама, вполне вероятно, боялась за себя и свою дочь, но она никогда и представить не могла, что ее бывший муж способен калечить и убивать ни в чем не повинных людей. Она никогда не догадывалась, что в нем таилось что-то подобное. Глядя на фотографии и сравнивая их с записями в дневнике, легко можно было установить, что все эти убийства произошли после того, как мама и папа Дуг погибли в автокатастрофе.

Да, думала Трейси, садясь и вытирая дрожащими руками лицо, вероятнее всего так и было. После, а не раньше или даже во время этого инцидента. Ее отец был монстром и, согласно его извращенному представлению, он убивал папу Дуга всякий раз, когда следовал за очередным темноволосым мужчиной к его дому. Он наказывал папу Дуга, снова и снова, в то же время освобождая маму от вины. Вот как все было.

Она поняла, что это происходило много лет назад. Трейси никогда не слышала об этих убийствах в новостях, но ведь когда они начались, она была еще маленькой девочкой и не слушала по радио ничего кроме музыки, а по ТВ смотрела только мультики. Так что она ничего не могла знать об этом. Девушка сильно сомневалась, что даже тетя Миранда что-нибудь знала. Скорее всего, нет.

Трейси с трудом поднялась и присела на софу, ее мозг лихорадочно обрабатывал открывшуюся ей ужасную правду. Если верить тому, что она только что просмотрела – и прочла – то получается, что ее отец безнаказанно совершил несколько убийств. Нужно найти больше сведений об этих событиях, и Интернет ей в этом поможет. Она должна найти всю имеющуюся информацию, а затем прочитать ее, изучить материалы по всем убийствам. По всем жертвам.

Трейси смахнула остатки слез. Надо заставить себя. Если она хотела когда-нибудь преодолеть это, то ей придется научиться справляться с этой ситуацией. А добиться этого можно только поняв причины, стоящие за убийствами. Здесь должно быть нечто большее, чем желание мужчины найти способ наказать ублюдка, разрушившего его брак и семью. Здесь должно быть нечто большее, и ей просто необходимо в этом разобраться.

Библиотека. Она начнет с библиотеки.

Очередной бессмысленный день в череде таких же дней. Единственным прорывом было свидетельство очевидца – Барбары Фордент – которая видела незнакомца на крыльце Мэттью Бордена в ночь убийства. Скалли щелчком пальца покатила ручку по полированной поверхности стола, размышляя над тем, как мало у них информации для продолжения расследования.

Она невольно вздрогнула, когда Малдер перехватил ручку и щелкнул по ней, отчего та закрутилась и скатилась на пол. Скалли наблюдала за этим вращением, а затем подняла голову и посмотрела на ухмыляющегося напарника.

«Ой». Малдер наклонился и принялся отыскивать ручку, одновременно шаловливо дотрагиваясь до внутренней стороны ее икры. Скалли инстинктивно подпрыгнула, и Малдер еле сдержал смех. Он вылез из-под стола и уселся обратно в кресло, озорно улыбаясь сердитой напарнице. Недовольство ей идет больше, чем задумчивость, подумал Малдер.

«Доволен?» Ядовито поинтересовалась Скалли, изо всех сил сопротивляясь его обычным выходкам в стиле 'позволь мне помочь тебе выкинуть это из головы'.

«Да, определенно доволен». Прошептал он так, чтобы только она могла услышать. Скалли внутренне напряглась.

«Прекрати». Это она сказала? Таким дрожащим голосом? Проклятье.

«Нет. Я просто обязан убедиться, что тебя не посещают тягостные мысли. Я дал клятву». Очередное легкомысленное замечание сопровождалось самоуверенной ухмылкой.

«Хм, клятву, говоришь? В таком случае мне стоит выкинуть из головы все тягостные мысли, чтобы тебя не привлекли к ответственности за клятвопреступление». Скалли постучала пальцами по лежащей перед ней папке. «Я просто думаю, что убийца загнал нас в угол. Очередное убийство, а у нас нет ни одной зацепки Малдер, несмотря на то, что миссис Фордент дала нам расплывчатое описание некой подозрительной личности, то ли имевшей отношение к гибели Мэттью Бордена, то ли нет. Все, что мы получили от этой увеселительной прогулки – это кошачью шерсть, приставшую к нашим костюмам. Хотя я еще обзавелась смутными ночными кошмарами о женщине, срезающей розы в отделанном рюшами переднике, надетом на голое тело, и о лысеющем трансвестите, танцующем в позаимствованном у жены увеличивающем бюстгальтере от «Victoria's Secret».

Малдер подавил желание рассмеяться и вместо этого с полнейшей невозмутимостью ответил, «Могу себе представить – есть от чего кричать по ночам. Но думаю, мы все же получили немного больше, чем просто предположения типа 'может-не может'. У нас есть показания очевидца, из которых следует, что наш подозреваемый - мужчина, рост которого чуть ниже среднего, возможно худощавого телосложения. Эти сведения подтверждают теорию о том, что ему необходимы дополнительные средства для того, чтобы обезвредить жертв. Отсюда и обнаруженные тобой следы транквилизатора в их крови. Весьма вероятно, что наш нынешний убийца может оказаться тем же самым, что и двадцать три года назад. Возможно, он сейчас старше и физически слабее, ему хочется ощутить вкус власти. А может, и не хочется»

Скалли даже подпрыгнула от удивления, услышав последнюю фразу. «Как это? Поясни, пожалуйста»

«Ладно. Мы это уже немного обсуждали, но отбросили эту теорию, когда ты обнаружила следы нембутала. Версия об убийце-подражателе, помнишь? Того, кто знал о том давнем деле, настолько впечатлили действия убийцы, что он решил повторить его преступление. Или кто-то, кто знал того маньяка и совершает эти убийства, чтобы отдать ему своеобразную дань уважения. Возможно, он руководствуется идеей выполнения работы, которая, по какой-то причине, кажется ему незавершенной»

«Кто-то моложе, для кого совершать эти убийства физически легче…»

Он закончил за нее. «Или нет. Вот в чем загвоздка, Скалли. Если мы не найдем что-нибудь существенное, и как можно скорее, то это дело угрожает превратиться в нераскрытое, так же как и то, из семидесятых. И еще, я не говорил об этом никому кроме тебя, но мне чертовски трудно составить профиль. Даже не представляю почему».

«Возможно, дело в том, что ты ощущаешь связь с этими жертвами, Малдер. В конце концов, нельзя отрицать твоего внешнего сходства с ними». Она предостерегающе подняла руку, увидев, как загорелись его глаза в ответ на ее наблюдение. «Сразу говорю - НЕТ. Даже не предлагай себя в качестве приманки. Скиннер тебе не позволит».

«Спорим, Скалли. Если это означает поимку нашего убийцы до того, как очередная темноволосая, темноглазая жертва лишится самого для нее дорогого, а заодно и нескольких литров крови, то я могу поставить свои пенсионные накопления на то, Скиннер не станет возражать против идеи использовать меня как наживку».

«Ты прекрасно знаешь, Скалли, что сама бы так поступила. Если бы потребовалась миниатюрная рыжеволосая женщина, чтобы прогуляться поздно ночью по темным, пустынным улицам и посетить нужный бар в неподходящее время…Ты бы тут же вызвалась, Скалли. Я знаю тебя и знаю, как работает твой мозг».

Она резко ткнула его в грудь. «А я знаю ТЕБЯ и то, как работает твой мозг. Всегда есть выход, Малдер, и мы просто обязаны его отыскать. Ты мой напарник и мне прекрасно известна твоя готовность рисковать собой ради работы. Если бы я предложила что-нибудь столь же рискованное, ты попытался бы отговорить меня. Так что не жди, что я буду молчать». Она схватила его за галстук, притянула ближе, и понизив голос, шепнула. «Я не стану молчать сейчас, когда многое…» она судорожно сглотнула и часто заморгала, «многое между нами изменилось. Пожалуйста, Малдер… нет»

Он накрыл ее руку своей и прижал к груди, не обращая внимания на окружающих. «Я не собираюсь подставляться, Скалли. Как ты сказала, не теперь, когда мы стали так близки. Я не планирую умирать. Но если мы поймем, что это лучший или единственный способ заставить нашего убийцу обнаружить себя, тогда у нас не будет выбора, и ты это знаешь. Тебе придется смириться».

Скалли покачала головой и мягко высвободила руку. «Нет. Я не собираюсь мириться ни с чем, кроме одной непреложной истины - мы оба когда-нибудь умрем. Но пусть лучше это произойдет как можно позже. А что касается этого дела… уверена, что существует другой выход, и мы его найдем»

Им пришлось прервать разговор и отстраниться друг от друга, поскольку в офисе появились другие агенты. Все стремились поскорее покончить с последним на сегодня собранием, и либо пойти домой, либо обратно на свои рабочие места. Краем глаза Малдер заметил Росса Мориса, за ним по пятам следовал ЛаВилл, чей взгляд – как обычно – сразу отыскал Скалли и уже не отпускал. Дана проигнорировала его.

Малдер даже через широкий стол заметил, с какой болью их помощница, Линда Келли, смотрела на ЛаВилла. Девушка в одиночестве сидела в дальнем углу на том месте, которое он обычно занимал. Шедший за Моррисом Антон мельком глянул на Линду, заметил ее улыбку... и прошел мимо, сев рядом с одним из офицеров из вторичной команды. Этим офицером оказалась молодая, привлекательная женщина, тепло и кокетливо улыбнувшаяся агенту.

Малдер посмотрел на расстроенное лицо Линды Келли и простонал про себя. Он внезапно понял, где ЛаВилл провел вчерашние вечер и ночь. Когда Малдер вернулся в свой номер и позвонил Антону в половине двенадцатого ночи, чтобы узнать его мнение по поводу некоторых деталей расследования, сотовый агента не отвечал. Дерьмо. Все было бы по-другому, будь Линда одной из тех женщин, которых устраивают случайные связи, тем более что люди обычно смотрят на такие вещи сквозь пальцы. Но с первого взгляда на Линду становилась понятно, что она чувствительная, болезненно застенчивая девушка; явно не из тех женщин, которыми можно воспользоваться, а затем отбросить как ненужную вещь. Малдер понятия не имел, что между ними произошло, хотя у него и имелись подозрения на этот счет.

Ладно, это не его проблема и уж точно не его дело. Малдер наклонился ближе к Скалли и улыбнулся в ответ на ее удивленно поднятую бровь. Он погладил ее руку, а затем подобрал со стола свою папку и приготовился начать очередное собрание. Малдер заметил, как потеплел ее взгляд, когда она улыбнулась в ответ… и как пристально ЛаВилл наблюдал за ними.

Пометил свою территорию? О, да. Не так очевидно, как это делает собака, задрав ногу и помочившись на дерево, но также эффективно. С этими не слишком деликатными, но все же вполне подходящими к случаю мыслями, Малдер по кивку Морриса поднялся, чтобы начать собрание, и оглядел комнату, наполненную агентами и представителями полиции. Отыскав глазами Линду Келли, Малдер кивнул ей и ободряюще улыбнулся. Девушка сморгнула подступившие слезы и застенчиво улыбнулась в ответ.

Сегодня она выглядела по-другому. Малдеру потребовалось некоторое время, чтобы понять - она предприняла некоторые усилия, стараясь выглядеть лучше, чем обычно. Раньше тусклые, тонкие пряди спадали ей на глаза, одежда была свободной и неброской, а на лице - ни намека на макияж. Но сегодня она собрала волосы на затылке, открыв взору длинную, стройную шею, надела светло-малиновый свитер цвета и юбку, разрез которой приковывал к себе взгляд - обе детали одежды подходили по фигуре и отлично на ней смотрелись. На ее обычно бледных щеках играл румянец, а на ресницах виднелись следы туши; благодаря всем этим переменам девушка выглядела довольно привлекательно. Она никогда бы не смогла стать сногсшибательной красавицей, однако с умело наложенным макияжем и правильно подобранной одеждой выглядела прелестно. Малдер снова встретился с ней взглядом и одобрительно поднял вверх большой палец, отчего девушка зарделась и опустила голову. Но, по крайней мере, она улыбалась.

Малдер заметил, что ЛаВилл наконец-то перестал разглядывать Скалли и стал заигрывать с сидящей рядом с ним симпатичной женщиной-полицейским. Улыбка Линды увяла, а взгляд наполнился болью, когда она тоже заметила эту картину. Малдер тихо вздохнул.

Бесчувственный кретин.

Моррис откинулся на стуле, внимательно разглядывая сидящую напротив пару. Он проработал с ними чуть больше недели, но уже уважал этих первоклассных агентов - вместе они составляли превосходную команду. Эти двое могли инстинктивно предугадать действия друг друга и реагировали соответственно. Хотел бы он, чтобы дуэт Пирса и ЛаВилла работал также плодотворно, хотя они и так неплохо взаимодействовали – грех жаловаться.

Все были расстроены. Разумеется, никто и не ожидал, что им удастся раскрыть это дело за несколько дней – потому-то подобные дела и назывались 'глухими'. Однако Моррис все-таки надеялся, что к настоящему моменту у них появится хоть что-то существенное. Дерьмо.

«Можем мы положиться на показания миссис Фордент? Судя по тому, что вы рассказали, она просто старая маразматичка». Моррис спрятал усмешку, вспомнив, каким монотонным голосом Малдер описывал старушку, шпионящую за своими соседями.

«Когда мы, мм, убедили ее в важности того, что она могла видеть, миссис Фордент тут же вкратце изложила нам события той ночи», ответила Скалли. «Предоставленные ею сведения могут быть как абсолютно бесполезными, так и чрезвычайно важными. Не хочется этого признавать, но из любопытных соседей зачастую получаются превосходные свидетели, чьи показания оказывают неоценимую помощь расследованию».

Моррис согласился со Скалли – в свое время ему пришлось опросить немало подобных любителей подглядывания. От некоторых из них не было никакого толка, зато информация, полученная от других, нередко помогала раскрыть дело. Моррис понимал, что они не могут позволить себе проигнорировать таких свидетелей и счесть их показания несущественными. «Ладно. У нас есть описание предполагаемого подозреваемого. Как вы думает, стоит ли отправить миссис Фордент к Хенли? Она наш лучший художник».

Скалли пожала плечами. «Не знаю. Вряд ли миссис Фордент сможет предоставить достаточно сведений для составления фоторобота. По ее словам, было темно, к тому же виденный ею человек носил темную одежду, и поэтому ей не удалось его как следует рассмотреть. Боюсь, под составленный по ее описанию фоторобот подойдет кто угодно».

«Агент Скалли права. У нас слишком мало информации для продолжения расследования, и показания этой свидетельницы тоже не добавили ничего существенного. Нам нужно взять инициативу в свои руки – думаю, стоит предпринять кое-какие меры, чтобы заставить нашего парня обнаружить себя». Малдер почувствовал, что Скалли смотрит на него, но не отвел взгляда от Морриса, понимающе кивнувшего в ответ.

«Малдер…». Скалли чуть приподнялась на стуле.

Малдер повернулся к ней и, заметив беспокойство и нервозность в ее глазах, вздохнул. «После заседания я позвонил Скиннеру». Скалли снова села, недовольно хмурясь.