Однако Кэтрин была настолько обессилена, что не могла сама взять ребенка, поэтому ей пришлось обратиться за помощью к служанке.

- Милли, - слабым от усталости голосом попросила она, - пожалуйста, дай мне малыша. Я хочу немного подержать его.

- Он просто очарователен, не правда ли? - восхищенно произнесла девушка, и, вынув Куэйда из колыбели, передала его Кэтрин. Ребенок слегка пошевелился, но так и не проснулся, уютно утроившись в теплом коконе из пеленок.

- Какой сладкий маленький красавчик. Мой милый мальчик, - ворковала над ним Кэтрин, целуя его, пока ребенок не зевнул и не открыл глаза. – О, у тебя сегодня был весьма волнующий день, не так ли, малыш? Твой папа так гордился бы тобой, солнышко. Мой маленький Куэйд, мой милый маленький медвежонок.

- Я принесу вам завтрак, миледи, - сказала Милли и, присев в реверансе, вышла из комнаты.

Кэтрин улыбнулась ей вслед и вновь обратила все свое внимание на Куэйда. Он смотрел на нее сверкающими темными глазами, и Кэтрин почувствовала подступающие слезы.

- Твой папа с нетерпением ждал твоего появления на свет, - тихо произнесла она, осторожно проводя пальцем по личику сына. – Он любил тебя. Он целовал мой живот, когда ты был еще внутри, и рассказывал тебе разные истории. Он мечтал о том, как будет играть с тобой, обнимать и любить тебя. О, милый, ты бы любил своего папу. – Кэтрин устало опустила голову на подушку, не в силах больше держать ее поднятой, продолжая легонько придерживать ребенка. Его грудь равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию, и Кэтрин вздохнула с облегчением. Он выживет, подумала она, и будет здравствовать. Он должен.

В этот момент она услышала звук открываемой двери, и почти сразу же кто-то отодвинул полог кровати.

- Матушка? – застенчиво позвал ее Гарри.

- Входи, дорогой, взгляни на своего брата.

Он приблизился к кровати и, опустившись на колени, удивленно посмотрел на малыша.

- Он такой крохотный.

- Он достаточно крупный для новорожденного.

- Посмотри, какие у него маленькие ушки. Я был таким же, когда родился?

- Еще меньше.

- Отец гордился бы им, - тихо сказал Гарри, и Кэтрин молча кивнула. Он поднял на нее взгляд.

- Вы устали, матушка?

- Да, очень.

- Тогда я лучше оставлю вас одну, - добавил он, поднимаясь.

- Нет, дорогой, не уходи. Я пока не собираюсь спать.

- Уильям уже видел его? – Гарри снова опустился на колени и принялся играть с крошечными пальчиками малыша.

- О, да. Он был здесь, когда я рожала.

Гарри озадаченно нахмурился.

- Уильям присутствовал при родах? Но зачем?

- Он… помогал мне. Я черпала в нем силы.

Гарри непонимающе покачал головой.

- Это странно, матушка.

- Почему?

- Я думал, он вам не нравится.

- Это не так – он мне нравится, по крайней мере, я точно не испытываю к нему неприязни.

- Он очень хорошо относится к нам.

- Знаю, и я действительно благодарна ему за это. – Кэтрин играла с малышом, который сжимал и разжимал крошечный кулачок вокруг ее пальца. – Но я не могу забыть того, кем он является.

- Уильям спас нас всех, матушка – вас, моего брата и меня. Если бы он был на стороне наших врагов, то никогда бы так не поступил.

- Я знаю, что он хороший, добрый человек с открытым сердцем, Гарри. Но, несмотря на все, что Уильям для нас сделал, у меня все равно есть причины для беспокойства, ведь ФитцДжеймс назначил его своим наследником, и однажды твое королевство перейдет к нему, если только мы этому не воспрепятствуем.

- Матушка… я в это не верю.

- Однако это правда. – Внезапно дверь снова открылась, и Кэтрин подняла взгляд, ожидая увидеть Милли, но вместо нее на пороге стоял Уильям, явно ожидавший позволения войти.

- Заходите, - пригласила она, но когда он не двинулся с места, вспомнила, что они с Гарри разговаривали по-ирландски. – Заходите, - повторила Кэтрин на англо-саксонском языке. Уильям улыбнулся и зашел в комнату.

- Я хотел проверить, как дела у малыша.

- Отлично. – Рыцарь приблизился к кровати, и Кэтрин перевела взгляд на ребенка.

- Какой сильный медвежонок, - нежно произнес Уильям, отчего Кэтрин удивленно подняла на него глаза.

- Мы тоже называли его медвежонком, - признала она.

- Я так и подумал. Уолтер ведь означает медведь, не так ли? Так же, как и Куэйд.

- Вы правы. Еще мы рассматривали имя Артур.

- Это печально известное имя, - сказал рыцарь. – Поэтому вы правильно сделали, что предпочли назвать ребенка Куэйдом. Никто не станет связывать его имя ни с героем, ни с глупцом – оно принадлежит только ему, и когда-нибудь он сможет его прославить.

- Да, - ответила Кэтрин. – Именно так.

Дверь снова открылась, на этот раз впуская в комнату Милли, несущую завтрак для Кэтрин.

- Милорд, - приветствовала его девушка, быстро присев, после чего поставила поднос на низенький столик рядом с кроватью.

- Нам уйти, матушка? – спросил Гарри.

- Нет… вообще-то, да, дорогой. Я бы хотела поговорить с Уильямом наедине.

Обоих мужчин явно удивили ее слова. Милли взяла Куэйда и положила его в колыбель, а затем, поставив поднос Кэтрин на колени, сделала реверанс и направилась к выходу.

- Пойдемте, милорд, - робко произнесла она, обращаясь к Гарри, и когда они вышли, закрыла за ними дверь.

Уильям терпеливо ждал, однако Кэтрин немного растерялась, не зная, с чего лучше начать. Пока она задумчиво ела свой завтрак, рыцарь подошел к колыбели и опустился на пол возле нее. Наконец, Кэтрин собралась с мыслями и произнесла:

- Я бы хотела рассказать вам историю.

- Я слушаю, - заверил ее Уильям, играя с ручкой Куэйда.

- Мне было всего тринадцать, когда мы с Уолтером поженились. Разумеется, наша помолвка состоялась за несколько лет до этого, и я росла, зная, что выйду за него замуж, хотя довольно слабо представляла себе, что представляется собой брак. Мне было известно, что женатые люди живут вместе и делят постель, но этим мои скромные познания и ограничивались. Я относилась к нему скорее как к еще одному брату, товарищу по играм, нежели возлюбленному.

Уильям посмотрел на нее, когда Кэтрин замолчала, а затем снова перевел взгляд на Куэйда. Она вздохнула и возобновила рассказ.

- Я не знаю, почему мы поженились так рано, ведь и моя мать, и Уолтер считали, что я еще слишком молода. Подозреваю, что поспешность нашего брака объяснялась необходимостью защитить меня от ФитцДжеймса, однако прошло больше года, прежде чем Уолтер сделал меня своей женой во всех смыслах этого слова.

Уильям удивленно вздернул брови, но ничего не сказал, и тогда Кэтрин продолжила:

- Я говорю об этом не для того, чтобы принизить его или себя. Видимо, Уолтер принимал во внимание мою абсолютную неопытность и к тому же боялся причинить мне боль или сделать меня беременной прежде, чем я буду готова стать матерью - полагаю, он руководствовался всеми этими соображениями. Сомневаюсь, что любой другой мужчина на его месте взял бы на себя труд беспокоиться о подобных вещах.

- Тринадцать лет - слишком ранний возраст для замужества, - заметил Уильям. – Вашей дочери сейчас столько же, не так ли?

- Ей четырнадцать – весной исполнится пятнадцать.

- Зачем вы мне все это рассказываете?

- Чтобы вы поняли меня, Уильям, а точнее то, как я жила. Он был не только моим мужем и господином, но и моим другом, компаньоном. И я тоскую по нему, Уильям, - тихо добавила она. – Я по-настоящему любила его и ужасно по нему скучаю. Никто не займет место Уолтера в моем сердце.

- Я бы никогда не осмелился…

- Я не знаю, как мне относиться к вам.

На этот раз Уильям промолчал, терпеливо ожидая продолжения.

- Вы были чрезвычайно добры по отношению ко мне. Только благодаря вам я все еще жива - вы не раз спасали меня за прошедший месяц. Мы оба - я и Куэйд - обязаны вам жизнью.

- В этом нет моей заслуги.

- Напротив. Прошлой ночью вы дали мне силу, без которой я бы наверняка умерла, и я крайне признательна вам за это, Уильям.

Немного поколебавшись, он ответил:

- Я всегда к вашим услугам.

- Я не знаю, как мне отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.

- Я не жду благодарности.

- Но вы должны хоть на что-то рассчитывать взамен, хотя я слабо представляю, чего вы от меня хотите. Вы ведь уже отказались принять то немногое, что я в состоянии вам дать.

- Ваше тело не предмет торга, миледи, и я не понимаю, почему вы настаиваете на обратном.

- Просто мне больше нечего вам предложить, - откровенно признала Кэтрин. – У меня нет ни денег, ни собственности, ни земель, а сверх того я обременила вас тремя нахлебниками, подвергнув опасности вашу жизнь и жизни ваших людей, и потревожила ваш сон…

- Я сплю гораздо лучше, когда вы рядом.

Кэтрин откинулась на подушку и посмотрела ему в глаза.

- Я тоже, - нехотя признала она, - хотя и не понимаю, почему.

- Родство душ, - улыбаясь, ответил Уильям. – Все дело в том, что вы хотите стать моей любовницей, Кэтрин?

- Нет. Конечно, нет.

- Тогда почему вы снова и снова поднимаете эту тему? Позвольте мне позаботиться о вас. Наслаждайтесь моим гостеприимством и не беспокойтесь – мне ничего от вас не нужно. Пожалуйста, я прошу вас поверить мне.

- Я верю вам, - тихо ответила Кэтрин.

- Отлично. Означает ли это, что я могу присоединиться к вам сегодня ночью?

- Ребенок помешает вам спать.

- Без вас мне вообще не удастся заснуть.

- Это так странно, Уильям.

- Однако отнюдь не неприятно, верно?

- Нет, - признала она. – Не неприятно.

Он встал и поклонился.

- Мне пора. Я пришлю к вам Милли. Отдыхайте, Кэтрин.

- Спасибо. Подождите, не могли бы вы передать мне ребенка перед тем, как уйдете.

- Конечно. – Уильям осторожно вынул Куэйда из колыбели и положил его в груду одеял на постели. Поколебавшись, он наклонился над малышом и нежно поцеловал его в лоб.

Кэтрин внезапно захотелось протянуть руку и дотронуться до Уильяма, откинуть упавшую ему на глаза прядь волос – сделать что-нибудь, чтобы почувствовать его и дать понять, что она ценит этот трогательный жест. Однако Кэтрин сдержала этот импульсивный порыв и лишь слегка кивнула на прощание, когда он покидал комнату.

**********
- Миледи, - тихо произнес Уильям, - если позволите, то осмелюсь напомнить - пора решать, что вы намерены делать дальше.

Кэтрин проглотила очередной глоток вина и опустила кубок. Она впервые ужинала вместе со всеми обитателями Уэйлина, и потому непривычный шум казался ей немного ошеломляющим. В течение дня люди принимали пищу в разное время и по отдельности, и только за вечерней трапезой все собирались вместе. За столами яблоку негде было упасть, и многих из присутствующих Кэтрин не доводилось видеть прежде – здесь нашлось место не только для обитателей самого замка, но и для работников, которые трудились в полях, фермеров, мельников, конюхов и прочих. В конце зала расположились певцы, а охотничьи собаки рылись в соломе, выискивая остатки еды. Кэтрин надоело все время быть одной, поэтому она обрадовалась возможности провести немного времени в компании, хотя если бы не Уильям, сидевший по левую руку от нее, вечер был бы далеко не столь приятным.

- Что вы имеете в виду, милорд? – спросила Кэтрин.

- Я просил вас называть меня Уильямом.

- А я просила вас называть меня Кейт.

Он улыбнулся.

- Да, разумеется. Кейт, что вы планируете делать дальше? Гарри уже достаточно окреп, и, по-моему, он начинает тяготиться бездельем.

- Да, он становится беспокойным. – Кэтрин перевела взгляд на стол, который Гарри занимал вместе с остальными молодыми людьми. Они вели себя шумно: не упускали случая схватить проходивших мимо молоденьких служанок, кричали певцам, бросали еду собакам. Гарри, впрочем, к большой радости Кэтрин, вел себя относительно прилично. Она заметила, что его взгляд часто обращался к Эдит – девушке, ухаживавшей за ним, когда он поправлялся после полученных ранений. Что ж, она была довольно симпатичной, и при этом скромной, так как замечая внимание со стороны Гарри, застенчиво улыбалась и отводила глаза.

- Куэйд еще слишком мал для подобного путешествия. – Кэтрин привязала малыша к груди специальной перевязью, и он спокойно спал, не обращая ни малейшего внимания на окружающий шум. Она погладила ребенка по голове и добавила:

- Если у вас найдется свободное судно, чтобы переправить Гарри в Ирландию, то я последую за ним позже.

- Возможно, вам придется ждать до весны.

- Гарри выздоровел и уже в состоянии отправиться в путь, а я нет. Ему придется отплыть в Ирландию без меня – я не могу поехать с ним, так как Куэйд еще недостаточно окреп для такого путешествия.

Уильям понимающе кивнул.

- Я пошлю с ним Джона Байзевея, - добавил он. – Он надежный человек, и к тому же раньше бывал в Ирландии.

- Спасибо.

- Не за что. Когда вы будете готовы, я лично доставлю вас домой.

- Это вовсе необязательно.

- Я так не думаю. – С этими словами Уильям улыбнулся Кэтрин и поднял кубок. – За вас, Кейт, и вашего милого малыша.

Она тихонько рассмеялась и подняла свой кубок. Куйэд и в самом деле был милым малышом, здоровым и симпатичным, сумевшим завоевать сердца даже самых суровых людей Уильяма своими искрящимися темными глазками и веселым воркованием. Гарри обожал его и частенько с ним играл, а Уильям баюкал его по ночам, когда у Кэтрин не оставалось сил, чтобы делать это самой. Даже Кит сумел преодолеть свой страх уронить малыша и несколько раз держал его на руках. Кэтрин внезапно пришло в голову, что все – почти все – расстроятся из-за их отъезда.

Она и сама отнюдь не торопилась покинуть это место.

- Я напишу письмо, - добавила Кэтрин, - в котором расскажу отцу, что произошло и что я намерена делать.

- И что же вы намерены делать?

Кэтрин перевела взгляд на Уильяма и улыбнулась.

- Пока точно не знаю, но постараюсь принять оптимальное для всех нас решение.

- Лучше всего будет, - ответил Уильям, наклоняясь вперед, - для вас, Гарри и Куэйда остаться в Уэйлине до наступления весны. На мой взгляд, это самое правильное решение, и, кроме того, я бы хотел, чтобы вы встретили Рождество здесь.

- Я останусь, но Гарри, как мне кажется, нужно ехать сейчас.

- Эдит весьма привлекательная девушка.

- Сейчас не самое подходящее время для Гарри привязываться к кому-либо.

Уильям кивнул.

- Ясно. Он еще слишком молод.

- Чересчур молод, - горячо воскликнула Кэтрин, тем самым изрядно позабавив собеседника, который улыбнулся еще шире.

- Я поговорю с Джоном после ужина, и скоро Гарри сможет отправиться в путь.

- Спасибо. – Куэйд заворочался, и Кэтрин, извинившись, поспешно встала из-за стола, чтобы покормить сына вдали от посторонних глаз. Вернувшись в свою комнату, она с облегчением опустилась в кресло – даже спустя месяц после родов, Кэтрин все еще быстро уставала. Вынув Куэйда из перевязи, она покрыла нежными поцелуями его маленькие ручки, голову и кругленький животик, в то время как он широко улыбался ей беззубой улыбкой и весело болтал пухленькими ножками и ручками. Куэйд очень редко капризничал, когда его передавали с рук на руки, по-видимому чувствуя себя одинаково комфортно как с опытными няньками, вроде Маргарет, так и с неловкими и неуклюжими мужчинами, толком не знающими как надо держать младенца.

Кэтрин уже покормила малыша и укачивала его, мягко похлопывая по спинке, когда услышала стук в дверь.

- Входите, - ответила она, поспешно укрывшись одеяльцем Куэйда.

Дверь открылась, и в комнату зашел Гарри.

- Матушка? Джон и Уильям сказали, что мне пора отправляться в путь.

- Они говорили с тобой? Хорошо. Ты же знаешь, что я собиралась переправить тебя к дедушке, как только ты достаточно окрепнешь.

- Но вы со мной не поедете.

- Куэйд еще слишком мал для путешествия. Я последую за тобой весной, Гарри – так будет лучше.

- Вы уверены, что мне стоит ехать сейчас? Так рано?

- Думаю, так будет безопаснее для тебя, дорогой. ФитцДжеймс по-прежнему остается союзником Уильяма, так что если он решит приехать сюда на праздники и увидит тебя…

- Если он увидит вас, матушка, это может закончиться не менее плачевно.

- И, тем не менее, Гарри, я хочу, чтобы ты уехал, как только корабль будет готов. Я напишу отцу о том, что происходит, и что, по-моему, следует предпринять.

- Матушка, я не стану просить дедушку начать войну из-за меня.

- Тебе и не нужно просить.

- Матушка…

- Ты не хочешь вернуть себе трон отца, Гарри? Он принадлежит тебе по праву, ведь несмотря ни на что, ты по-прежнему сын короля. Он сражался за то, чтобы сохранить свое королевство в целости.

- Матушка, не надо. Я уже потерял отца, а также многих друзей и союзников и не допущу, чтобы подобная участь постигла дедушку и ваших братьев.

- Шшш… малыш… шшш, - ворковала она, однако Куэйд никак не желал успокаиваться.

Наконец, Гарри решил предложить свою помощь.

- Давайте я его подержу. – Он взял ребенка и принялся расхаживать по комнате, успокаивающе шепча ему на ухо. Уильям сделал бы то же самое, и Кэтрин невольно задавалась вопросом, знал ли Гарри, что подобная тактика поможет ребенку уснуть, или же просто бессознательно повторял действия Уильяма. А впрочем, какое это имеет значение, если в результате Куэйд успокаивался словно по волшебству.

Поплотнее укрывшись и сложив одеяльце Куйэда, Кэтрин продолжила:

- Ладно. Я не стану об этом упоминать – ограничусь рассказом о том, что с нами случилось, и позволю отцу самому решать, что делать. Я и подумать не могла, что тебя самого устроит жизнь в изгнании.

- Вы хотите, чтобы я вернул свое королевство для себя или… для вас? – сухо спросил Гарри, положив ребенка ей на колени. Кэтрин поцеловала Куэйда и вновь начала укачивать его.

- Разумеется, для тебя. Я хочу, чтобы ты получил то, что принадлежало тебе с рождения.

- Я устал от смертей, матушка, устал до глубины души.

Она улыбнулась.

- Тебе всего шестнадцать – в твоем возрасте вряд ли можно так сильно устать от жизни. Ты болел, отсюда и подобная меланхолия. Когда ты окончательно оправишься, то будешь точно знать, чего хочешь.

- Я и так знаю. Я хочу жениться и обзавестись маленьким клочком земли, растить детей и забыть, что когда-то был сыном короля. Это все, чего я хочу.

- Но что плохого в том, что я хочу вручить тебе твое наследство?

- Мы проиграли войну, матушка! Оно больше не мое, и вы не можете мне его вручить. Я с радостью отправлюсь к дедушке и найду для себя место при его дворе. Пожалуйста, не просите меня о большем. Простите.

- Иди, - сказала Кэтрин, чувствуя себя неимоверно уставшей. – Отдохни перед дорогой. Утром я передам тебе письмо.

Поклонившись ей, Гарри покинул комнату, и Кэтрин вздохнула и закрыла глаза, прижимаясь щекой к голове Куэйда. Она знала, что не в ее силах заставить Гарри сражаться против его воли, однако никак не могла понять, почему он больше не хочет отвоевать свое королевство.

Возможно, он и в самом деле устал. По крайней мере, она точно устала.

Кэтрин снова поцеловала Куйэда и тихо произнесла:

- Может быть, мы действительно сделаем так, как он предлагает - найдем себе участок земли и постараемся забыть о прошлом. Как ты на это смотришь, медвежонок?

Куэйд лишь зевнул в ответ и сонно моргнул.

**********
Корабль снарядили в течение недели, и как только выдался погожий денек, было решено отплыть не мешкая. Кэтрин спустилась на пирс, чтобы попрощаться, и принялась осыпать Гарри поцелуями, отчего он заметно покраснел, явно смутившись такого откровенного проявления материнской любви.

- Веди себя хорошо, чтобы дедушка был тобой доволен, - напутствовала она, - и передай Анне Роуз, что я люблю ее, и что ее брат просто красавец.

- Обязательно, матушка.

- Я присоединюсь к вам весной. Люблю тебя, Гарри.

- И я вас тоже, - поспешно добавил он. – Позаботьтесь о моем брате.

- Непременно. – Она снова поцеловала и обняла его, после чего сказала стоящему рядом Джону: - Присмотрите за ним, Джон, он самое дорогое, что у меня есть.

- Не беспокойтесь, миледи, - уверил ее Джон и добавил, обращаясь к Гарри: - Нам пора подниматься на борт.

Гарри кивнул и, обняв напоследок мать, подхватил меч и прочие свои вещи, после чего последовал за Джоном на корабль. Вскоре канаты были отвязаны, паруса подняты, и медленно отчалив от пирса, судно вышло в открытое море.

Уильям стоял чуть позади, пока Кэтрин прощалась с сыном, но как только парусник удалился на приличное расстояние, подошел ближе и обнял ее за плечи.

- Время пролетит незаметно, - заверил ее он.

- Знаю.

- Вы в порядке?

- Да. Прошло пять лет с тех пор, когда я последний раз видела отца.

- Вас это беспокоит?

- Нет, конечно, нет. Он мой отец и дед моих детей. Все эти годы мы поддерживали прочную связь.

- Иными словами, вы не волнуетесь.

- Нет. С моими детьми там будут хорошо обращаться. Я знаю, что об Анне Роуз позаботились. Мои братья несколько грубоваты, но им не чужда доброта. – Она подняла взгляд, и Уильям увидел стоящие в ее глазах слезы. – Но я никогда не расставалась с детьми больше, чем на день. Я скучаю по моей маленькой девочке и буду скучать по сыну. Мне ужасно их не хватает.

Уильям принялся мягко массировать ей плечи, вглядываясь в раскинувшиеся впереди водные просторы. Он подумал, что любые слова сейчас вряд ли утешат ее, однако когда Кэтрин подалась назад и положила голову ему на плечо, понял, что предложенного им молчаливого утешения оказалось достаточно.

По сложившейся традиции большинство вассалов Уильяма прибывали в замок перед Рождеством и оставались на все время празднования. Их присутствие фактически удваивало число обитателей двора, однако они представляли собой веселую, шумную толпу, и Уильям был несказанно рад приветствовать друзей, по которым он сильно соскучился, будучи вдали от дома последние пару лет, а также тех, кого не видел после отъезда из лагеря ФитцДжеймса несколько месяцев назад.

Рыцарь получал искреннее удовольствие, видя царившую вокруг праздничную суету с ее играми, песнями и обильными застольями, хотя сам довольно редко присоединялся к гостям, предпочитая наблюдение со стороны активному участию во всеобщем веселье.

Ему казалось, что Кэтрин изрядно забавляло его поведение. Однажды вечером они ужинали в общем зале, и она сидела рядом с ним за столом, держа на коленях малыша Куэйда. Кэтрин внимательно смотрела на Уильяма, словно чего-то ожидая, и, оставив, в конце концов, безуспешные попытки проигнорировать ее, он произнес:

- Вы не одобряете то, как я предпочитаю праздновать Рождество.

- Вовсе нет. Мне просто любопытно, почему вы приглашаете столько людей и призываете их веселиться, однако отказываете в этом удовольствии себе.

- Я и так хорошо провожу время.

- Это заметно, - улыбаясь, ответила она и немного приподняла Куэйда, смотревшего вокруг широко распахнутыми глазами. – Тебе нравится музыка, дорогой? – обратилась к нему Кэтрин, и ребенок весело рассмеялся.

Уильям наклонился и вложил палец в маленький кулачок Куэйда. Малыш какое-то время внимательно его разглядывал, после чего засунул в рот и принялся жевать. Кэтрин осторожно освободила палец Уильяма из цепкого захвата ребенка и заменила его на соску.

- Так лучше? – спросила она, хотя было очевидно, что малыша вполне устраивала новая игрушка. – Я очень рада, что вы ему нравитесь, - добавила Кэтрин, обращаясь к Уильяму.

- Я тоже.

- Возвращаясь к нашему прежнему разговору – расскажите, почему вы не танцуете.

- Я не люблю танцевать.

- А также, судя по всему, петь и принимать участие в играх.

- А почему вы не танцуете?

- Это довольно трудно делать с младенцем на руках.

- Многие из присутствующих с удовольствием присмотрели бы за ним.

- Милли и Эдит танцуют, а я бы не хотела просить кого-то другого.

- Я могу подержать его.

Однако Кэтрин отрицательно покачала головой.

- Не нужно, благодарю вас. – Она продолжила легонько подбрасывать Куэйда в такт музыке, следя за танцующими парами, в то время как Уильям внимательно наблюдал за ней.

Когда через несколько минут очередной танец закончился, к столу приблизился Пол и, поклонившись Кэтрин, произнес:

- Позвольте пригласить вас на танец, миледи.

- Я бы с радостью, но… - она выразительно посмотрела на Куэйда.

- Я подержу его, - уверенно заявил Уильям, протягивая руки. Кэтрин благодарно улыбнулась ему и, нежно поцеловав малыша, передала его рыцарю.

- Веди себя хорошо, - шутливо произнесла она и, приняв предложенную Полом руку, присоединилась к танцующим.

Уильям приподнял Куэйда, и малыш весело загукал, все его маленькое тельце практически тряслось от восторга. Он, разумеется, еще не мог стоять самостоятельно, но, тем не менее, сучил ножками по коленям Уильяма, словно пританцовывая.

- Видишь свою маму? – спросил его Уильям. – Видишь, как она танцует? Она такая счастливая. Такая красивая. – Он вздохнул и на мгновение коснулся щекой головки Куэйда. Кэтрин действительно была прекрасна – пышные юбки развевались вокруг ее миниатюрного тела во время танца, а на губах играла нежная улыбка, когда она с удовольствием выслушивала комплименты в свой адрес. Когда ей предоставлялась возможность, Кэтрин смотрела в их сторону и улыбалась. Какая же она красивая, думал Уильям, никто в этом зале не может сравниться с ней. Внезапно его сердце сжалось от сильнейшего чувства…

Нет, сказал себе Уильям, это не может быть любовью. Она красивая, милая, добродетельная и замечательная женщина, но я не могу любить ее. Ей здесь не место – она не принадлежит мне.

Однако он не в силах был отрицать своего влечения к ней. Боже, всего одно прикосновение…

Все вокруг танцевали и веселились, явно хорошо проводя время. Уильяму внезапно захотелось оказаться как можно дальше отсюда, отправиться на пляж и попытаться сладить с непокорными мыслями, наполненными вожделением по отношению к женщине, чьего сына он сейчас держал на коленях. Однако передать ребенка в данный момент было некому, поэтому ему волей-неволей пришлось остаться.

Рыцарь закрыл глаза и прижал Куйэда к груди, но, видимо, слишком сильно, потому что малыш издал протестующий писк.

- Прости, - прошептал Уильям, снова позволяя ребенку плясать у него на коленях. – Тебе хочется смотреть по сторонам, да, приятель?

- Уильям, я настаиваю, чтобы вы потанцевали, – внезапно донесся до него голос Кэтрин, незаметно приблизившейся к столу. Подняв голову, рыцарь увидел, что она улыбается и протягивает ему руку.

- Мы не можем оставить малыша одного.

- Я подержу его, милорд. – Стоявшая рядом с Кэтрин Милли взяла у него Куэйда и звонко поцеловала.

- Теперь вам не увильнуть – у вас больше не осталось причин для отказа, - продолжила настаивать Кэтрин, по-прежнему протягивая Уильяму руку.

- Я плохо танцую.

- Это не важно.

- Кэтрин, пожалуйста, я ужасно неуклюжий.

- Вовсе нет, - рассмеялась она. – Потанцуйте со мной, Уильям, или я на вас обижусь.

Понимая, что запас отговорок исчерпан и деваться ему некуда, он покорно вздохнул и поднялся. Кэтрин торжествующе улыбнулась и потянула его в сторону танцующих пар. Как только они приблизились к остальным, их приветствовали одобрительные возгласы гостей, добродушно поддразнивавших своего господина, наконец-то решившего поучаствовать в своем собственном празднестве. Уильям молча принимал подшучивания друзей, лишь улыбаясь в ответ – он согласился бы сделать что угодно, лишь бы всегда видеть Кэтрин такой счастливой.

- Так почему Милли перестала танцевать? – спросил Уильям, когда ему представилась возможность.

- Я попросила ее посидеть с Куэйдом. Смотрите. – Она указала на Милли, игравшую с малышом, и присоединившегося к ним молодого человека – Марка, одного из плотников. – Как видите, таким образом у них появился шанс поговорить наедине.

- А я и не предполагал, что между ними что-то есть.

- Вы знаете, что он сейчас трудится над лучшим образцом [прим.пер. - Изделие, которое должен был изготовить и представить средневековый ремесленник для получения звания мастера.]?

- Нет, я этого не знал.

- Марк в скором времени намерен взять себе жену, и Милли надеется, что он выберет ее. Думаю, так оно и будет.

- Он хороший человек, - задумчиво произнес Уильям, перед тем как их в очередной раз разделили танцующие пары. Переведя взгляд на Милли и Марка, он заметил, какой счастливой выглядела девушка. – Как, по-вашему, должен ли я что-то предпринять? – спросил Уильям, обращаясь к Кэтрин, когда они вновь оказались рядом.

- Нет-нет. Пусть все идет своим чередом.

- Да, - заметил Уильям, - любовь способна преодолеть любые преграды, не так ли?

- Иногда самым неожиданным образом. Не хотите ли выйти на свежий воздух? Здесь довольно душно.

- Конечно. – Они оставили танцующих и вышли из зала. Снаружи было гораздо прохладнее даже несмотря на то, что каменные стены замка обеспечивали надежную защиту от ветра и дождя. Кэтрин прижала ладони к пылающим щекам и улыбнулась своему спутнику.

- Вам следует позволять себе получать удовольствие от жизни.

- Вы думаете? – спросила Кэтрин и, облокотившись на подоконник, выглянула наружу.

Внезапно он почувствовал почти непреодолимое желание поцеловать ее – осыпать поцелуями прекрасные голубые глаза, изящную тонкую шею и пухлые чувственные губы, однако сумел сдержать порыв, усилием воли заставив себя отвести от нее взгляд.

- Да. Вы как никто заслуживаете счастья, поэтому танцуйте, играйте, веселитесь и ни о чем не беспокойтесь.

- Чем, по-вашему, человек заслуживает счастья? Вот почему вы сами не присоединяетесь к остальным – потому что считаете себе недостойным?

- Я… дело вовсе не в этом.

- Тогда расскажите в чем, – настаивала Кэтрин, склонив голову на бок и вопросительно вздернув брови.

- Миледи, тут не о чем рассказывать. Вы гость в моем доме, так веселитесь и получайте удовольствие. Я счастлив оттого, что вижу вас счастливой, и вовсе не стремлюсь выставлять себя на показ.

- По-вашему, я выставляю себя на показ?

- Нет, конечно, нет.

- Я никак не могу вас разгадать, Уильям.

- Просто я предпочитаю наблюдать со стороны, вот и все.

- Ну, за неимением лучшего объяснения, мне, видимо, придется довольствоваться этим.

- Пожалуйста, постарайтесь.

Она вновь улыбнулась и выглянула в окно, подперев подбородок рукой.

В этот момент выражение лица Кэтрин казалось таким открытым и нежным, что Уильям невольно задался вопросом, а каково было бы целовать ее так же свободно и открыто, как Куэйда.

Дрожащей рукой он взял ее ладонь, и она перевела на него взгляд, ожидая продолжения. Уильям повернул ее кисть ладонью кверху, пальцем медленно проследив начерченные на ней линии. Чувствуя необходимость что-то сказать, но не в силах произнести ни слова, он молча поднес ее руку к губам и поцеловал.

Кэтрин резко втянула воздух, но не отпрянула. Не поднимая взгляда, Уильям медленно провел кончиком языка от большого пальца к кисти, чувствуя стремительное биение ее пульса под своими губами.

Нужно остановиться, сказал он себе. Некоторое время Уильям просто вдыхал исходивший от ее кожи аромат, не прикасаясь к ней, а затем поднял голову и посмотрел на Кэтрин.

Ее глаза были широко распахнуты, и она нервно облизнула слегка приоткрытые губы, однако промолчала, и Уильям не мог прочитать по ее непроницаемому выражению, рассердила ли Кэтрин подобная вольность или нет. Внезапно она судорожно выдохнула, словно все это время задерживала дыхание, и сжала его пальцы.

- Если бы я предложил вам стать моей любовницей, вы отказали бы мне? – хрипло спросил он.

- Да, - заметно дрожащим голосом прошептала она.

Уильям лишь кивнул и сделал глубокий вдох.

- Я так и знал, просто хотел убедиться. Думаю, будет лучше… думаю, разумнее всего будет, если отныне я стану спать в своей комнате.

- Да, - снова прошептала Кэтрин, однако ее лицо исказилось, словно от физической боли - очевидно, ей потребовалась вся сила воли, чтобы произнести это слово.

- Мой маленький друг, - нежно проговорил Уильям, прижав ее ладонь к своему сердцу.

Нахмурив брови, она мягко сказала:

- Уильям, я… мне нужно вернуться к Куэйду, - и осторожно высвободив руку, поспешно направилась обратно в зал.

Рыцарь закрыл глаза и облокотился на стену. После почти трех месяцев, что они провели вместе, он впервые нарушил их невысказанную договоренность и переступил четко очерченные границы. Прежде, когда Уильям заявил Кэтрин, что не хочет делать ее своей любовницей, он искренне в это верил, однако сейчас уже не был так уверен в бескорыстности своих намерений.

И, разумеется, она не согласилась бы на подобное предложение – Уильям понял это еще до того, как осмелился задать ей этот вопрос.

Он бессильно сполз по стене и, опустившись на колени, простонал:

- Боже милосердный, что я наделал?

А ведь это был всего лишь поцелуй руки – обычный жест вежливости и почтения, который ей оказывали сотни раз как друзья, так и незнакомцы, и даже ее возлюбленный муж, но никогда прежде подобный знак внимания не вызывал у нее столь сильных эмоций.

Если столь невинную вещь Уильям проделал с такой страстью, то каково было бы ощущать его губы на своих губах? На что похожи наполненные любовью прикосновения его рук, возносящие на вершину блаженства?

Устыдившись подобных мыслей, Кэтрин прижалась лбом к пухлой шее Куэйда и заплакала.

- Я этого не сделаю, - яростно шептала она. – Я этого не сделаю!

Однако ее воображение не желало подчиняться разуму, и Кэтрин представила, каким нежным и внимательным он будет, доставляя ей невероятное наслаждение своими руками и губами, воспламеняя ее кожу своим горячим дыханием, поцелуями заставляя ее забыть обо всем на свете и открыть ему не только свое тело, но и душу…

- Твоя мать развращенная, безнравственная женщина, - рыдая, сказала она сыну, прижимаясь к нему, однако не находя в этом прикосновении обычного умиротворения.

Она отказала Уильяму, но как легко было бы поддаться искушению и прийти к нему, забрав свои слова обратно, ведь Кэтрин точно знала, что он примет ее с распростертыми объятиями. Она вообразила выражение удивления на его лице, когда Уильям прошепчет ее имя с надеждой и недоверием, а затем нежно дотронется до нее, словно боясь спугнуть… его глаза наполнятся восторгом, и, крепко прижав ее к себе, он, наконец, поцелует ее…

- О, Боже, - простонала Кэтрин и, откинувшись на подушки, обняла сына.

*********
Уильям шел.

Пешие прогулки всегда были его любимым занятием, и он мог часами напролет бродить по окрестностям, невзирая на погоду. Рыцарь превосходно знал окружающую местность, так как уходил на такие расстояния, которые пеший путник в состоянии преодолеть только за день, а то и за сутки. Он изучил свои владения вдоль и поперек, то взбираясь на холмы, то гуляя по пляжу, то следуя течению реки или шагая вдоль дороги. Будучи лично знаком с большинством живущих и работающих на его землях людей, Уильям знал, что он окажется желанным гостем практически в любом доме, но редко пользовался гостеприимством местных жителей, предпочитая теплоте и уюту их жилищ прогулки в полном одиночестве.

Однако сегодня ночью, когда он брел, ссутулившись в тщетной попытке защититься от ветра и дождя, Уильям неожиданно понял, что от себя не убежишь. Да и вероятность заболеть в результате длительной прогулки при такой погоде весьма велика.

И все же несмотря на эти разумные доводы, Уильям продолжил подниматься на возвышенность, на которой в летнее время находился наблюдательный пункт на случай вторжения викингов. С самого края холма можно было обозревать море и сушу на многие мили вокруг, и при приближении захватчиков дозорные зажигали сигнальный костер, чтобы своевременно предупредить солдат в замке.

Разумеется, эта система оповещения срабатывала только в ясную погоду – в подобный шторм было сложно разглядеть собственную руку, даже если ее поднести близко к лицу, не говоря уже о том, чтобы увидеть что-то в бушующем море или раскинувшейся внизу деревне.

Это бессмысленно, подумал Уильям. Причинение вреда своему здоровью вряд ли поможет исправить их с Кэтрин отношения.

Подняв голову, рыцарь какое-то время стоял, подставив лицо холодному проливному дождю, и прошло еще очень много времени, прежде чем он развернулся и направился обратно в замок.

Милли не вернулась в их комнату, и Кэтрин могла только догадываться, чем они с Марком сейчас занимаются – в его мастерской или где-нибудь еще. В данный момент она отдала бы что угодно, лишь бы кто-нибудь хоть ненадолго подержал Куэйда, предоставив ей возможность немного передохнуть. Ее руки уже начинали болеть, но стоило ей положить малыша, как он тут же принимался рыдать с удвоенной силой.

Так что Кэтрин не оставалось ничего иного, кроме как ходить с ребенком на руках по комнате, однако у нее уже не осталось сил даже на то, чтобы петь ему. Куэйд плакал так сильно, что ткань ее ночной рубашки на плече насквозь пропиталась слезами.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник промокший до нитки Уильям. Он сочувственно посмотрел на Кэтрин, а затем вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Не говоря ни слова, рыцарь взял малыша у матери и, поцеловав его, принялся шептать ему что-то на ухо, время от времени поглаживая его по головке. Кэтрин устало опустилась на кровать, наблюдая за тем, как с помощью нескольких успокаивающих слов и нежных прикосновений Уильяму удалось утихомирить Куэйда, который в скором времени уснул.

Только когда малыш погрузился в сон, Уильям положил его в колыбель и опустился на колени у ног Кэтрин.

- Вам нужно переодеться, - мягко произнесла она, проведя рукой по его влажным волосам.

- Сейчас. Как вы себя чувствуете?

- Измотанной. Он никогда прежде так себя не вел.

- Я знаю.

- Я молюсь, чтобы его характер не испортился.

- Возможно, он просто заметил перемену в вашем настроении, почувствовал, что его мама расстроена.

- Или что вас не было рядом, - ответила Кэтрин, и Уильям поднял на нее наполненные болью глаза.

- Кэтрин, - прошептал он, беря ее за руку. – Кейт. – Уильям провел своими длинными пальцами по ее ладони, а затем наклонился и нежно прикоснулся к ней губами. Кэтрин судорожно вздохнула и отдернула руку.

- Не надо, Уильям, пожалуйста, не надо. Я в смятении и не знаю, что мне делать. Если вы уйдете… но если вы останетесь…

- Вас это пугает?

Она, наконец, собралась с силами и, осмелившись посмотреть на него, увидела, каким несчастным и растерянным он выглядел.

- Если вы позволите мне остаться, между нами ничего не произойдет, даю вам слово. Мы, как и прежде, просто составим друг другу компанию, вместе ухаживая за Куэйдом – совершенно невинно. Клянусь, Кейт, я ни причиню вам вреда.

- Я не боюсь вас, - призналась Кэтрин. – Я гораздо больше опасаюсь самой себя.

Уильям коротко рассмеялся и поднялся с колен.

- Я пойду переоденусь, - сказал он, дотронувшись до ее щеки. – А затем вернусь. И если для вас это важно, Кейт, то знайте, что вы меня нисколько не пугаете.

- Возможно, вам следовало бы бояться.

- Моя дорогая леди, только не говорите, что вы до сих пор верите в смертоносную силу своей любви.

Кэтрин внимательно посмотрела ему в глаза и вздохнула.

- Идите, - сказала она, - и возвращайтесь поскорее. Нам обоим надо поспать.

- Я живу для того, чтобы служить вам, - абсолютно серьезно заявил он, и ее лицо озарилось улыбкой.